Камин-аут (СИ)

Пока Тахоми причесывала и красила племянницу, братья подогнали машину, небольшую серебристую «Акуру», не такую роскошную, как их предыдущий автомобиль, но замечательно подходящую для японских дорог. Запихав Фрэю в салон прямо в пижаме, отвезли уснувшую девушку в ателье, с которым договорились заранее, и обрядили её в украшенное оригами платье с длинными рукавами и завышенной талией. Сложенный в несколько слоев подол был сложного фасона, пошитого на манер бумажной фигурки оригами. Женщина, работающая в том ателье, собственноручно одела на Фрэю белые чулки. Не успела девушка возмутиться как следует – её уже выволокли из ателье и вновь усадили в машину.

Цвета были потрясающими, ткани – тонкими и приятными на ощупь. Но от обилия непонятных углов и складок неясного назначения девушка прибывала в шоке.

На плечи ей набросили подбитый мехом пиджак. Эваллё завязал ей глаза.

Хлопнула дверца машины.

– Долго еще? – по привычке спросила Фрэя.

Чьи-то руки продели в прическу какой-то острый предмет, и совсем близко раздался голос Эваллё:

– Ничему не удивляйся.

Фрэя коснулась волос, понимая, что отвертеться уже не получится, её специально подняли с постели в несусветную рань, когда человек еще не способен оказать должное сопротивление.

Младший брат осторожно повел девушку по ступеням.

Лифт она узнала по легкому дребезжанию закрываемых дверей, гудению поднимаемой вверх площадки. Возросло чувство притяжения.

Пока что в пиджаке было тепло. Плотный шелк приятно скользил по коже, когда она поднимала руку, бархатистая кожаная подкладка оставляла приятное ощущение. Шорох платья, шаги, вдалеке легкое гудение, словно вращение жернов или лопастей пропеллера. В воздухе витал аромат одеколона Эваллё и запах фисташек.

На уровне коленей чувствовался легкий сквозняк. Откуда-то сверху – и отовсюду одновременно – доносился грохот воды.

По прибытию на место с неё сняли повязку.

Девушка стояла ровно по центру, между лифтом и вздутым горкой подъемом, на мосту четвертого этажа одного из самых лучших кинотеатров Нагасаки.

Прямо над головой, в стене шахты лифта вращалось огромное окно-вентилятор, похожее на их старое окно в ванной на втором этаже. Если подняться на лифте выше, то прямо за этим окном открывается пятый этаж, где есть крошечный закуток, ступени из которого уводили на другую сторону здания, на балконы и крышу. Вода сбегала вниз, в декоративные озерца на нулевом уровне, стеклянный потолок пропускал дневной свет. Игровые автоматы, рестораны, кафе-мороженое, бары, закусочные, магазины, семь кинозалов и один демонстрационный зал, где устраивают пробные показы для специально приглашенных гостей, гардероб на первом этаже, зеленые растения, детский развлекательный комплекс, охрана на каждом этаже, неприметная, чтобы не раздражать отдыхающих, девушки-косплееры , развлекающие прохожих, роботы и разносчики газет, места отдыха, автоматы с едой и прохладительными напитками – об этом месте она читала в журнале, который странным образом оказался подкинут ей на стол вчера вечером.

На четвертом этаже любили проводить конференции или отмечать корпоративные и детские праздники, там стоял длинный темный стол и чуть дальше у стены – несколько столиков и мягких кресел, на стене – большое табло с сенсорной указкой, если завернуть за угол – кабинки караоке. Во время конференций этот этаж полностью огораживался.

Никогда не приходило в голову, что свое день рождения она будет справлять именно здесь. Для её праздника арендовали весь четвертый уровень и крышу.

Стол накрыли и приукрасили, всюду понавесили шариков, были подготовлены ведра и вазы для цветов, поработали даже с освещением – приглушили, создавая атмосферу праздничного вечера – и музыкой, подсуетились с тортом, почти черным, от шоколадной глазури. Именинный торт прикатили на тележке и подняли сюда на лифте.

С минуту, пока Фрэя привыкала глазами, стояла гробовая тишина. По-прежнему по ногам дул сквозняк.

В конце моста был небольшой подъем, похожий на трап корабля, который поднимался на площадку треугольной формы, огороженную низким заборчиком, для пущего эффекта – по краям в полу лежали купели с подсвеченной огнями водой, которая сливалась прямо с четвертого этажа.

Увиденное походило на деревеньку, подвешенную в воздухе фантастическим декоратором.

Какую цену они заплатили, чтобы оказаться здесь и сейчас, и сколько еще осталось им выплатить? – гадала девушка, счастливо улыбаясь вместе со всеми.

Она онемела не то от шока, не от восхищения. Несколько десятков лиц, все взгляды были прикованы к ней. У всех в руках – бенгальские свечи, обернутые цветной бумагой с иероглифами.

Прозвучало хоровое поздравление.

У дальней стены Фрэя разглядела Янке – тот не ночевал дома, а она опасалась, что Янке ушел в запой. Рядом с ним стоял Провада Саёри, тетин знакомый по работе, перехватив её взгляд, молодой человек кивнул.

Заметив её ступор, Маю, потянув девушку за руку, повел её к «корабельному трапу».

Первой из толпы, а, вернее из смазанного пятна довольных лиц, отделилась какая-то девушка и бросилась Фрэе на шею.

– Бернадетта! – поразилась Холовора, оглядывая с ног до головы подругу, с которой не виделась больше месяца. – С ума сойти!

– Это всё Янке и твои братья придумали, – стрекотала девушка. – А Саёри сразу вспомнил про это место. Ты бы видела это! Мы две ночи клеили эти декорации, – она говорила как человек, искренне довольный проделанный работой.

– Ты здесь уже два дня?!

Не дав Берни ответить, тут же на них накинулись с объятиями, слезами, поцелуями, поздравлениями, подарками и цветами. Всё происходило так быстро, что Фрэя едва успевала благодарить.

– Пускай твоя жизнь будет такой же яркой, как и рождение…

– Всем хочется большого праздника хотя бы раз в году.

– Уже совсем взрослая, и взгляд другой. Такая красавица… – утирая глаза, Тахоми счастливо улыбалась.

Из класса пришло человек десять, Бернадетта прилетела вместе с родителями – сложно вспомнить, когда они появлялись где-то вдвоем. Моисей тоже был здесь, невозможно японский и вежливый, вечно на позитиве Топиас сразу с двумя подружками, Велескан, Семен и Лим-Сива с женой, Тошики с тетиной работы, кто-то незнакомый, видимо, из коллег Тахоми, даже друзья Эваллё, Ионэ, близнецы и те пожелали лично поздравить.

Фрэю подвели к большому блюду, на котором возвышался торт. На нем была выведена цифра «18», утыканная новогодними свечками.

– Загадай желание, – подсказал Моисей, вырастая за плечом.

Девушка задула свечи. Широкая, мозолистая ладонь накрыла её ладонь и помогла разрезать праздничный торт.

Над головой покачивались разноцветные бумажные ленточки, завиваясь кольцами, бассейны с водой были огорожены красной гофрированной бумагой с усатыми драконами, на темной поверхности подрагивали фонари.

После того, как букеты были поставлены в ведра с водой, открыли шампанское и прикатили тележку с напитками.

На четвертый этаж с черного хода поднялась очень красивая женщина, Фрэя не сразу сообразила, что это её одноклассница – ученица Янке. Подошла к имениннице и расцеловала её в обе щеки. И протянула коробочку, перевязанную лентой.

– Эх, как жаль, что я не свободен, – Ионэ обнял Фрэю за плечи. – Но ты навсегда останешься моей музой!

Девушки из школы были разодеты в пух и прах, как на выпускной, и выглядели такими зрелыми. Фрэя обернулась на младшего брата, самого юного на празднике.

– Кыш все от моей подруги! – вынырнул откуда-то Янке.

Бернадетта расхохоталась во всё горло:

– Катриина?! Аха-ха!! Потрясно выглядишь! Можно мне вас с Фрэей сфотографировать? Ха-ха, ребята… ну вы…

К ним подмахнула группа парней из класса, среди которых выделялся белокожий снежно-белый блондин со светлыми глазами, яркий представитель Запада. И самый шумный.

Янке распрямился, подперев бедро рукой, свободную руку опустил Фрэе на плечо.

– Это всё придумала ты? Я решила, что ты выбиралась в город отдохнуть, а ты была здесь…