Иван - дурак(СИ)

Ни о каких псевдонимах отец не знает и смеривает перевертыша недовольным взглядом. Парень игнорирует взгляд отца так же легко, как и Гришкин до этого.

- А это папа мой, Константин Константинович, - представляет отца Ваня.

- Очень приятно, - откликается перевертыш, даже не глядя в его сторону.

К счастью, отцу наплевать, он долго пьет воду на кухне и расстилает свой диван в большой комнате. Серия заканчивает и начинается следующая, Гриша успевает сходит в душ и вернуться, тоже собираясь спать, когда перевертыш радует их своим планом.

- Ваня пригласил меня сегодня переночевать у вас, - невинно протягивает он. - Вы же не против?

Отец уже начинает похрапывать, Гриша отбирает у перевертыша пульт и без слов выключает телевизор. Это Ванин "дружок", и проблем от него с каждым часом всё больше и больше.

- Ты с ума сошел? Где я положу тебя?

- С тобой лягу. Потеснишься, ничего с тобой не станет.

Перевертыш широко зевает, потягиваясь, и косточки в его теле хрустят. Гриша устраивается на втором диване, недовольно глядя на них, и обычно он встает самым первым.

- Будете шуметь - оба ляжете за дверью, - говорит он.

В его случае это вполне реальная угроза, и перевертыш сам проскальзывает во вторую, Ванину с Лешей комнату. Ване не остается ничего, кроме как пойти за ним, он закрывает за собой дверь и шипит, не собираясь сдаваться:

- Я не буду с тобой спать!

- Ты уже спал. Вчера.

К счастью, на Лешке можно хоть прыгать, пока тот спит. Собака - совсем не то же самое, что парень, и Ваня не собирается делиться своей не такой уж широкой кроватью и всю ночь терпеть его острые локти. Люстру Ваня не включает, но в слабом свете от окна различает, как перевертыш скидывает одежду и забирается в его кровать, накрываясь. Возмущенный, Ваня хватает край одеяла и тащит на себя, не давая ему улечься. Перевертыш вцепляется в другой край и пихает его ногой, отбиваясь. Они стараются не слишком шуметь, чтобы не разбудить Гришку, и какое-то время слышен только шорох ткани и их злое сопение. Справиться с Ваней у перевертыша не выходит, и он говорит примирительным шепотом:

- Слушай. Мне надоело ночевать в подъезде.

До этого Ваня действительно не задумывался, где ночует перевертыш, и испытывает злой стыд, как за одновременно навязанное и брошенное животное.

- Я не просил тебя со мной таскаться.

- Поверь, я тоже этого не просил.

Лешка ворочается, и Ваня замолкает, больше не пытаясь спихнуть его с кровати. Он забирается и ложится рядом, пытаясь устроиться удобно и не упасть при этом. С трудом, но получается, и он закрывает глаза.

Перевертыш горячий, как собака, и пахнет псиной, травой и вареньем.

---

- Я всё знаю, - выдает тётя Люда с порога.

Вскочивший от звонка в дверь Ваня еще не понимает, о чем она, но уже чувствует угрозу. Он отступает, пропуская тётю, трет глаза и оглядывает квартиру. Гриша ушел на работу, отца тоже не видно, на кухонном столе не убрано после их вчерашнего позднего ужина. Совсем не грязно, на Ванин взгляд, но тётя проходит, картинно вздыхает и ставит чайник.

- Как всегда у вас бардак.

Это она еще не заходила в их с Лешкой комнату. Зевая, Ваня достает банку кофе и две кружки. На часах нет и десяти, и он не собирается бросаться что-то мыть в такую рань.

- Что знаешь? - он спрашивает, заливая кипятком кофе.

Тете он кладет три ложки сахара, себе ни одной, чтобы быстрее прийти в себя. Молоко в холодильнике протухло, и Ваня придвигает ей кофе без молока. Тётя не расстраивается этому, вообще не обращает внимания - она обхватывает руками горячую кружку и вздыхает, собираясь с мыслями. Морщинки у неё на лбу и в уголках глаз становятся особенно заметны от тревоги.

- Ванюша, - произносит она с укором. - Я зашла вечером к сторожу, тебе покушать принесла. А там Василий Петрович на второй оклад дрыхнет.

Он сам просил не рассказывать в НИИ о своем увольнении - что бы они там ни считали причиной - но вовсе не затем, чтобы тётя узнала об этом сама. Ваня собирался придумать объяснение, не включающее жар-птиц, царей и вурдалаков, но на это совсем не нашлось времени - и он не знает, что ей ответить.

- Так и есть, - мямлит он пристыжено, лихорадочно пытаясь сообразить хоть что-то.

На ум ничего не идет, и Ваня надеется только на то, что сейчас проснется Лешка и спасет его. У Лешки язык подвешен. Скрипит дверь, они оборачиваются, но вместо Лешки из их комнаты выходит перевертыш. Одет он в одни широкие семейные трусы, почесывает живот, и можно рассмотреть каждую кость его тощего тела. На груди у него отпечатан след подковы - как шрам, ожог или новомодная светлая татуировка. Края подковы опущены вниз, будто лошадь наступила ему на грудь, дробя кости - но его кости целы.

- Я так и знала, - вскрикивает тётя, хватая Ваню за руку. - Это наркотики.

Ваня вздрагивает, перевертыш не обращает внимания, и, зевая и ероша волосы, идет к холодильнику.

- Сын у Зины так же. Целыми днями шлялся по притонам, бросил работу, дома не появлялся. Похудел, побледнел. Совсем как этот. Постоянно ест.

Подтверждая правоту её слов, перевертыш достает опустошенную вчера наполовину банку варенья, и ест его ложкой. Хлеб кончился, парень сонно осматривается и макает в варенье сосиску. Это окончательно убеждает тётю Люду, она сжимает Ванины руки сильнее, и с придыханием настаивает:

- Иван, признайся. Твой друг наркоман. Когда ты успел с ним связаться?

- Да какой наркоман, теть... - отмахивается Ваня.

Но, похоже, тётя Люда совсем не шутит - она нависает над Ваней и оттягивает ему веки, заглядывая в глаза. Иваном она называет его только в крайних случаях. Перевертыш хмыкает и совсем не собирается ему помогать, так что Ваня еле отстраняет от себя тётю. Она хватает его за руки, ощупывает запястья и локти, и облегченно вздыхает, ничего там не обнаружив.

- Ванюша, это лечится, Ванюша. Еще не поздно.

Пока тетя терзает Ваню, перевертыш берет его кофе и пьет, заедая вареньем с сосиской. Глядя на это, Ваня готов согласиться с тем, что у тёти Люды есть основания для подозрений. На шум из комнаты выходит Лешка, и, стоя в проходе на кухню, удивленно слушает тётю. Сообразив, о чем она, Леша смеётся.

- Да не, тёть, ну ты что. Какие наркотики, он не курит даже.

Тётя Люда хмурится, вздыхая, и еще раз подозрительно осматривает Ваню. Руки перевертыша она проверяет тоже, но безуспешно. О таком Леша врать бы не стал, и её немного успокаивают его слова.

- Почему же ты ушел из НИИ? Обижал там тебя кто?

- Да нет, я просто... - всё еще ничего не придумывает Ваня.

Возможно, стоило разрешить работникам НИИ объяснить всё тете - какое бы ни было это объяснение.

- Он решил еще в несколько универов поступать. Там готовиться надо, Ванька не успевает с работой.

- Правда? - строго щурится тётя Люда.

Ваня воодушевленно кивает, соглашаясь со всем, что Лешка предложит.

- Конечно! Мы с одноклассниками днем собираемся, готовимся... К экзаменам.

- На что же ты собрался поступать?

- Археология! - выпаливает Ваня первое, что приходит на ум. - Вдохновился. В НИИ.

Перевертыш отчетливо фыркает, допивает Ванин кофе и тянется к тётиной кружке. За это он получает по руке увесистой тетиной ладонью, и она еще раз придирчиво смеривает взглядом сначала Ваню, а потом его.

- Сейчас как раз утро. А ну-ка, пописайте в баночку. Ты и дружок твой.

Тетя достает из своей сумки несколько банок - подготовилась, наслушавшись Зину - и требовательно смотрит на них.

- Я не буду, теть...

- Писай, я тебе говорю.

Как ни странно, перевертыш не спорит - пожимает плечами, не вынимая изо рта сосиску, берет баночку и скрывается в туалете. Ему меньше всех интересно мнение тёти Люды, и это Ване придется слушать её возмущения, в случае чего.

- Да ты что, теть Люд...- заступается за Ваню Леша.

- И ты тоже пописай, хуже не будет. Или вам есть, что скрывать?