Камин-аут (СИ)

– Сколько времени? – нервно спросил Янке.

– Половина двенадцатого, – пробормотала девушка, засыпая на ходу.

– Значит, воскресенье наступит только через полчаса.

– Разумно.

– И день рождение закончится с наступлением завтра?

– Точно.

– А пока ты именинница, я могу преподнести тебе еще один подарок?

– Можешь, – Фрэя глотнула пива.

– У меня просьба.

– Выкладывай.

– Я возьму твою косметичку?

Фрэя шумно выдохнула, пожалев было, что так опрометчиво согласилась, она предполагала нечто более жуткое.

– Да не вопрос, – тоном автоответчика произнесла она.

Янке тихо вздохнул и снова замялся.

– Отлично, показывай, что у тебя.

Трудноуловимое движение. Фрэя лишь увидела, как он прикрыл веки и подался вперед.

Русские снова загромыхали в квартире сверху.

С приятно удивившей страстью Янке приник к её губам, смакуя каждое мгновение. Всё теснее прижимаясь, опустила руки по пояснице. Легинсы плотно облегали маленькие ягодицы.

Рывками, собирая складками платье, шелестя, его рука легла ей на бедро. Ухватив правую ногу под коленом, Янке перебросил её себе на бедро. Девушка свободной рукой обхватила его плечи. В зажатой в пальцах банке колыхнулась ледяное пиво. Юбка задралась, оголив белый чулок и бедро. Как вдруг его объятия ослабли. Янке стремительно шагнул назад, опуская руки.

– Фрэя, давай… – выдавил он, бледнея, – остановимся.

– Тебе нехорошо?

С трудом оторвалась от парня. Янке выглядел цветуще, но никак не плохо.

Начиная понимать, в чем тут дело, Холовора вернулась к своей «Катти Сарк». Возник порыв прижаться к Янке, чтобы убедиться в правильности догадки, но парень уже открывал дверь.

– Тахоми проснулась. Я пойду к ней.

За его словами последовало тетино сонное бормотание.

– Воды мне… воды… Нил высох… крокодилы повсюду… тамтамы в голове… Давно так не напивалась.

*

Маю поставил на пол две «Катти Сарк» и две банки «Кирина».

– Будешь пива?

– Хочешь меня окончательно споить? – старший брат развалился на постели. – Ну, что, посмотрим бейсбол что ли? К пиву, – хохотнул Эваллё.

– Наши друзья снова в ударе… Чем они там занимаются, а? – задрав лицо к потолку, задумчиво произнес мальчик.

– На сямисэне наяривают. [Сямисэн – трехструнный музыкальный инструмент, отдаленно напоминающий лютню].

– Ты видел сегодня того глухого японца, крутившегося около нашей сестры?

Эваллё с шумом опустил пивную банку на пол:

– Маю, это невежливо!

– Что ты о нем думаешь? Он меня спас от обморожения… и от воспаления легких, вероятно.

– В самом деле? Это был он?.. Мир тесен, как не повернись.

– Ты ничего не соображаешь, – рассердился Маю. – Ну, так как?

– Мы не должны обсуждать ухажеров нашей сестры…

– Почему бы тебе просто не ответить на вопрос? – мальчик рухнул на постель брата, вытягиваясь во весь рост.

– Нипочему. – Эваллё хмыкнул. – Мне он показался человеком расчетливым и рациональным.

– А мне – ветреным и пустым.

– Сторожевая собака, – прохрипел парень, налегая на пиво. – Будет беречь Фрэю.

– Чего?.. Иногда я вообще не догоняю твою мысль. Понимаешь, не хочу я, чтобы она встречалась с ним.

– Настоящий самец… тестостерон так внутри, должно быть, бурлит.

– Валечка запал?

– Да брось ты. Он вовсе не плох. Тихий, спокойный, очень похож на адекватного. Разве что… слишком взрослый, но Фрэя будет счастлива рядом с умудренным жизнью человеком, с ним она будет в порядке, – Эваллё расхохотался.

– Ага, очень смешно. Зато ты вот неадекватный. Спишь с родным братом, ая-яй, как не стыдно? – мальчик укоризненно покачал головой. – Если ты не прекратишь стёб, я отправлюсь спать к сестре! Буду спать на футоне, – возвестил Маю и направился к стенному шкафу. – Подальше от тебя, – как вдруг начал заваливаться.

– Ты не дойдешь даже до туалета… – хрипло выдохнул старший брат, – … ничего у тебя не выйдет.

От парня слабо тянуло пивом. Их могли услышать, пройти мимо комнаты вот сейчас…

Притиснул Эваллё грудью к белой двери с вырезанным геометрическим узором. Губы уже целовали шею старшего брата.

Валина сорочка выбилась из штанов, по коже разлилось слабо ощутимое трепетание. Маю просунул руку за резинку штанов. В пальцах твердело.

Хотя кому понадобится тревожить их в такое время – все уже давно спят.

При взгляде на то, как выгибается шея брата, в груди становилось жарко. Рассудок отключался, когда в руке полуэрегированный член.

Стало душно.

– Как ты мог скрывать от меня факт своей голубизны? Думал, мой брат и с волком, и с лисой…

Маю нашарил в стенном шкафу масло каритэ. Тахоми даже не в курсе, что оно пропало из ванной. В комнате поднялся густой мускусный запах.

– В моей сумке… возьми лубрикант.

– Далеко.

На пару секунд их языки переплелись, брату пришлось извернуться. Эваллё тихо дышал, упираясь локтями о дверь. Стоящие рядом пустые коробки полетели во все стороны, когда Эваллё отпихнул их ступней.

Задрав его сорочку, недолго любовался лоснящейся кожей, ладной спиной, пока не закончился воздух в легких, пока голос не прорезался сам собой, пока в коридоре не слышно было шагов. Едва ли хватило силы воли терпеть еще. Чувствуя, как тесно внутри, как плотно сжимает, Маю глотал собственную слюну. Изо рта вырывалось хриплое дыхание.

Скрипнула дверь. Раздался треск натянувшейся материи, когда пальцы потянули за хлопковую сорочку брата.

Из-за того, что затянулось с ремонтом, они даже не могли запереться на щеколду.

Эваллё уткнулся лбом в тыльную сторону ладони.

– …а-АХ-а-АХ… А-А! – его пальцы со скрипом соскальзывали по двери.

– Тише… – Маю нагнулся вперед, касаясь губами лопатки Эваллё. Отгоняя мысль, что их должны услышать, прижался щекой к липкой спине. Штаны съехали с коленей брата.

Рваный темп выводил из себя, пробуждал агрессию.

Зубы оставляли бледные отметины на светлой коже брата.

С глухим стуком дверь хлопнулась о косяк. Толчок, и дверь снова хлопнула.

*

По другую сторону двери на диване сидел Янке и заправлял в себя джин-тоник.

Скрип.

Мозги отключались, голова не работала.

Скрип. Стук.

У него могло быть всё то, о чем, как правило, мечтают люди. Сила, богатство, признание, власть, умение забивать головы всяким дерьмом – всем этим он обладал, он мог позволить себе что угодно. Но никогда – что на самом деле хотело сердце.

Скрип.

Невидящим взглядом он сверлил стену. Яркий белый, размытый черный, и все оттенки серого.

Скрип.

Этот Икигомисске! Откуда он вообще взялся?! Зачем вмешался в их жизнь?! Влез во всё это дерьмо. Еще один сукин сын, назойлив как черт, второй по назойливости, сразу после Эваллё. Только пускай попробует коснуться Фрэи, башку ему оторвет нахрен.

Скрип.

Парень смял опустевшую банку. Обладая безграничной властью, почему он не может заполучить то, что ему действительно нужно?

Скрип.

– Какое же дерьмо! – воскликнул Янке, смотря на ходящую ходуном дверь спальни двух братьев. От злости столкнул диванную подушку.

*

– Маю, куда ты? – окликнул его удивленный голос.

– Я не могу здесь больше оставаться! Это место… – мальчик ворвался в комнату, роскошный зал с коврами и гобеленами. – Я должен вернуться домой! – накинув на плечо лямку потрепанного рюкзака, схватился за ручку чемодана, который собрал заблаговременно.

– Куда ты пойдешь?

Сосед по комнате выбрался из-под одеяла.

– Маю, подумай еще раз… – зашептал тот.

Холовора выбрался из комнаты, таща тяжелый чемодан за собой, прошел вдоль стеллажей с книгами, спустился по лестнице, держа чемодан за ручку и стараясь, чтобы колесики не задевали ступени. Сосед перевесился через перила балкона: