Камин-аут (СИ)

В руке парень сжимал книгу. Казалось, Патрик витает очень далеко.

– Любишь читать? – спросил Маю, стремясь заполнить неловкое молчание.

– Угу, – парень некоторое время разглядывал его, а потом снова отвернулся.

– И что ты сейчас читаешь?

– «Войну и мир» перечитываю. Я люблю читать.

– Со мной в Театральной академии учился один парень, за ним все девчонки бегали, тоже любил читать всякие заумные романы, – вспомнил Маю. Но делать нечего, надо было хоть о чем-то поговорить. – Такой нарцисс был и говорил по-книжному. Повезло, что актер, а то со смеху умереть можно было. С младшими ребятами обращался как с младенцами… забавный такой. Всегда выбирал роли героев, в конце трагично погибающих. Картавил страшно… Еще маленький такой, прыткий и ловкий, как ящерица. Я с ним никогда не разговаривал, но мой сосед по комнате отлично его знал.

Патрик, молча, смотрел на Холовора.

Если б Патрик обладал хотя бы десятой долей волевых качеств того парня, или даже сам Маю, то им было бы гораздо проще найти общий язык. Мальчик хотел озвучить свою мысль, но передумал, нечего лишний раз расстраивать этого «принца-мстителя».

С места Маю согнал женский визг. Маю выбежал из подсобки и, гулко топая, помчался между рядов станков, вылетел из мастерской. Сквозной ангар маячил смазанной кармой перед глазами. От стен резонировал визг. В ангарах тускло светили прожектора, освещая потолок.

Какая-то девчонка отбивалась сразу от двух парней, рядом топтался еще один, судя по очертаниям «обезьяньих ушей» – Патрик. Девчонка что-то кричала, что именно Маю не мог разобрать. Один из парней замахнулся, другой поставил подножку, и девушка рухнула на пол, Патрика толкали и пинали в живот.

– Перестаньте! – уж слишком жалобно выл пацан. – Подонки!

Тот, что был повыше, плюнул на кулак и заехал парню по носу. Патрик вскрикнул и зажал нос, нелепо косолапя в обратном направлении.

– Э! Ребята, вы чего? – Маю вклинился в массовку. – Эта территория компании «Atsuma» и сюда уже едет полиция!

Благодаря вмешательству Маю, Патрик успел зафинделить хулигану ботинком в пах, другого толкнул под зад. Оба раза до того нелепо замахнулся ногой, словно забивал гол в ворота противника.

– Это что вообще было? – ошарашено пробормотал Холовора, помогая подняться незнакомой японке. – По-английски понимаешь?

Патрик хлюпал носом и утирал кровь. Маю с тоской обвел его пергаментное лицо взглядом.

Девушка хмыкнула:

– Обыкновенные уличные хулиганы. Пристали по дороге, я думала, сами отвяжутся, но они за мной пошли, а я побежала и вот куда попала… Спасибо тебе, кстати, – она улыбнулась, переводя дыхание.

Чуть ниже Маю, стройная темноволосая девушка с крошечной лаковой сумкой, похожей на кошелек, и зонтом.

– Вам обоим, – поспешно исправилась она, глядя попеременно то на Холовора, то на Патрика.

Она повернула голову так, что небольшой хвостик у неё на затылке, затрясся. Присела на корточки, поспешно придвигая черный чехол.

– Корт, надеюсь, он не пострадал… – девушка бережно осмотрела гитару.

– С тобой впервые такое? Ну, то есть, раньше кто-нибудь приставал на улице?

– Да постоянно… я как ходячая неприятность, – незнакомка равнодушно пожала плечами.

Патрик молча подошел к нему. Отвороты рукавов «ушастого» были заляпаны кровью, как и воротничок, и ладони с грязными пальцами.

– Ты играешь на гитаре? – вопрос показался очень глупым. Будет она просто так с собой гитары таскать. – Ты – музыкант?

– В каком-то роде. Я – солист группы, – рассеяно улыбнулась японка.

Патрик сжал плечо Маю своими пальцами и немного помассировал, Холовора проигнорировал его действия. Что за чудаковатый тип?!

Сидя на корточках, девушка чуть повернулась и протянула Маю руку. Надо признать, ручка была хорошенькая: светлая, мягкая и гладкая.

– Так у вас здороваются в Европе? Я – Танго, – представилась японка. – Забавно, да?..

– Так и зовут? Неплохое имя… – Маю несильно пожал ей руку.

– Спасибо, – Танго подняла с пола чехол с гитарой и поставила вертикально. На темной ткани остались светлые пятна.

– Вот зараза… мы здесь вычистили всё, а грязь все равно откуда-то берется.

– Ничего страшного. А вы здесь работаете? – спросила она ребят, отряхивая чехол.

– Ага, – Маю, решив, что раз дело успешно разрешилось, то можно и расслабиться. С чувством затянулся сигаретой. – В механической мастерской, чистим, чиним всякие агрегаты, чтобы их потом можно было применить на воде или на суше.

– Оба иностранцы?

– Д…

– Патрик, – помахал рукой пацанчик и натянул драную перчатку без пальцев. – Приятно познакомиться… мне нужно… – и двинулся в непонятном направлении.

Танго проводила того долгим взглядом:

– Хмм…

Маю пожал плечами и снова затянулся.

– А как тебя зовут?

– Селике, – соврал Маю. – Я немного не японец.

– Да я вижу.

С трудом застегнув заедавшую молнию, Танго улыбнулась.

– А я здесь проездом, живу с матерью. Летом вернусь к отцу на Окинаву. Селике…

– Виска, Селике Виска, – выдумывал на ходу мальчик. А внутри всё сходилось узлом от непонятного волнения, словно, называясь чужим именем, он совершал преступление против японского императора.

– Давай, я оставлю свой телефон и e-mail, поболтаем еще, Селике, а сейчас я тороплюсь, дома, наверное, уже беспокоятся, я же сказала, что возвращаюсь, а потом эти придурки меня задержали… Позвони мне, ладно? – Танго выудила из сумочки визитку. – На вот, может, пригодится.

Маю присвистнул.

– Удивлен? – она рассмеялась. – А ты бы не подумал, что мне двадцать три года? Многие принимают меня за школьницу.

– Каору Танго… – мальчик вертел визитку и так и эдак, свет лампы плясал по пластиковой обложке. – Да уж, никогда не подумал бы… У тебя есть своя группа?

– Бросила колледж и профессию сэйю ради музыки. [Сэйю (seiyuu) – актеры, озвучивающие персонажи]. Ну пока, Селике! – она взвалила гитару на плечо. – Будет нетрудно, передай тому парню в очках еще раз спасибо.

*

Красавица класса, Минако Риввиль жила с родителями в снимаемой квартире на втором этаже. Дом находился в спальном районе и был виден с лестничной клетки, куда Янке частенько выходил покурить.

– Привет, проходи, – девушка сама открыла дверь.

Парень огляделся. Желто-золотистые обои, мягкие белые ковры, розовые покрывала и тюль. Янке показалось, что он попал в плюшевый домик, настолько всё было игрушечным, девчачьим, детским и милым, разве что бантиков не хватало. После того, как парень переобулся, Минако повела его в свою комнату. Бантик обнаружился у неё в прическе – тонкие розовые ленты. Длинный светло-рыжеватый хвост длиной до поясницы, узкие плечи и мягкие домашние тапочки, на ней была школьная форма и чулки в сеточку.

– Чаю хочешь? – тихо спросила Минако и, не дожидаясь ответа, скомандовала: – Иди в комнату, а я пока приготовлю чай.

Комната Минако – спальня в чистом виде, во всех смыслах спальня, спальня с большой буквы. На полу валялся плюшевый белый мишка. Янке поднял его и прислонил к подушке. Ни обилие рюшек на покрывале, ни этот белый плюшевый медведь, ни плакаты японских и американских певиц, черные пополам с азиатами, ни даже старый детский портфель с Барби, не вызывали смеха или хотя бы иронического смешка. Янке представил себе Минако, которая спит в этой комнате уже много лет, и ему стало грустно. На полке обнаружилась коллекция фигурок поросят, быков и овец.

Природа наделила девушку мягкой и ранимой натурой. Несмотря на популярность, которой Минако обладала среди сверстников, Янке быстро распознал в ней некий внутренний диссонанс.

– Давно ты переехала в Нагасаки – и вообще в Японию? – осведомился парень, садясь в кресло-яйцо, до него в этом кресле почивали игрушечные коты, курицы и снова коты. Собак она не любила. Зайцы, драконы, пара шарнирных кукол…