Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ)

— …которая, позволь напомнить, оказалась увечной и плохо приспособленной к жизни, — договорил вместо него Хайнэ, выворачиваясь из его объятий. — Ты уверен, что семье Санья нужна именно такая часть?

— О, это не имеет никакого значения, — великодушно заявил Сорэ. — Более того,  обычно гениями и выдающимися людьми становятся не те персоны, которые совершенны во всех отношениях, а те, которые обладают каким-либо серьёзным недостатком. Так и в этом случае. Без тебя наша семья была в почёте и достатке, но с тобой, калекой, нас ждёт великая слава. — Сорэ понизил голос до заговорщического шёпота. — Мы пройдём победоносно по всему Астанису, во главе с тобой, провозвестником новой религии, которая объединит страну и перевернёт мир. Как тебе, Хайнэ, а? Больше никто не посмеет взглянуть на тебя с насмешкой или презрением, не будет обсуждать за глаза твоё уродство и твоё бессилие. И когда моя матушка или сестра займёт кресло Императрицы, она поставит тебя во главе церкви, и ты провозгласишь своего Бога Милосердного единственным творцом этой Вселенной. И все падут перед Ним и тобой, его пророком, ниц… Ну, ты согласен?

Сорэ искушающе улыбнулся.

— Звучит многообещающе, — вежливо ответил Хайнэ. — Я обещаю подумать об этом.

И он повернулся к нему спиной, но тут новообретённый «брат» снова его окликнул.

— Эй, Хайнэ! Тебе может показаться, что всё, что я тебе тут наговорил — это игра, но это не так, — сказал он неожиданно серьёзным тоном. — Поверь, и для меня, и для моей матери, и для сестёр и братьев нет ничего важнее, чем наша семья, чем человек с нашей кровью. Мы родные друг другу, мы близки, как бы далеко друг от друга ни находились. Нашу мать называют демоном, и, может быть, в чём-то это так, но поверь, что лучше иметь родной дом в Подземном Мире, чем не иметь его в Звёздных Чертогах. Наш дом — твой дом. Твоя боль — наша боль.

Голос его звучал пугающе искренне, и Хайнэ подавил инстинктивную дрожь.

— Спасибо, — кивнул он. — Я принимаю ваше любезное приглашение, потому что у меня в любом случае нет другого выхода. Но и за эти слова я тоже благодарен, если они действительно идут от чистого сердца.

С этими словами он приблизился к Верховной Жрице.

— Прежде чем вы позволите мне отсюда выйти, я обязан предупредить вас кое о чём, — сказал он тихо. — Я не испытываю к вам личной ненависти, но я также не отказываюсь от своей клятвы. Вы убили моего отца и убили человека, которого я любил больше всех в жизни. Возможно, было бы лучше, если бы вы не позволили мне покинуть пределы этого дворца. Лучше для вас.

— Откройте ворота, — приказала Даран, не глядя на него.

И Хайнэ прошёл через них, чувствуя себя бесконечно маленьким, одиноким и уставшим.

«Знаю, что ты где-то тут, — печально подумал он, обхватив себя руками и глядя на предрассветное небо. — Знаю, что ты всегда будешь со мной, но я больше тебя не чувствую. Надеюсь, это изменится, когда взойдёт солнце…»

И он заковылял дальше через пустую площадь, сжимая в исцарапанной розами руке спасительное приглашение в «родной дом».

Но ещё прежде, чем вдалеке загорелась алая полоса рассвета, он увидел тех, кто заставил его позабыть об одиночестве, и сердце его радостно дрогнуло.

Брат и сестра стояли перед ним, не те, далёкие, а другие, настоящие, с которыми он прожил бок о бок, в общей сложности, двадцать лет жизни.

Хайнэ знал, что они приехали, чтобы спасти его, чтобы вытащить, если понадобится, из лап самого Владыки Подземного Мира, и слезы подступили к его глазам.

— Спасибо, но, к счастью, на этот раз мне удалось на этот раз справиться и самому, — сказал он дрогнувшим голосом, опустив взгляд.

Иннин подошла к нему и крепко обняла.

— Заботься о Кайрихи, — сказала она, улыбаясь сквозь слёзы. — Теперь он твой сын, мы так решили с Хатори. А я приехала, чтобы вернуться во дворец и остаться здесь навсегда.

С этими словами она отпустила его и, не оглядываясь, проделала тот же путь, который проделал Хайнэ, но в обратном направлении.

Великие Ворота захлопнулись за ней, и Хайнэ остался наедине с Хатори, державшим на руках ребёнка.

— Ты тоже меня оставишь?.. — тихо спросил он. — Я уезжаю в Канси. Эсер Санья жаждет видеть у себя нового пророка Милосердного, и у меня нет иного выхода, кроме как принять это приглашение.

— Нет, Хайнэ, не оставлю, — сказал Хатори. — Я же сказал. До самой смерти.

И тогда они сели вдвоём в экипаж и приказали ехать по направлению к Западным Воротам.

Хайнэ взял на руки ребёнка и закрыл глаза, и только тогда ледяной пот хлынул с него градом, и непреодолимая тяжесть упала на сердце.

— От тебя пахнет дымом и гарью, — сказал он, положив голову на плечо Хатори.

— Нынче ночью я побывал на пепелище, — с грустью откликнулся тот. — Всё сгорело, Хайнэ, всё…

Голос его дрогнул и осёкся.

Хайнэ не стал спрашивать, что это значит, только обнял его одной рукой и прижался крепче.

— Я тоже не оставлю тебя до самой смерти, — пообещал он. — Я тебя люблю.

Некоторое время они молчали.

— Ты уверен, что хочешь отправиться в этот гадюшник? — спросил Хатори чуть позже. — И что это согласуется с тем решением, которое ты принял прежде?

Как он догадался про решение, Хайнэ не знал, однако не стал ничего отрицать.

— Ну, я полагаю, Онхонто тоже не думал, что его во дворце ожидает райская благодать, — он сделал над собой усилие и заговорил весело. — И всё же не боялся ничего, и не противился судьбе, и смог остаться собой. Так же и я. Буду стараться удержаться над пропастью и не позволить себя убить, ни в прямом, ни в переносном смысле.

И в этот момент он снова почувствовал незримое присутствие, и облегчение охватило его.

— Скоро рассвет, — сказал он, отодвигая занавески. — Давай полюбуемся. Да, вот ведь ещё что, Хатори, — вспомнил он. — Канси Энур — портовый город, и, значит, ты всё-таки увидишь море, от которого был вынужден отказаться из-за меня. Я очень рад.

Первые солнечные лучи показались над горизонтом.

Иннин, оставшаяся за дворцовой стеной, также следила за тем, как светлеющее небо окрашивалось в нежные краски рассвета.

— Приготовьте мне комнату, — решительно приказала она. — И кабинет.

И никто не посмел ей возразить, даже те немногие, кто знал, что она нарушила свою клятву и собиралась навеки отказаться от пути жрицы.

— Ты вернулась, — сказала Даран странным мягким, почти нежным тоном.

— Да, я вернулась, — сухо подтвердила Иннин. — Не сомневаюсь, что ты знала, что так и будет. Так что не нужно теперь разыгрывать удивление.

И, оставив Верховную Жрицу, она спустилась в сад.

А там, оставшись в полном одиночестве, Иннин сначала согнулась пополам, а потом распрямилась навстречу поднимавшемуся солнцу, исторгнув из себя немой вопль боли, страдания и отчаяния.

И на всём пути от Аста до Канси Энур вдруг расцвели последние осенние розы, и их тонкий, едва уловимый аромат сопровождал Хайнэ до самого океана, который он увидел впервые в жизни.

И он смотрел на розы, и вдыхал их печальное благоухание, зная, что всё это — прощание с ним его сестры.

Конец 1-й книги.

13 декабря 2010  — 25 сентября 2011 гг.