Мой путь озарён рассветом (СИ)

— Что ты натворила? — негромко спросил Крис. Ответом ему стал гневный взгляд злых зелёных глаз, и эта злоба испугала даже меня.

— Не я начала первой, — резко бросила Рия и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. И всё-таки голос её остался напряжённым. — В общем, новым Старшим Крылатым стал Норберт.

Имя бывшего друга она буквально сплюнула. Раньше, рассказывая мне о нём, шиикара говорила грустно и обиженно, но теперь в её голосе я слышала отвращение, презрение и ненависть, и это было совсем не похоже на ту Рию, которую я знала. Которая, чем хуже ей было, тем больше смеялась.

— Ты его знала? — уточнил Крис.

— Знала ли я Берта? Да так, слегка, — ядовито подтвердила шиикара. — Он всего лишь был моим лучшим другом до тех пор, пока не начал пытаться разрушить мою жизнь. Небезуспешно пытаться.

Во взгляде Призрака снова мелькнули огоньки понимания и сочувствия, и я только теперь поняла, что Фаина и Берт сыграли для них двоих одинаковую роль. И я тоже могла понять их лучше, чем мне хотелось бы: Питер любезно взялся устроить так, чтобы я не выделялась из этой компании.

— И что ты с ним сделала? — продолжил допрос Крис.

Рия махнула на него рукой.

— Для начала поговорим, что сделал он.

— Что же?

Небо стремительно темнело, становилось всё прохладнее. За нашими спинами плескалась речная вода, и я вдруг поняла, что хочу увидеть, как в ней отражаются луна и звёзды. Я подняла голову к небу, но было ещё слишком светло.

Сумерки. Граница между днём и ночью. Иногда это время может быть прекрасным и нежным, иногда — пугающим и страшным. Сумрачное — именно таким было лицо Рии, когда я опустила взгляд на неё.

— Когда пришли корабли Валмираны, эйноматринцы поспешили отступить. Было всего две крупных стычки, Диса, после того, как вытащила меня из ручья, сказала, что ей было скорее смешно, чем страшно. Шиикаров собирали у гавани, чтобы предоставить им выбор: оставаться или плыть на юг. Но сначала надо было решить: на юг — это куда? Южный Союз или Валмирана?

Решение было за Бертом, но этот трус переложил эту ответственность на Совет Старейшин, а те всё никак не могли договориться. Валмиранцы были здорово удивлены, они не ожидали, что им придётся кого-то уговаривать. Они отправили послание домой, и получили приказ забрать всех желающих не за Стены, а к ним, и оставить там до выяснения обстоятельств, а Берта привезти в Карнаэль. И мы… А, ладно, это я предложила, а Рейнер устроил. Берта взяли на борт Моники.

О том, что до Валмираны новый Старший Крылатый не доплыл, я уже знала.

— Ты убила его? — тихо спросила я, и Рия зло скрипнула зубами.

— Мрачная калека, которая убивает бывших друзей, — проговорила она, пробуя новое описание на вкус, и отрицательно тряхнула головой. — Не звучит. Я не убивала Берта.

— Тогда что ты с ним сделала? — Крис выглядел действительно заинтересованным.

«О чём он думает? — гадала я. — Может, примерят ситуацию на себя и Фаину? Или на нас с Питером? Или?..»

— Я хотела просто поговорить! — Слова Рии прозвучали с неожиданным отчаянием. — Я хотела наконец узнать, почему он так поступил со мной оба раза, почему поступает так с нашим народом теперь. Я ведь знала его, Берт никогда не был дураком! Он не мог не знать, чем обернётся вступление в Южный Союз на условиях Золотопалого для нашего народа! Но Берт… Он… Он сошёл с ума на самом деле, иначе я не знаю, чем всё это объяснить. Разговор прошёл, ну, очень плохо, в конце концов мы подрались, а у меня был нож, и… — шиикара шумно выдохнула. — Меня Морено, Венанцо и Рейнер втроём от него отдирали потом. Я искромсала ему крылья так, что от них почти ничего не осталось. Он так кричал, вы бы только слышали, как он кричал…

Рия замолчала, молчали и мы. Я совершенно не знала, что можно сказать в такой ситуации. Совсем недавно приняв решение убить Питера, если придётся, я представляла, что буду чувствовать, если в самом деле сделаю это. Явно ничего приятного.

Крис незаметно коснулся моей ноги хвостом, пользуясь укрытием стола, но взгляд его всё так же был направлен на Рию.

— Он умер от ран?

— Умрёт он, как же. — Шиикара заговорила с прежней злостью, и я почувствовала облегчение. — Но Морено и Рейнер меня чуть не утопили. Я и подумать не могла, что Морено бывает таким… страшным. Бертом занялась Лаура, она его подштопала, но было понятно, что парить он уже не сможет. Если честно, я тогда была рада. Я правда была счастлива, на самом деле. Вот только Берт как всегда всё испортил.

Морено запретил мне даже приближаться к нему, но я уже говорила, на Монике были новые люди, не наши, чужие. И они шептались, а я слушала. Они говорили, что с Бертом что-то не так, и я упросила Аделинду, она помогла мне пробраться к нему. А он умирал.

Рия побледнела и очень выразительно посмотрела сначала на меня, потом на Криса.

— Он выглядел как глубокий старик, хотя старше меня всего на год. Это выглядело… страшно. И голос тоже был страшный, потому что совершенно безразличный. Берт сказал, что всё, что он делал до этого момента, было ради нашего прошлого и нашей общей мечты. Он хотел отнять у меня всё, но не смог, а я смогла, и у него больше не осталось смысла жить. И теперь он уходит. Понимаете, Берт говорил это всё, но не злился, не печалился и не радовался, ему в самом деле было всё равно!

Я заглядывала к нему ещё несколько раз потом. Он слабел, у него выпали перья, волосы и зубы, потом он полностью ослеп. Берт даже на человека похож не был. Меня обвинили в том, что я его травлю, потом начали обвинять Аделинду, но Рейнер вступился за нас. Он знал, что происходит, но ничего не мог сделать.

В конце концов Берт просто исчез. Он не мог даже сидеть самостоятельно, но однажды утром его просто не оказалось в каюте. Снова посыпались обвинения, и никто ничего не понимал. Кроме меня и Рейнера, хоть мы об этом и не говорили. Но вы ведь понимаете тоже, правда?

Мы понимали. Берт открыл Врата Рассвета и ушёл так же, как жених Марики и его отец ранее. Так же, как мы с Питером, должно быть, ушли из места, где жили раньше, ушли от серых улиц и грязной реки. Но я поняла не только это.

Я потеряла всё своё прошлое вместе с памятью. Раньше я думала, что это было платой за право начать новую жизнь, тем, что оставалось за спиной входящих во Врата, но слова Рии заставили меня посмотреть на это под иным углом. Что если потерять всё нужно было раньше? Что если врата открывались только перед теми, кого уже ничто не держало в старой жизни?

Истории Фреда и Берта подтверждали это, так же как и оброненные когда-то Крисом слова о том, что он однажды находил путь. Когда это случилось? Не тогда ли, когда его прежняя жизнь разрушалась на осколки? «Не ищи Врата Рассвета», — велела мне Киира. «Не теряй интереса к жизни», — слышала я теперь в её словах. Могло ли быть, что все ушедшие во Врата люди, видели свою жизнь такой же серой и безнадёжной, как я в своём воспоминании?

Нет, всё было не так. В своём воспоминании я страдала, любила и ненавидела, эти переживания делали меня несчастной, но живой. Но я помнила и иное чувство. Я помнила лёгкую пустоту и безразличие, они затягивали, они звали, словно тёмное небо, на котором не было звёзд. Картинка перед моими глазами окуталась алой дымкой. Я тряхнула головой, пытаясь прогнать её, и снова посмотрела на небо, надеясь увидеть там хоть одну звезду.

И увидела. Тусклая на ещё недостаточно тёмном небе, она слабо мерцала, но мне почему-то не стало легче. «Получается, что, предавая Рию раз за разом, Берт хотел приблизить её ко Вратам? — с тоской подумала я. — К миру, где, как они верили, она смогла бы летать?»

Крис смотрел на меня с тревогой. Он чувствовал, что рассказ подруги задел меня сильнее, чем должен был, но не мог догадаться, что именно теперь происходило со мной. Я ободряюще улыбнулась Призраку и повернулась к Рии.

— Да, мы поняли. Берт ушёл во Врата Рассвета.

К моему удивлению, мой голос не сел и не дрогнул, он даже показался мне сочувственным. Рия сердито нахмурилась, если бы у неё были звериные уши, как у нас, они должны были прижаться к её голове.