Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Часы пролетали сплошной пеленой кошмара. Едва ли к концу сражения кто-то воспринимал свершаемые поступки как нечто нужное, доблестное и великое. Люди и Спустившиеся выживали, убивали неприятеля, и вся битва слилась для них в длинную попытку не умереть. И чем дольше они держались на ногах, тем больше тумана гуляло в головах, тем больнее отдавалось в мышцах, тем труднее было переставлять ноги или другие конечности. Даже страх и гнев практически упразднились, уступив место механическим движениям ради простой цели – выживания. Немногочисленные очнувшиеся от помутнения сбегали с поля, если удавалось, конечно. Проблемы ждут их в будущем, когда вопрос о дезертирах вновь поднимется, но пока они обеспечили себе избавление от ужасов и, возможно, бесславной гибели. Пустой и трагичной.

И тогда колесо опять крутанулось, а карты посыпались на стол. Думаю, то было не случайным стечение обстоятельств, а спланированным ходом. Правда, это не выглядело так, будто люди дошли до финальной точки и достали главный козырь. Они и сами о нём не знали, и дополнительный ход сильной картой им был подарен буквально извне.

Нечто невидимое и неприметное рвущим штыком воткнулось в непоколебимую волю тех, что никогда бы не дрогнули. Почувствовала это и я, находясь далеко от места битвы и самой трагедии. Схватилась за голову, моля, чтобы знакомое ощущение не повторилось. Пустота в груди вдруг сделалась колючей и всеобъемлющей, и я закаталась по полу, мечтая сбить пламя, охватившее мою страдавшую в агонии душу.

Гибель Хат’ндо порвала в клочья остатки моего самообладания. А что оно сделало с миром… Каким кровоточащим куском истерзанной плоти тот стал! И ведь глазом не увидеть, не охватить сознанием, да и пока нет последствий. Они будут. Обязательно. Катаклизмы, омертвление природы и ещё невесть какие разрушения в Часах – расплата за нарушение баланса. Чем меньше несущих колонн, тем хуже держится конструкция.

Уход бессмертного случился во время бушующего сражения. Стоит ли говорить, что Цехтуу и Сайтроми стало не до войны, когда обоих коснулся отголосок убийства их брата? Они остановились, отшатнулись от жертв, обернули взгляд в себя. Без чуткого руководства королей Спустившиеся, наблюдавшие замешательство владык, растеряли запал. Они чувствовали, что с бессмертными творится неладное, но не могли понять, какая сила обесценила для них битву. А если королям более не нужно сражение, то будут ли их слуги продолжать?

Несомненно, и без направления владык Спустившиеся годны для битв. У них были другие командующие, которые отдавали приказы. После морального уничтожения бессмертных войско гостей с Нижнего этажа продержалось ещё пару часов, пока трещина не разрослась настолько широко, что игнорировать её стало нереально. Безразличие королей разметало уверенность Спустившихся, которым ещё и прикрывать своих владык пришлось: те вдруг обернулись неподвижными и лёгкими мишенями. Достаточно развалить их оболочки, и сущности сами улетят обратно вниз. Вот так и потеряли бы мы сразу троих за сутки, если бы не хваткость Спустившихся и их самоотверженная решимость спасти королей.

Сайтроми и Цехтуу собрались с духом и увели войска на подвластные территории. Первый раз противостояние закончилось победой людей. Хотя те и сами были потрёпаны, а потому почти не преследовали отступавших. Бегство Спустившихся окрылило людей, возомнивших, что они переломили ход битвы своими неустрашимостью и волей. Пусть так и записывают в свои учебники. Если бы они знали, сколь многое потеряли в тот день, не скакали бы от радости и не обнимались в порывах счастья, что выжили.

Я не знала, как справиться с дрожью в пальцах и рвущимися рыданиями. Ни разу после гибели Хатпрос не почувствовала себя здоровой, целостной и уверенной, что продолжу существование. И вот когда не стало двух бессмертных, боль увеличилась троекратно. Агония была в каждой частичке, каждом миллиметре под кожей. И опять её нельзя назвать физической.

Я носила письмо от Трепящей спрятанным на груди под платьем, и сейчас оно шуршало, сдавливаемое руками вместе с тканью. Тысяча беззвучных голосов взывали ко мне, и плавленых металл разливался по венам. Не уверена, сколько часов провела в полубредовом состоянии, пока страдания немного не утихли. Как бессмертные переносят эту бездну бесконечных мучений? Мне уже хотелось убить себя. И чтобы бесповоротно, без выхода из Леса. Меня удерживали привязанности к тем, с кем я была знакома. И одна отрезвляющая пощёчина.

Когда Сайтроми вернулся, во мне взвивались всё те же языки боли. Я не могла смотреть ему в глаза, потому как он являлся одним из механизмов, что теперь скрипели и шатались. И потому как боялась узреть в них ещё больше мук, чем сама переносила.

И тут слова отца заставили мой рот ошалело распахнуться.

- Это было предсказуемо, - хриплым голосом сказал он.

- Что?

- Он не хотел жить. После смерти второй половины он бы недолго продержался. Убеждён, что он сам искал способ нарваться на гибель.

Я с содроганием заметила, как Сайтроми избегал называть имена умерших. Будто те уже стёрлись из реальности, и звучание этих насыщенных названий на букву «Х» вызовет безразличный вздох Вселенной.

И этот факт ударил меня под дых, словно наступил очередной этап осознания, что две прекрасные точки, светившиеся ярче звёзд, были выхолощены. Невозобновимая утрата. Потрясающая своею масштабностью ошибка.

- Я не могу… - растирая соль по щекам, завыла я. - Как ты можешь это терпеть…

Во мне не было выдержки, и скрывать это бессмысленно. Я ощущала на себе его обжигающий взгляд. Сайтроми ничего бы не ответил, если бы не заикнулась, что пустота во мне убийственна. Похоже, я приблизилась к опасной грани, за что заработала увесистую пощёчину. Король вложил ровно столько силы, сколько потребовалось для вышибания из меня каверзных идей. Всех, кроме одной. Но требуемого он добился.

- Не смей позволять этому чувству манипулировать тобой, - опускаясь на одно колено, Сайтроми положил ладонь на мою согнутую спину. Я едва не поцеловалась с плиткой от удара, и в ушах стоял звон. Почти колокольный. - С ним нужно примириться.

- И как же мне сделать это?

У него не было ответов, как избавиться от пустоты. Вряд ли кто-то из них нашёл его хотя бы для себя. Однако у них хватало стойкости противостоять растущему отчаянью. А мне?

Я даже не вхожу в их заветную Шестёрку, и тем не менее по мне бьёт рикошетом от их общих переживаний. Если умрёт хотя бы ещё один, мои внутренности разорвёт от траурных рыданий. Сама выцарапаю себе сердце из саднившей груди. Сайтроми вроде и стал следить за мной, опасаясь, как бы я не наделала глупостей, но он не способен углядеть всё.

А ещё впервые закружила паническая мысль, которая так очевидна, но мне не хотелось приглашать её в свой разум. Если все они теперь рискуют быть стёртыми из реальности артефактом, то… отец не исключение. Думы о нём как о бессмертном крепко вросли в повседневность. И вот правила нарушены.

Почему эти упрямцы не видят, что сидеть наверху опасно? Почему никто из них не подумал об отходе ещё после потери Хатпрос? Их жизни отныне – не разменная монета и не трофей для глупых церковников, а необходимость, без которой весь мир полетит крахом!

Несколько дней напряжённого обмозговывания вылились в напряжённый разговор.

- Вам нужно спуститься. Обратно, - заявила я отцу, на что он скептично приподнял брови.

- А смысл? Думаешь, хранители артефакта не спустятся за нами, если уж они вознамерились нас… убить? - слово так непривычно ложилось на слух.

Король словно издевался. Я поджала губы от злости. А на самом деле хотелось накричать на него.

- Вы совсем не соображаете? - внутри неугомонно работали наточенные ножи, из-за чего я была слишком взвинчена, чтобы осторожничать в выборе фраз. - Пока вы отсидитесь внизу, Спустившиеся перероют для вас весь Верхний этаж и отберут артефакт! На что нужна королевская воля, если не можешь послать слуг делать всю неблагодарную работу? Это лучше, что торчать тут и ждать, кого же убьют следующим!