Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

А потом в голове у Спустившегося помутнело, и через секунду он обнаружил, что рукав накидки горит. Да ещё и белым огнём! Мужчина заверещал и задёргал рукой. Огонь не сбивался, а ведь он был диким и прожорливым, отчего остатки ткани быстро прилипли к коже Граспера. Боль шокирующей волной прошлась по телу, и вдруг огонь погас. Мужчина сорвал накидку и заскулил, прижимая ладонь к ожогам на предплечье. Он думал, что сгорит. Спустившийся удивился, что девушка остановила пламя, но потом увидел стоявшую возле подоконника светловолосую монашку. Ах, вот кто его спас.

Сайтроми двумя широкими шагами приблизился к дочери и сел так близко, что нос служительницы почти касался лица девушки. Та, не пришедшая в себя, с ужасом посмотрела на женщину. Граспер боялся пошевелиться, чтобы о нём не вспомнили, и беззвучно наблюдал за сценой. Хотя руку жгло болью, мужчина стиснул зубы, решив заняться ею позже.

- Вот это то, как выглядит сексуальное насилие, вернее, его начало, - ровным тоном проговорил Король. Сама невозмутимость. - А то, что я сделал с твоей матерью, было больше похоже на неотвратимый пикник: принудительный, но приятный.

Девушка очнулась от ступора и засуетилась. Спустившийся поработал на славу: местами одежда превратилась в лохмотья, и некоторые участки кожи оголились. Дочь Короля спешно закрыла руками те места, которые казались ей наиболее стесняющими, и вновь перевела взгляд на монахиню.

- Ты… ты в своём уме?! - выпалила она. Девушка отодвинулась от служительницы, как от прокажённой, но пока не поднималась, опасаясь, видно, что тогда остатки платья вовсе свалятся с неё.

- Я показываю тебе разницу, чтобы ты перестала строить обиженную неженку, - терпеливо изрёк Сайтроми. Он не торопился помочь ей встать и не притрагивался, чтобы не провоцировать ещё больше. Мудрое решение, подумал Граспер. - В моём галантном подходе никогда не было дикости и необузданности, что присущи почти всем насильникам…

- Замолчи, пожалуйста! Как… как тебе такое в голову пришло? - девушка оторопело завертела головой, ища поддержки, однако в коридоре никого не было, не считая Граспера. - Никто не подсылает к детям мнимых насильников, чтобы доказать свою непогрешимость!

- Значит, я исключение. Но давай будем честны друг с другом: тебе нет никакого дела до обиды твоей матери и моего несправедливого отношения к ней, и ты всего лишь ищешь повод винить меня в чём-нибудь. Разве нет?

Девушка пилила служительницу взглядом, а затем опустила его. Сайтроми сложил руки на груди и демонстративно вздохнул.

- Закроем тему навсегда. Переоденься, - Король поднялся, повернулся к застывшему Спустившемуся и нахмурился. - Ты ещё здесь?

- Простите меня, умоляю, простите, - Граспер откланялся и попятился.

Ну вот, он снова стал свидетелем запретного, хотя в этот раз он намеренно остался посмотреть. Интересно же, к чему приведут действия. Должно быть, Король остался доволен его работой, а сам Спустившийся сделал для себя удивительные выводы. Мужчина не сомневался, что цель постановки достигнута, и восхищался тем, как ловко бессмертный выбил из девушки тягу к обвинениям в прошлых ошибках. Вряд ли ей вообще когда-либо захочется говорить об этом, а если вдруг вспомнит, то в памяти всегда будет всплывать эта сцена в коридоре. И при этом в уроке Сайтроми не было злого умысла, и придумал он такое не из жестокости или любви к наказаниям. Король даже не оправдывался через абсурдный спектакль, приведший его дочь в ужас. Грасперу показалось, что Сайтроми продемонстрировал уродливую реальность и хотел, чтобы его самого приняли таким, какой он есть, со всеми недостатками и перегибами. Это было своеобразное исповедование, эмоционально сложное и ненормальное с точки зрения смертных. Король совершает поступки, от которых у некоторых встали бы дыбом волосы, но совершает их так, что в результате его и упрекнуть нельзя. Вроде безумие какое-то, да результат поражает.

Сложная у Сайтроми любовь, непонятная Грасперу. Он всё ещё считал метод чудным, неадекватным, а сам бы не отважился провернуть подобное со своими или чужими детьми, не будь то приказ. На то он и простой Спустившийся. Ему не дано понять и повторить замыслы мудрейших бессмертных.

Будет забавно, подумал Граспер, если девушка в итоге переймёт странную манеру отца и отплатит ему той же монетой. Мужчина желал бы видеть ответ. Эти двое стоили бы друг друга. Правда, для этого девушке потребуется освободиться от некоторых условностей, обрести смелость и развить нестандартное мышление. В противном случае сравниться с Королём будет проблематично.

Глава 42.2

Сложное дело

Дождь тарабанил по крышам и булькал в грязи. Черепицы домов, похоже, когда-то были красного цвета, но из-за пыли выглядели почти серыми и небесным поливом не очищались. Идти по дороге было невозможно, не рискуя утонуть по колено в грязи. Извозчик, как назло, отказался ехать вглубь городка, куда мне, кстати, и нужно было, и пришлось смешать ему мысли и спихнуть с насиженного места. Пусть искупается за то, что пытался отправить меня пробираться через жижу. Он и не ожидал подвоха от обыкновенной на вид девушки в чёрном жакете и в длинной серой юбке со скромными узорами.

Прохожих было мало: каждый прятал свой нос в сухом помещении, и лишь отчаянные пробегали от кровли до кровли под газеткой или закрывая макушки руками. Короткий навес, тянувшийся с крыши повозки, не особо спасал от враги, и я давно подрагивала от холода. Скоро это закончится, твердила себе. Всего-то и нужно, что найти правильное здание…

Оно выросло по правый локоть, и я подвела лошадь к крыльцу. Ограда давно покосилась и служила больше напоминанием о старых-добрых деньках, нежели реальной защитой владения. Я спрыгнула прямо на ступеньку, избегая грязи, и поднялась к двери шириной в три человека. Даже притом что городок напоминал захолустье, хотя числился где-то за гранью этого титула, церковь выглядела внушительной. Я не отважилась ехать в более крупные и приметные поселения, начала с малого и окраинного. Если мой план полетит в бездну, хотя бы успею скрыться на безопасную территорию. А он мог полететь, ведь людям, особенно церковникам, доверия нет.

Я ступила за порог церкви, усмехаясь про себя: как же это Терпящая выносит моё порочное присутствие в священном доме? Где почерневшее небо и молнии? Прихожане сидели на лавках, и их насчитывалось человек пять. Меня интересовали не посетители, а заведующий. Оставляя дорожку воды после себя, я приблизилась к алтарю, на котором обязано лежать Священное Писание, но его почему-то не было. Спрятали до лучших времён, не иначе. Жаль. С ним было бы веселее.

- Можно вас побеспокоить? - обратилась я к служителю, протиравшему подсвечники недалеко от алтаря. Мужчина с самыми глубокими морщинами, которые я когда-либо наблюдала у не очень старых людей, повернул недовольное лицо.

- Вы пришли помолиться?

- Не совсем, - мне не приглянулось, что он не сделал ко мне и шага. Ничего нормально в этом городе не складывается, и сей факт начинал злить. - У вас не найдётся полотенца для несчастной путешественницы? Я промокла до нитки.

Служитель подал тряпку для протирания пыли. Весьма великодушно с его стороны. Я взяла предмет в руки, и тряпица мигом заполыхала белым пламенем.

- Ой. Я случайно. У вас нет ещё? - я отбросила догоравший материал в сторону.

Прихожан мигом выдуло из церкви. Мужчина скукожился ещё сильнее и принялся зачитывать молитву.

- Она не действует на демонов, неужели не ясно? - я закатила глаза и двинулась в сторону служителя. Его ноги подкосились, и он осел. - Если не хочешь, чтобы тебя постигла судьба тряпки, подбирай свои трясущиеся поджилки и выметайся! И не забудь сообщить, кому надо, что в церкви поселился «демон».

Мне кажется, сейчас я очень напоминала Сайтроми с его презрительным тоном и властными жестами. Интересно, могла бы притворяться им длительное время?

Сидеть и ждать я не планировала. Слишком опасно. А потому покинула церковь, оставив в её владениях парочку проворных огоньков, и затаилась поблизости. Здание мигом обернулось серебряным цветком. Приметно, красиво, да и люди перепугались. Ажиотаж поднялся такой, что я пару раз наблюдала за истерикой прямо на улицах города. Бедные жители, наверное, решили, что демоны пришли разрушать их дома.