Мой путь озарён рассветом (СИ)

— Мы нашли Марью. Она жива. Пока что.

Марья открыла нам свою тайну без споров, но и без особой охоты. Оказалось, её дурное предчувствие было сродни моему: наличие огромного абсолютно не защищённого пространства рядом с выходящей за Стены рекой смущало её. Ситуация усугублялась тем, что Марья родилась здесь, в ныне заброшенной деревне. В этом озере она училась плавать, будучи бесхвостым ребёнком, и она хорошо знала, насколько широки щели в закрывающей брешь в Стене решётке. Увы, наводнение превратило старые знания в пыль иллюзий. Озеро предало Марью, едва не утопив, а чудом вырвавшуюся на поверхность ведунью атаковали решившие поживиться лёгкой добычей красные волки. Марья спаслась, но не смогла уйти: один из волков цапнул её за ногу, лишив возможности свободно передвигаться. Одинокая и раненая, она понимала, что спуститься вниз для неё — значит стать добычей волков.

— Никогда не ходите в одиночку, — слабым голосом посоветовала нам женщина, печально улыбаясь. — Даже когда кажется, что не так… ха… Что могло пойти не так? — она тихо засмеялась, и Крис сочувственно склонил голову.

— Теперь всё будет хорошо, — пообещал он. — Мы тебя вытащим.

Маленькая и хрупкая на вид, она казалась умирающей, но держалась с достоинством, так же, как держалась последние несколько дней, почти не имея еды и утоляя жажду грязной водой.

— Я верю тебе, — сказала Крису Марья. — Я помогу вам, чем смогу.

Призрак, Ворон и даже я легко могли бы нести раненую на спине. Это мы и намеревались проделать, отправившись в путь на рассвете: ночная прогулка превращала нас в обед для здешних волков. А один из красных волков стал обедом для Марьи, тем самым спася её жизнь. Ведунья ела мясо убитого ею зверя, и рассказ об этом не доставил ей удовольствия.

— Цените вашу жизнь, — попросила она нас, внимательно глядя на Рейнера. — Цените сейчас, когда её никто не забирает у вас.

Рядом с Марьей все наши разногласия выглядели особенно нелепыми. Её слова сильно меня зацепили. Именно тогда, глядя на эту бесконечно храбрую и мудрую женщину, я поняла, что должна сделать. Я всегда понимала, что Крис не идеален, но даже сейчас, когда это понимание стало максимально чётким, я не перестала его любить. Мне хотелось быть с ним, и я решила дать Призраку ещё один шанс. В конце концов я всегда могла покончить с этим.

Я собиралась поговорить с Крисом при первой возможности, когда мы останемся вдвоём, и тот, словно почуяв это, последовал за мной, когда на закате я отправилась к озеру за чистой водой, намереваясь заодно ополоснуть ноги и надеть сапоги обратно.

— Ты правда нырнула бы? — спросил Призрак.

— А что, было похоже, что я шучу?

Я аккуратно подошла к озеру, ощупывая ногами болотистое дно. Когда-то берег здесь был крутым и высоким, но теперь озеро начиналось раньше, коварно скрывая обрыв в грязной воде. Никакого желания свалиться туда я не испытывала, но поднявшийся ветер колебал и без того неспокойную воду неприятными волнами. Одна из них едва не сбила меня с ног, и я вцепилась в очень кстати оказавшегося рядом Криса, чтобы не упасть, чем тот немедленно воспользовался.

— Тебе не кажется, что момент не слишком подходящий? — буркнула я, внезапно оказавшись подло обнятой.

Носок одного из сапог давил куда-то под коленом. Я попыталась освободиться, проиграла, дёрнулась сильнее, поскользнулась на скользкой грязи и поняла, что всё-таки падаю, притом не просто падаю, а вместе с Призраком. Чудом успев вдохнуть перед падением, я с головой окунулась в недружелюбную воду, которая немедленно схватила меня и потащила на дно, на встречу смерти. Как и Марья, я недооценила силу и гнев озера. Не желая тонуть или терять так и оставшиеся в руках сапоги, я пнула ногой навалившегося сверху Криса и вырвалась на поверхность. Подводное течение тащило меня к Стене, и я, перехватив сапоги зубами, изо всех сил погребла к берегу.

Призрак уже выбрался и теперь с интересом разглядывал меня с берега, не спеша протягивать руку или посох помощи. Вода хваталась за одежду, и я злобно сжала сапоги зубами, чувствуя на языке горьковатый вкус кожи.

— Мерзавец, — фыркнула я, снова почувствовав твёрдую землю под ногами.

— Посмотри. — Мерзавец и не думал оправдываться, он указывал мне на скрытое тучами небо. — Будет гроза.

— Это тебя не оправдывает. Для тебя гроза начинается немедленно.

Крис смотрел на меня: мокрый, наглый и весёлый. Я любила его, но знала: покорно следовать за ним, принимая боль, как должное, я больше не смогу. А откуда-то из-за Стены, словно подтверждая правоту Призрака, послышался раскат грома. Я наклонилась и натянула мокрые грязные сапоги на мокрые грязные ноги. Волосы липли к лицу, а одежда — к телу, губы всё ещё отдавали горечью, и я, словно желая наказать его таким образом, поймала Криса за уши и поцеловала.

— Ты — мой, понял? — спросила я, пристально разглядывая удивление и радость на его лице. — Теперь с Фаиной покончено, и я отказываюсь тебя с кем-либо делить. Ты больше не причинишь мне боли, потому что я не позволю тебе этого.

— Думаешь, у тебя получится? — Интерес. Интерес был в голосе Криса, ему было интересно, как далеко я смогу зайти. Как далеко мы сможем зайти.

— Давай воспринимать это как вызов, — решила я. — Есть ты и я, а есть мир вокруг, который пытается нам помешать.

— И мы будем мешать миру?

— Именно. Что скажешь?

Призрак ничего не сказал, просто поцеловал меня тоже, а за Стеной, уже гораздо ближе, загрохотал гром.

Гроза началась, когда мы уже вернулись к Марье с Рейнером. Ворону хватило одного взгляда, чтобы всё понять. Сохраняя неизменное показательно безразличное выражение лица проигравшего, но не сломленного, он мужественно мок под проливным дождём, поддерживая навес над Марьей, который, в целом, не слишком помогал: вода равномерно растекалась по всей крыше.

Утром, мокрые и не выспавшиеся, мы двинулись в путь. Крис нёс раненую первым, Рейнер шёл впереди, я — сзади. До ближайшего города было не менее трёх дней пути, но следующую ночь мы собирались провести в заброшенной деревне, а потому продолжали идти вдоль озера, тревожно вскидывая уши каждый раз, когда через шум дождя нам мерещился волчий вой.

Озеро Отавай — самое маленькое из четырёх Больших Озёр Валмираны — уходило далеко вглубь пустошей. Переполненное и растревоженное грозой, оно бушевало даже больше, чем раньше, и мы старались держаться по возможности дальше, не теряя его из виду. Марья призналась, что не хотела видеть свою родную деревню заброшенной и разрушенной стихией, но выбора у нас не было. Мы снова заночевали на прежнем месте.

Утро встретило меня солнечным светом. Дождь закончился, тучи рассеялись, и лучи солнца бликами плясали на мокрой поверхности затопленных пустошей. Марья ещё спала. Она выглядела плохо и была неестественно горячей, притом, похоже, давно. Её нога выглядела ужасно, и, хотя ведунья приняла все необходимые меры от вырезания гниющей плоти до прижигания, я боялась, что конечность ей не сохранить. Впрочем, лучше потерять ногу, чем жизнь, особенно когда у тебя есть готовый превратиться во что угодно посох.

Марья спала, а вот Рейнера с Крисом видно не было. Предчувствуя очередную ссору, я тихо выбралась из дома, прикрыв за собой дверь, и, хлюпая ногами, побрела на поиски слышащих. Из пустошей послышался волчий вой, но вскоре его перебил иной звук: звук голоса Криса.

— Ты уверен? — спрашивал он, и в этом вопросе мне послышалась насмешка.

— Да, — ответил Рейнер. — Если она решила связаться с тобой, я не хочу связываться с ней. Твоё разрешение отнюдь не улучшает ситуацию в моих глазах, скорее наоборот.

Крис пришёл к Ворону, чтобы сказать: он не будет против, если я останусь его напарницей. Крис понял, что больше не сможет мной управлять, и в самом деле принялся учиться приспосабливаться, и это лучше любого другого поступка доказало мне: я не ошиблась.

— Ты настолько меня боишься?

Я выглянула из-за угла покосившегося дома и увидела обоих. В первый миг мне показалось, что они стоят на воде, но лишь потом я разглядела, что парочка слышащих забралась на полузатопленный причал. Волны озера лизали их босые ноги. «Хотели спрятаться за шумом воды или один поймал второго на “слабо”?» — гадала я, а Рейнер тем временем, продолжая сохранять своё обманчивое спокойствие, отвечал: