Камин-аут (СИ)

– Наставник не должен узнать.

Маю посмотрел верх на друга:

– Если я не успею добраться до границы этой чертовой академии…

– Но что ты будешь делать дальше? Дождись хотя бы восхода солнца.

– Ничего… сяду на попутку, утром я уже буду далеко отсюда.

– После леса тебе нужно лежать в медпункте, – сосед указал на лоб Маю. – Как ты в таком состоянии справишься со своим чемоданом?

– Не беда, на вокзале найду какую-нибудь больницу. Не хочу, чтобы меня касались эти медсестры, они тут все… – мальчик поволок чемодан через гостиную-холл, пока сосед спускался по лестнице. – Именно такой ценой я открываю себе дверь на свободу. Лотайра думает, что я сейчас лежу без сознания под капельницей… Пришлось немного позакатывать глаза, чтобы получилось как можно реалистичней… я же актер, в конце концов, это моя работа – изображать то, чего нет в действительности.

Друг топал грубыми башмаками по ковровым дорожкам, в сочетании с этими ботинками его пижама смотрелась до нелепости комично.

– Ты его любимый ученик, у тебя талант, ты не должен бросать всё сейчас. Ты можешь стать знаменитым.

– Хватит с меня и одной мировой знаменитости в нашей семье и одного начинающего художника. Родители подыскали мне отличную школу, я не пропаду.

– Так ты уже давно запланировал побег? А что тебе делать дома? Так же будешь во всем полагаться на своих родителей?

Холовора махнул рукой и опустил лицо, волна распущенных волос наполовину скрыла лицо.

– У меня такое чувство, что это время я не жил, а витал в какой-то ирреальности. Боюсь, что если я еще задержусь здесь, через год от меня останутся только белые кости. Мне понадобится немного времени, чтобы добраться до ворот, я не могу попасться сейчас. А ты оставайся здесь, оставайся.

*

С воды тянуло холодом, ветер еще был недостаточно хорош, чтобы называться весенним.

В ангаре разгружали автофургон. У входа в механическую мастерскую перегорел фонарь.

На сегодня работы немного: поменять болты, закрутить клапаны и очистить их от ржавчины, проверить регулирующие устройства, проследить за степенью давления, подготовить посещение для завтрашнего визита администрации, сходить в магазин за деталями для нового «зверя» Томы, съесть свой обед – пожалуй, на сегодня всё.

В здании по-старому пахло железом, машинным маслом и паленным. Рабочий день Маю начинался с того, что приходилось стягивать с агрегатов покрывала, дубовые и маслянистые на ощупь. Руки тут же покрывались серыми пятнами.

Работа была несложной и не требовала особой подготовки, но Тома настаивал, чтобы Патрик каждый день, пять раз в неделю, занимался с Маю.

Сегодня парень был редкостно неразговорчив, слушал свою неприятно-зудящую музыку, которую, как обычно, врубил на полную катушку, слова тонули в наборе дерущих звуков, вылетающих из наушников на худой шее Патрика. В окостеневших джинсах, совсем как та парусина, которой на ночь накрывали агрегаты, и невразумительного цвета растянутом джемпере с Микки-Маусом, парень заторможено ковырял зубочисткой в зубах.

– Исполнительный механизм, – объяснял он Маю, – для его работы используется простой шарнирный механизм, который позволяет изменить прямолинейное движение на вращательное…

– А зачем вообще надо изменять прямолинейное на вращательное?

Как ни странно, вытертая, застиранная, практически полностью обесцвеченная одежда – Маю назвал это тряпьё одеждой только из вежливости – тонко благоухала дорогими духами, а в захламленной каморке этот редкий запах был наиболее силен. Мальчик сидел на полу, рядом с Патриком и упивался благородным ароматом его духов.

Парень придерживал края газеты и смотрел на механизм. На вопрос Маю он не потрудился ответить, только посмотрел на него как на дебила и вытер нос рукавом.

Зачем душиться духами, если все равно придется ползать по полу и устанавливать просаленные прокладки? Зачем такому парню, как Патрик, ВООБЩЕ ДУШИТЬСЯ?

Патрик тыкнул в грудь Маю пальцем, уже приоткрыл рот, чтобы сказать что-то, но передумал и снова уставился на механизм.

– У шарнирного механизма есть ряд преимуществ, например, шарниры имеют большую опорную площадь…

– А к чему эта большая площадь? – Холовора изобразил крайнюю заинтересованность.

Парень пошевелил тонкими пальцами, похожими на веточки с почками, и потряс головой, точно пёс.

– Очень мало тех частей, которые быстро износятся и выйдут из строя, – продолжал Патрик, нежно поглаживая пальцами с грязными ногтями серебристую трубу. – Это позволяет сэкономить деньги на новые…

– Да на хрена?! – не вытерпел Маю. – У вас денег завались! И фирма еще прибавит, чо тут экономить?

– Ты будешь слушать или как? – обиженно пробубнил Патрик. – Механизм функционирует с высокой точностью, без люфта…

– Без чего?

– Без люфта, – с нажимом повторил невразумительный, как и его одежда, пегий блондин. – Конструкция исполнительного механизма обеспечивает легкость монтажа. Здесь можно поворачивать с шагом 90 градусов, вентиль подключается к любому из концов оси. Это ты можешь прочесть в любой инструкции. При необходимости вентиль можно закрыть вручную ключом на свободном конце оси. Положение оси позволяет использовать одновременно два вентиля на одном исполнительном механизме. Читай на щитке слева… и следи за стрелкой, – постучал пальцем по циферблату сбоку механизма.

– Угол поворота 90 градусов. Подшипники не требуют смазывания, точно так же как и уплотнения, и прочие…

– Чего? – переспросил Холовора. – Шарашка полная. Моему брату легче отучить меня материться, чем я пойму твои объяснения!

Патрик ничего не сказал, резко поднялся с пола, пару секунд сверлил мальчика мутным взглядом, после чего выбежал из каморки и понесся к выходу через зал.

– Yhteistoimintamenettelysopimus! [договор о совместной деятельности (фин.)] Ясно тебе?! – кинул ему вдогонку Маю, переходя на финский. – Epäjärjestelmällistyttämättömyydelläänsäkäänköhän! Слабо повторить, плакса?!

Полная чушь! Его вашество что, действительно обиделось?

– То-то же!

У самой двери Патрик остановился и укоризненно посмотрел на Маю. Показалось, что Патрик смотрел на него с неодобрением. Чего это пацанчик так разобиделся? Из-за того, что Маю слегка прикололся?.. С Патриком тоска сплошная, надо же себя развлечь как-то! Так нечего было выпендриваться своими глубинными познаниями! Мог бы ответить хотя бы на один вопрос Маю. Холовора с досады тюкнул мыском буцы свой рюкзак. Но почему ему так сложно с другими людьми?! Теперь опять будет мучить совесть. Снова он сказал что-то не то или повел себя как-то не так. Но с другой стороны, он же не виноват в том, что этот закомплексованный очкастый шизофреник психует по любому поводу и без повода… Патрик даже не знает, насколько трудно бросить занятие всей жизни, чтобы трусливо отсиживаться в другой стране!

Жалкий надушенный хлюпик!

Маю так рассвирепел, что вся работа буквально разваливалась в руках, плюнув, мальчик вышел из мастерской и присел на ступеньки. Все равно гайки и шурупы никуда не сбегут.

К величайшему изумлению Патрик сам пришел мириться. Протянул Маю трехэтажный бутерброд с селедками, зеленью и свеклой под майонезом. «Ходячий живанши» присел рядом с Маю. Принимая салфетку с бутербродом, мальчик отвел руку с сигаретой, чтобы пепел не попал на Патрика или на еду.

Вытерев руки о джинсы, Холовора надкусил. Ничего так, жуётся…

Спустя минуту их молчаливых посиделок позвонил Эваллё и поинтересовался, как у Маю дела, может ли он сегодня заехать за «милым братиком» пораньше.

– Я спрошу и кину тебе смс. Нашел кого-нибудь на роль нашего будущего дяди?

– Нет еще.

– А разве такие вообще бывают?

Пегий пацан косился на него, как на чучмечного.

Немного потрепавшись с братом, доел бутерброд и поблагодарил Патрика.

Музыка по-прежнему драла барабанные перепонки, неудивительно, что Патрик неуравновешенный. Желтыми пальцами, с грязью под ногтями, тот поскреб сероватый пушок у себя на подбородке и закурил от зажигалки. Зажав сигарету между пальцев, согнул кисть под острым углом и опустил острый локоток на такое же острое колено. То еще зрелище.