Камин-аут (СИ)

– Переоцениваешь меня. Я не способна на такие жертвы во имя отдыха.

На темных губах Янке появилась скромная улыбка.

– О чем они говорят? – потребовал один из парней.

– Ого-о! – блондин окинул Янке с ног до головы, видимо, прикидывая на глаз его приблизительный рост. – Ребята!! Это сенсация! – вдруг возопил он и, подтащив к себе стул, взобрался на него. – Это – модель! Вы только посмотрите сюда!! – подманил к себе друга и выхватил из его рук стопку журналов, которые обычно читает молодежь под партой, коротая урок и изнывая со скуки. – Я точно видел её в журнале!

– Тебя напечатали? – открыла рот Фрэя, переводя взгляд на Янке.

– Да, только вчера стало известно. В февральском выпуске. Собиралась тебе сказать, но потом отвлеклась…

Смачно перелистывая страницы, будто нашел восьмое чудо света, парень топтался на стуле.

– Вот она! – перевернул журнал и гордо продемонстрировал всем собравшимся.

По огромной фотографии на каждой странице, среди фотографий прочих моделей.

– Молодец… – восхищенно произнесла Фрэя и одной рукой скользнула Янке за шею, легонько обнимая. – Спасибо за всё. Маю! Вы лучшие, парни, – на очереди оказался младший брат. Эваллё сам обнял её. – Вы так старались, благодарю, у меня просто нет слов, – со слезами в голосе бормотала девушка, чувствуя на себе счастливый взгляд Тахоми.

– Фрэя, когда мы увидим твоего избранника?! – завизжала первая красавица класса. До прихода Фрэи этой девушкой страдала половина парней из класса.

– Ну, мы не отдадим вам нашу девчонку! – Топиас обхватил Фрэю за талию и приподнял над полом.

Она уже оказалась на его руках. Девушка смеялась, когда Огнецвет раскачивал её.

– Внимание!! – раздался тетин голос. – Фотография на память! Давай-давай, Фрэя, ты в центр!.. – левой рукой она загребала воздух, а правой указывала на подходящее для снимка место у стола.

В следующий момент их окружали радостные поклонники музыкантов.

Сквозь прозрачные двери лифта, девушка могла видеть, как вращаются лопасти вентилятора, перед глазами то и дело мелькали балки, треугольная площадка четвертого этажа постепенно удалялась. С противоположной стороны потянуло свежим кислородом. Фрэя обернулась, откуда-то сверху доносился шум дождя, двери лифта открылись. Впереди виднелась крохотная площадка. Девушка завернула за угол и поднялась по ступенькам на балкон.

Вдвоем с Берни они вышли на балкон. На улице шел проливной дождь, темно-синее небо, в воздухе разлился насыщенный аромат дождя и мокрого бетона.

– А у вас погода наладилась? – спросила Фрэя, когда они сели на скамейки, под крышей надежно укрытые от дождя. – Вместо снега цветы с неба не стали сыпаться?

– Холод стоит такой, как перед концом света, – пошутила Бернадетта, покачивая ступней. – В гимназии отменили занятия до февраля.

– Я пару недель назад ездила на Хоккайдо, так там же целыми днями снег, небо вообще не видно и темень стоит, особенно ночью.

– Темень? А что ты делала на Хоккайдо?

– Просто гуляла, – Фрэя поправляла свою юбку, разглаживая складки.

– В снегопад гуляла? – не поверила подруга, касаясь замысловатых бумажных фигур на платье.

– Ну да… конечно, там не всё время идет снег, так что мы успели посетить горячий источник.

Холовора отклеила одну фигурку и протянула подруге:

– Возьми на память, я все равно это платье надевать не буду, – и, заметив удивленный взгляд Бернадетты, пояснила: – ощущаю себя в нем старой…

Подруга задумчиво разглядывала бумажную птицу.

– А на самом деле, что ты там делала?

– Мы с Тахоми ездили в гости к господину Икигомисске.

Бернадетта выпрямилась и указала на двери лифта:

– Он сейчас там? Среди гостей? Тот баскетболист? – она понизила голос до шепота. – Послушай, ты была у него в гостях? И как?

– Его зовут Моисей. У него большой дом, в традиционном стиле, кажется, называется «минка». Крыша-пагода такая необычная, как у японского дворца. Но там всего один этаж. Я видела только предбанник и комнату, где мы ужинали, всё так устроено, по старинке, будто национальный музей. Живет рядом с лесом, а на работу ездит в город, – после чего Фрэя бегло пересказала их путешествие.

– Почему не купит жилье в городе?

– Да там полно пунктиков, – пробормотала Фрэя, постучав себе по виску, и обе девушки рассмеялись. – Кстати, он мне визитку дал, полагаю, Тахоми по ней и связалась с Икигомисске, когда рассылала приглашения, – девушка на мгновение замолчала, потом махнула рукой за спину. – А, я её в зале оставила. Спустимся – покажу. Теперь хоть знаю, какой у него номер телефона. В глуши-то у них телефона нет, мы когда там были, едва прозвонились сюда. Из-за снегопада связь была ужасной.

– А какие-нибудь интересные факты жизни?

– Большую часть жизни проводит один в своем доме. Это можно назвать «интересными фактами»?

Они понижали голос, хоть и сидели совсем близко.

– Хотя его можно понять, дома все равно что на загородном курорте. Потрясающее место, хочу еще раз там побывать, а видела бы ты, как он заваривает чай… Можно безотрывно наблюдать за движениями его рук, словно рисует на ветру… Но сам Моисей у меня доверия не вызывает – любопытный это не означает любознательный. Он мало говорил, но не знаю… полагаю, условия жизни сделали его жестче. Думаю, тяжело содержать такой домино, когда выпадет особенно много снега, его нужно отапливать, прогревать, сугробы разгребать, воду таскать, только он ни о чем таком не говорил. Тахоми удумала с ним по бумажкам общаться.

– А тете он как?

– Готова спорить, Тахоми он понравился больше, чем мне.

– Слушай, а у твоего брата же украли документы, да?

– Ах это.. там целая история. Маю за несколько часов до самолета убежал его искать. Не представляю, как им удалось столкнуться совершенно неожиданно… впрочем, не знаю, привел его домой за руку. Представляешь? Не могли же мы, в самом деле, оставить Эваллё одного? Сказал, что вытащил кто-то. Конечно, в тот день всё шло вразрез с планами. А нам уже было не до разборок, собрались и поехали в аэропорт.

– Странный рассказ. Тебе самой не кажется, что здесь опущен какой-то фрагмент?

– Возможно, но теперь это не имеет значения.

Бернадетта смотрела на дождь, переливающийся через перила балкона, на полу уже образовались приличные лужи.

– Первый раз в жизни на мой день рождение идет дождь, – проследив за её взглядом, произнесла Фрэя. – Ты надолго ко мне?

– Нет, какое там! Хорошо еще, если мать не вызовут прямо с твоего дня рождения, она звонка ждет, – подруга теребила фигурку оригами. – Катриину не узнать. Само собой, она и раньше блистала оригинальностью жанра, но теперь вообще что-то… Зачем она пошла на подиум? Денег не хватает?

– Да нет, денег точно хватает: мне такие подарки дарит, я потом на ценник посмотрела… – Фрэя выразительно округлила глаза и, приподняв слегка юбку, кивнула на свою обувь – две лодочки на каблуке.

– Что же у неё за работа такая замечательная?

– Родители моей одноклассницы искали репетитора английского языка… иначе той не сдать вступительные экзамены в университет. И девушка предложила Катриине попробовать себя на этой должности.

– Много берет за час?

Договорить им не дали. На балкон вышел человек в капюшоне. Фрэя сразу узнала его по неторопливой осторожной походке, словно он шел с завязанными глазами. Без кимоно или плаща стали видны все нюансы фигуры. Моисей скинул капюшон. Укрыв заклеенные уши, на лицо попадали волнистые пряди, из-за сумерек ставшие одновременно и ярче, и темнее.

– Я умираю… – выдохнула Бернадетта.

Моисей быстро отыскал их под навесом на скамейке, ровно отмеряя шаг, но почти не глядя в их сторону, словно его вело чутье.

Как у джазмена серо-серебристые переливающиеся брюки, приталенная спортовка, настолько изящно пошитая, что хоть на свадьбу вместо пиджака надевай. Горло замотано тонким шарфом из буфмуслина, под спортовкой – расстегнутая на груди длинная рубашка «ласточкин хвост» из плотной светлой ткани, слегка просвечивающей тело.