Иван - дурак(СИ)

Деланная веселость сходит с лица Салтана, как вода, и он залпом опрокидывает в себя почти полный стакан. Он приподнимает бутылку, рассматривая, даже наклоняет, намереваясь налить себе еще, а потом передумывает - просто пьет из горла. Ваня хочет остановить его, но не решается, и смотрит, как тот морщится, отставляя бутылку. Помимо жалости, у него есть более практические дела.

- Кто же тогда жар-птица? Где она, как выглядит? Как я её поймаю?

Салтан рассматривает его помутневшим, добрым, лживым взглядом и кивает, одобряя рвение. Язык его слегка заплетается, но, прожив с отцом, Ваня легко понимает пьяную речь.

- Попрошу кого-нибудь из твоих коллег дать пару советов, - Салтан хмыкает официальности формулировки, уравнивающей обычную работу и их волшебные дела. - Ввести, как сказать, в курс дела. Присматривать на испытательный срок.

- У меня есть испытательный срок?

- А как же, сынок. Ты же не думаешь, что твоя работа хуже любой другой?

От этих слов холодок сжимается в горле, и Ваня не спрашивает, что будет, если он не пройдет испытательный срок - не хочет знать и уже согласился. Рука Салтана - правая, с пятью привычными пальцами - снова тянется в бутылке, но Ваня успевает раньше и чуть отставляет её, не давая дотянуться. Салтан хмурится - медленно, с трудом сводя брови, решая, как реагировать на такую наглость - сердце Вани прячется в пятках и мелко бьется там, готовое сбежать. Решив, Салтан снова одобрительно кивает и хлопает Ваню по плечу - почти вышибив из кресла.

- Можешь остаться, - предлагает он. - Тебя проводят. Или отвезут домой.

Ваню никто не собирается принуждать, заковывать в наручники, оставлять силой или хотя бы уговаривать - и это поражает его даже больше, чем ласковый тон, коллеги, доброта и магические штучки.

- Я останусь, - он отвечает.

- Тебя проводят в спальню. Спокойной ночи, сынок.

Ваня не уверен, как нужно ему отвечать, запомнит ли он, и, на всякий случай, произносит:

- Спокойной ночи, ваше величество.

Салтан хмыкает, с трудом встает, и уходит через дверь в другом конце комнаты - до неё он идет медленно, еле переставая ноги, не от выпивки, и кажется Ване бесконечно, вымученно старым. Через минуту за Ваней приходит охранник и кивком велит идти за собой. Они выходят из дома через ту же лестницу на улицу. Собака ждет снаружи и бросается к Ване, едва завидев, виляя хвостом, и не отходит ни на секунду. Как будто перевертыш и правда рад ему и своей до сих пор целой шкуре.

Охранник даже не замедляет шага, не видя или не обращая внимания на собаку, и они идут по одной из мощеных дорожек между темных сосен. Убить его Салтан мог и раньше, и проще, но Ване всё еще не по себе от его охраны в темноте. Конвоир всего лишь доводит его до домика поменьше - целый дом для него одного, открывает дверь и пропускает Ваню. Собака проскальзывает в дом первой, Ваня за ней, и, едва за ними закрывается дверь, чувствует неподъемную, тяжелую усталость. Он находит кровать и падает в неё, не раздеваясь.

Раньше утра его все равно не должны хватиться дома.7.

Утром Ваня может рассмотреть убранство дома - маленький он в сравнении с дворцом Салтана, но вполне нормальный, если сравнивать с обычной дачей. Более чем. Кровать его больше той, что есть дома, тоже словно сошедшая со страниц модного журнала, и Ваня какое-то время лежит, осматривая комнату, и просто больше не может поражаться. Слишком много богатства, как слишком много еды, перестает казаться волнительным впечатлением.

Псина лежит рядом с ним, подмяв под себя одну из подушек, и смотрит на него бессовестным взглядом перевертыша. Не должны так спать собаки, и Ваня толкает его в бок, спихивая с кровати. Усилий его недостаточно, псина куда тяжелее, чем можно предположить по её торчащим ребрам и ободранному хвосту, и лишь немного сдвигается от толчка. Ване кажется даже, что на пасти появляется знакомая, злящая усмешка.

- Слезай давай, - говорит он собаке, и толкает сильнее.

С тем же успехом; и Ваня с трудом выбирается из под одеяла, придавленного собачьей тушей. Ноги его путаются, и ему приходится пинать животное, отвоевывая каждый сантиметр, но тот и не думает пошевелиться.

- Сейчас не до твоих штучек, - зло кричит он псу, запыхавшись.

Ваня садится и требовательно смотрит на пса, но тот только непонимающе виляет хвостом. Он начинает было сомневаться в собственной вменяемости и существовании перевертыша - может, он просто привиделся ему, может, собака это просто глупая собака. Но тут он замечает красный огонек в углу комнаты, под самым потолком - и понимает, чего боится перевертыш. За ними всё еще следят.

- Глупое животное, - ругает он собаку напоказ и в сердцах одновременно.

Ваня не может быть уверен, что в туалете нет камер, но зов тела сильнее стеснительности. Он находит санузел и лишь потом начинает рассматривать дом - гораздо скромнее дома самого Салтана. Ваня звонит сначала Лешке, потом на домашний, но ни там, ни там никто не берет трубку - не так уж родственничкам интересна его судьба. Невольно Ваня вспоминает слова перевертыша о родстве и, вспомнив, никак не может прогнать ненужные мысли. Семья есть семья, и он обещает себе зайти к тете Люде - не поесть, не отдохнуть, а просто, с подарком - теперь у него достаточно денег.

Он бесцельно слоняется по дому, но никто не приходит за ним, и он решает сам выйти на улицу. Ни один из охраны не ждет у двери, не кричит сигнализация, никто не бросается на него из кустов, не давая сделать шаг - как будто Ваня вообще один на всей огромной территории. Присмотревшись, он видит и на деревьях огоньки камер, и вся мнимая свобода испаряется с каждым шагом. Ему больше не хочется рассматривать чужие владения.

Перевертыш снова предпочитает остаться снаружи, валяясь в траве, и Ваня сам идет к дому Салтана и поднимается по привычной уже мраморной лестнице. Дальше уже знакомой комнаты ему не удается пройти, Салтан снова ждет его там, в том же халате, словно никогда и не отлучался от стола. Перед ним накрыт завтрак, с ароматным кофе и булочками, и Ваня, не дожидаясь приглашения, садится и наливает себе кофе - в конце концов, он теперь член команды.

За столом с Салтаном сидит девчонка - не ребенок, нет, но язык не повернулся бы назвать её девушкой. Сидит она не так, как должны сидеть девушки - развалившись в стуле, закинув лодыжку на колено второй ноги, сложив на груди руки. Каштановые волосы её небрежно собраны в пучок и торчат, выбиваясь.

- Доброе утро, ваше величество, - неуверенно здоровается Ваня.

Девчонка поджимает губы, сдерживая смешок, но ничего не говорит. Одета она в совсем не девчачьи стоптанные кроссовки, бесформенные мягкие брюки и несколько слоев маек, футболок и толстовок.

- Доброе, доброе, сынок, - Салтан откликается.

Он выбирает одну из булочек и неспешно намазывает её сначала маслом, потом вареньем, а потом так же медленно, с хрустом и наслаждением, ест кусок за куском. Хоть с утра он не пьет. Ваня присматривается к девчонке, стараясь не пялиться слишком откровенно. Наверняка, это одна из его коллег - иначе что бы ей делать за столом Салтана за завтраком. Ваня не может определить, сколько ей лет - она может быть как старше, так и младше него самого, под ворохом небрежности и безразличия. Она не заговаривает первой, ничуть не упрощая задачу. Наконец, Салтан доедает и снисходит до представления.

- Это Рита. Она покажет тебе, что у нас есть на птицу.

- Йо, - приветствует его девчонка, небрежно поднимая ладонь.

- Йо, - повторяет за ней Ваня.

Она должна быть старше хоть на несколько лет, заключает Ваня - вряд ли кто-то бы пустил на такую работу школьницу. У неё резкие, четкие скулы, цепкий взгляд, и она кажется Ване не безопаснее бугаев по два метра каждый.

- Ешь и выходим, - командует Рита коротко.

Ване совсем не нравится слушаться девчонку, но он съедает несколько булочек, как и Салтан, намазав их вареньем, и выпивает кофе. Невольно он вспоминает теткины огурцы, хотя и сам не знает, к чему бы это. Едва Ваня допивает кружку кофе, Рита встает, надевает объемный рюкзак и идет к выходу, не спрашивая, готов ли он. Она ведет себя с ним как с раздражающим, навязанным ребенком, и это тоже прибавляет ей лет в глазах Вани. К его удивлению, Салтан поднимается с ним вместе, подходит и крепко обнимает на прощание.