Камин-аут (СИ)

Тео стоял у продолговатого стола и закрывал свой рабочий кейс.

– Хорошо поработали, – обратился к парню незнакомый гаваец с таким же чемоданчиком в руке.

Уложив свои вещи в сумку, Тео на мгновение замер, словно прислушиваясь к чему-то, слышимому только ему одному, заправил челку за ухо привычным рассеянным жестом и застегнул молнию на белой сумке. Только сейчас Сатин заметил, что на её крышке был выведен красными буквами логотип модного американского агентства, которое по всему миру предоставляло своих стилистов и художников. Сатин не почувствовал зависти, больше того, он не ревновал Тео к его новой работе, американским друзьям – наверняка, у парня появилось много новых друзей – Сатин только хотел поправить его непослушную челку, которая постоянно спадала парню на глаза. И почти с болезненным усилием заставил выкинуть из головы этот бред.

Тео изменился: перестал пользоваться косметикой, красить волосы, оставив свой природный черный цвет, на запястьях поубавилось украшений, даже сменил привычную цветовую гамму, раньше он предпочитал яркие насыщенные цвета, а теперь он всё чаще выбирал мягкие пастельные тона, впрочем, Сатин не знал всего. Это была их вторая встреча, рано еще делать какие-либо выводы. Сегодня Тео был немного заторможен, молния на сумке заела, и пока Шенг терпеливо сражался с застежкой, Сатин подошел ближе, и если бы сейчас китаец оторвался от своего занятия, поднял бы взгляд, то непременно увидел бы его. Сатин ждал этого момента. Когда Тео справился с молнией, рука вздрогнула.

Их разделяло метров пять. Крадучись, мимо прошла певица неспешной осторожной походкой, сказала что-то Тео на своем языке, её голос оказался, как и шаг – растянутым и тихим. Тео кивнул в ответ и состроил счастливую гримасу, и как только девушка удалилась – сегодня она была в ярко-синем платье фиалкового оттенка, с высокой прической, убранной нехитрой бижутерией – Шенг посмотрел на него, будто давно заготовил этот жест и точно отмерил расстояние и время.

– Как тебе май в Гонолулу?.. А я всё ждал, когда же ты придешь ко мне на работу. Столько времени на Гавайях, поди, уже месяц, а я так до сих пор и не решился подойти к тебе, я, наверное, безнадежный романтик, – Тео говорил на его языке, рассеянно смотрел на свои руки и слабо улыбался. Поднял чуть скошенный в сторону взгляд: – Знаешь, я… – сглотнул и чуть мотнул головой, как бы стряхивая оцепенение. – Я ждал, когда ты подойдешь ко мне. Я всегда верил, что ты сможешь найти меня. Глупо?..

Парень нахмурился. В карих глазах заиграла горестная усмешка. Над кем он насмехался? Над собой? Засунув руки в карманы, с сумкой на локте и отставленной ступней Шенг был похож на модель, сошедшую с обложки глянцевого журнала.

– Пойдем, прогуляемся, – предложил Сатин, пытаясь замять неуклюжесть слов Тео и всё возрастающую неловкость. Его любимый Тео бросился бы за ним как собачонка, этот же парень немного потоптался на месте, разглядывая Сатина и щурясь на солнце, наконец медленно взялся за ручку и перебросил сумку на спину.

– Хорошо, – губы Тео растянулись в быстрой неуверенной улыбке.

– Хочешь выпить? Я угощаю. Отметим нашу встречу как полагается, – трудно было выговорить короткое имя, точно так же, как самому Тео – назвать его по имени; всё было гораздо сложнее, о чем говорила еще и эта давящая пустота внутри.

– Я могу и сам заплатить, – заупрямился Тео. Совсем не кстати. Сатина покоробило: зачем опускаться до мелких споров, можно быть и посговорчивей. В первую-то встречу.

– Нет, не нужно.

Парень исподтишка наблюдал за ним, на плече покачивалась сумка, сегодня он обул шлепанцы и натянул широкие гавайские шорты.

Они немного прошлись вдоль полосы пальм, поднялись наверх, на дорогу. Наконец Сатин прервал гнетущее молчание. Это игру в молчанку надо было прекратить, и сделать это как можно быстрее.

– Значит, ты знал, что я здесь, и видел меня вчера? – негромко спросил Холовора.

– Только пару минут, я был очень занят.

– А почему сам не подошел? – заметив ехидную гримасу, Сатин приоткрыл рот и рассмеялся: – Как в начальной школе, действительно, я старше, значит, смелее и… и решительнее, я должен был подойти первым, – он еще громче рассмеялся, но смех вышел натянутым, ненатуральным и скоро оборвался.

– Ты здесь один? – Тео смотрел на далекие нагорья и ясный горизонт.

Не торопясь, они брели вдоль футбольной площадки. Сатин со вчерашнего дня не переодевался, но это было совсем не важно, имело значение то, что между ними выросла стена, и теперь он чувствовал её гладкую поверхность. Отвлекаясь на мелочи, Сатин понимал, что просто-напросто пытается уйти от разговора, который сам же и начал.

– Хм…

– Можешь не отвечать, – китаец опустил взгляд на грунтовую дорогу под подошвами шлепанцев. Справа колыхалась футбольная сетка.

Холовора поморщился и вздохнул:

– Совершенно один. Мы отдыхали с женой… – внезапная ложь, в буквальном смысле, сочиненная на ходу. – Она уехала домой, а я решил пока пожить здесь… самостоятельно.

Тео ему не поверил, но все равно спросил:

– Вы поссорились? – очевидно, что Шенг хотел верить словам Холовора, пытался говорить беззаботным непринужденным тоном.

– Нет, – выдавил Сатин, что больше походило на мышиный писк.

– Пожалуй, я слишком много стал задавать ненужных вопросов. Извини.

Мысленно Сатин со всей силы ударил по монолитной громаде, казалось, у этой стены нет конца и края.

– За что ты извиняешься? – Нет, он не будет милосердным к Тео, зияющая рана в груди снова открылась, по вине этого мальчишки растревоженная воспоминаниями о Рабии, поэтому он не станет жалеть Шенг.

– Мы не виделись столько времени, – Тео скользил взглядом по земле, деревьям вдалеке, высаженных в кадках у дороги, – и вот я лезу со своими дурацкими вопросами…

Сатин вспомнил сердце на призрачной ладони Ли Ян.

– Да нет… всё нормально. Похоже, мы пришли.

Нарядные огни на крыше, лишь слегка покрытой соломой, чтобы создать у посетителей впечатление вечного лета и вечных выходных, разгоняли синеватые вечерние сумерки. Здесь, на пустыре, было видно, как слабо проступает далеко на западе золотисто-оранжевое солнце, там, где разливался океан. Поднявшись по ступенькам в бар-ресторан, они остановились у входа.

– Постоим немного? – заметив удивленный взгляд Сатина, Тео опустил глаза. – Там пока нет свободных мест.

– Откуда ты знаешь? – Холовора обратил внимание на скованность Тео, на работе парень вел себя совсем по-другому, видимо, всё дело в его присутствии.

– Очень много людей, а здесь… легче дышится, – китаец поморщился как от зубной боли, скрестил руки на груди и уставился на Сатина, неожиданно тон стал виноватым, путаясь в словах, Тео выдал: – Сегодня, по правде говоря, я не мог дождаться, когда закончится моя работа. Я видел, как ты наблюдал за мной, – парень облизал губы и привалился к бортику; с покатой круглой крыши списал фонарь, его еще не успели зажечь. Тео усмехнулся. – Понадобился месяц, чтобы набраться храбрости увидеть тебя, – сжимая смуглыми пальцами ручку сумки, свободной рукой обхватил себя за талию, прижимая баул; волосы снова закрыли ему кругозор, но Тео даже не пошевелился, щуря глаза и изучая Сатина из-под челки. – Я ожидал чего-либо подобного. И все равно не могу насмотреться на тебя. Будто не знал, что увижу.

Секунда беглого взгляда на парня и Сатин опустил глаза, сдвинувшись с места, он отошел от окон и облокотился локтями о бордюр, встав по другую сторону от фонаря.

– До вчерашнего дня я и не подозревал о том, что встречу здесь тебя, – выдержал паузу: да, похоже, непринужденного разговора у них не выйдет; Сатин будто обманывал парня, от этого говорить становилось еще трудней. Тео обрадовался, парень, оказывается, надеялся, что Сатин придет за ним, наверняка, воображал их встречу, но Холовора так зациклился на своей семье и Персивале, что больше ни о чем и думать не мог, и в тайне рассчитывал на холодный прием. – Тебе нравится Гонолулу?