Иван - дурак(СИ)

Скрывать им нечего, и, когда тетка упрется, с ней проще согласиться, чем упираться в ответ. Каждый из них закатывает глаза, посещает туалет и сдает тете баночку. Удовлетворенная результатом, тётя прячет банки в отдельный пакет и достает из принесенной сумки свежие, еще теплые, ватрушки. Ватрушек столько, что хватает на всех, хотя один перевертыш съедает три, и еще остается отцу и Гришке.

9.

Тетя уходит после завтрака - отпросилась с работы только на утро, Лешка еще раньше, на ходу дожевывая ватрушку - его ждут в мастерской. Ваня может представить, что он будет рассказывать свои ребятам весь день, на ходу придумывая красочные детали - как они, сражаясь, вырвали Ваню из лап мохнатых лешего, попутно соблазнив девчонку.

- Ну наконец-то, - вздыхает перевертыш, едва они остаются одни. - Водка есть?

- Какая водка?

- Обычная водка. Не поверю, что у вас в доме нет водки.

Водка действительно должна где-то быть, и Ваня проверяет верхние шкафчики. Сам Ваня не помнит, но, рассказывали, что в первые годы после смерти матери отец пил до невменяемого состояния. Потом вырос Гришка, стало значительно лучше, и нет нужды выпивать или прятать весь алкоголь в доме. Пока Ваня роется в шкафчиках, перевертыш достает складной нож с множеством мелких инструментов и деловито перебирает их, осматривая на свет.

Ваня находит водку в дальнем углу, за банками с маслом, спускается со стула и ставит перед перевертышем наполовину полную бутылку. Тот выбирает в своем ноже тонкое лезвие, несколько раз пробует кончиком пальца и удовлетворенно кивает. Пробку от водки он выдергивает зубами, не выпуская ножа, не пьет и нюхает, морщась.

- Ватка есть?

- Какая ватка? - всё еще не понимает Ваня, и не на шутку раздражается его капризности. - Нет никакой ватки.

- Ну нет так нет, - ничуть не расстраивается перевертыш.

Он резко хватает Ваню за предплечье, дергает на себя, едва не роняя, и щедро поливает водкой его ладонь. Вонять будет на всё метро, как будто он только что выпил три целых бутылки, успевает расстроиться Ваня. Всего на секунду до того, как вскрикивает от боли - перевертыш режет его своим маленьким тонким лезвием, оставляя на ладони кровоточащую рану. Ваня отдергивается от боли, инстинктивно толкает его, прижимая к себе раненую руку, и даже не находит слов на такую подлость.

Перевертыш совсем не выглядит впечатленным его реакцией. Он деловито находит одну из оставленных тетей баночек, споласкивает сначала водкой, потом водой, потом снова водкой - трижды, как какой-то ритуал, ставит на стол и только потом жестом зовет к себе Ваню.

- Давай сюда руку.

- Еще чего.

- Давай, я тебе говорю.

Рука уже все равно порезана, и перевертыш протирает и складывает свой маленький нож. Вроде, больше не должен броситься, и Ваня делает к нему настороженный шаг.

- Зачем это?

- Не дашь - я с тобой не пойду за птицей, - беззастенчиво шантажирует его перевертыш.

Нож он демонстративно прячет в карман, и Ваня подходит к столу, протягивая руку. Перевертыш и правда не бросается, только аккуратно кладет его ладонь на баночку, давая крови стекать вниз, и пододвигает Ване стул. Кровь стекает медленно, по капле, рана совсем не глубокая, и им придется долго ждать, чтобы набрать хоть пипетку.

- Не ныл бы так - было бы быстрее, - недовольно цокает языком перевертыш.

Он еще и смеет быть недовольным. Ваня открывает было рот, но не находит слов, чтобы отчитать его.

- Сделай мне еще чай, - вместо этого он говорит.

Как ни странно, перевертыш слушается, делает ему крепкий чай с сахаром, и Ваня медленно пьет его, пока капает кровь, неудобно держа кружку левой рукой. Когда крови набирается достаточно - достаточно на взгляд перевертыша, достаточно для чего? - он отодвигает баночку из-под Ваниной ладони и небрежно накидывает на его руку подвернувшееся кухонное полотенце.

- Вот и всё. Ничего с тобой не стало.

Ваня не совсем уверен в гигиеничности такого способа и достает с полки новое, чистое полотенце, прижимая его к ране. Перевертыш рассматривает его в кровь в баночке, как примериваясь, облизывает губы, и на секунду Ване кажется, что сейчас тот приложится к банке губами - но он ставит её на стол и начинает тихо, монотонно бубнить на незнакомом Ване языке, похожем на украинский. Он улавливает отдельные слова, вроде "покров" и "корреляция", но может и ошибаться. Когда перевертыш открывает солонку и рассыпает вокруг баночки круг соли, Ваня не выдерживает.

- Ты что делаешь? - он спрашивает.

Парень закатывает глаза, вздыхает - долго, тяжело, и Ваня вспоминает, что тот и сам не рад с ним быть.

- Ворожу. Помолчи.

На всякий случай, Ваня старается не прислушиваться - чтобы хоть в чем-то быть подальше от магических дел. Он больше не мешает, и перевертыш отодвигает уже рассыпанную соль и начинает читать своё заклинание заново, рисуя солью новый круг - возмутительным транжирством продукта. Бормочет он долго, без запинки, и в какой-то момент опускает руку в баночку, пачкая в крови пальцы. Ваня кусает язык, чтобы ничего не сказать на это, и только смотрит, как перевертыш рисует его кровью полосы на своих запястьях и лбу. Выглядит стрёмновато, и перевертыш закрывает глаза и сидит, не двигаясь, с минуту. Когда он открывает глаза и тянется через стол, хватая кружку с Ваниным чаем, Ваня решает, что уже можно спрашивать.

- Зачем?

- Следить за тобой там будут, что тут непонятного. Везде не могут, там - могут. А мне совсем не хочется, чтобы Салтан меня увидел. Если ты еще не понял, - едко добавляет он. - Кощеева кровь сильная штука.

Это-то Ваня понял, но всё равно с трудом отводит взгляд от засыхающих буроватых полос на запястьях парня. Он плотно закрывает банку крышкой и хватает уже не такое уж чистое полотенце с Ваниной ладони. Ткань испачкана кровью, и перевертыш аккуратно складывает и полотенце тоже. Рана уже начала затягиваться, не кровит, и Ваня злится на него немножечко меньше.

- Куда мы пойдем?

- В парк, обратно. Я не успел осмотреться.

Перевертыш по-хозяйски роется в ящиках и достает пакет, складывая в него банку с кровью и полотенце. Где-то должен быть бинт, их аптечной лет пять назад занималась тётя, и Ване приходится снова перебрать каждый ящик на кухне, чтобы её найти. Бинт совсем новый, рана на ладони не пачкает, но неприятно щиплет и сковывает движения. Ване приходится перевязывать руку самому, придерживая бинт зубами - он хочет было попросить помощи, но перевертыш смотрит на него с настолько показной снисходительностью, что Ваня решает прекрасно справиться самому. Перевязывается ладонь левой рукой неудобно, и Ване приходится начинать заново несколько раз - под откровенно насмешливым, заинтересованным взглядом парня, словно смотрящего "В мире животных". Ваня устает настолько, что не находит в себе сил даже злиться - а еще нет и часа дня.

- Готов? - как ни в чем ни бывало, спрашивает перевертыш.

Ваня не готов - никогда не был и не хочет быть готовым, но огромные джипы с бугаями из девяностых уже останавливались у его подъезда. У него есть много - слишком много вопросов, чтобы задавать их все, и он спрашивает то, о чем не может перестать думать:

- Это правда? То, что про неё сказал Салтан? Про Морану?

Он ждет, что перевертыш, как обычно, отмахнется от его вопроса - ничего не стоит прикинуться спешащим, не знающим, не понимающим, глухим. Но он отвечает, серьезно и коротко, и это пугает Ваню больше всего остального.

- Ага.

Если честно, он ожидал, что перевертыш разубедит его - должна же быть во всей этой истории хоть какая-то положительная сила.

- И про пить кровь?

- Особенно это.

Кажется, он не шутит - или шутит слишком тонко, чтобы Ваня понял. Может быть, шутит обо всем вообще, и, цепляясь за соломинку, Ваня спрашивает еще раз, уточняя - он успел прочитать кое-что в интернете.

- Морана, богиня мрака и холода?