Мой путь озарён рассветом (СИ)

— Я понимаю, что тебе нужна моя поддержка сейчас, — попыталась объяснить я Рии, — но у меня тоже есть свои потребности. Потому я и предлагаю вариант, который устроил бы обеих.

— Ты предлагаешь вариант, который устроил бы тебя, — отрезала шиикара.

Она выглядела оскорблённой, и я вдруг удивилась. За всё время нашего знакомства я ни разу не сделала ничего, чем могла бы её обидеть. Я всегда принимала её сторону, из-за неё я едва не сбежала из клана. Рия была самой близкой и важной подругой для меня, так что же случилось теперь?

— Так что, ты отказываешься мне помочь? — повторила шиикара, и тут внутри меня что-то сломалось. Клетка, внутри которой сидела моя злоба.

Старой доброй чёрной яростью даже не пахло. Бешеная злость, охватившая меня, больше всего напоминала то чувство, с которым я избивала посохом киирина Малисану в парке. Впрочем, на Рию с кулаками я не кинулась. Вместо этого я зарычала не хуже настоящего тигра:

— Мне начинает казаться, что ты никогда со мной не считалась. Ты принимала всё, что я для тебя делала, и была рядом, когда тебе было это удобно, но как только появился удобный случай, ты бросила меня, даже не попрощавшись! Ты упорхала в объятия Морено, а я тут чуть не свихнулась! Теперь ты вернулась и думаешь, что всё будет как раньше? Не будет, потому что это ты бросила меня, ты меня предала, и если ты хочешь, чтобы я признавала, что ты имела право так со мной поступить, признавай, что я буду злиться на тебя и не буду делать то, чего не хочу, если в этом нет никакой пользы абсолютно ни для кого. И если ты так хочешь поскорее упереться в закрытые двери здания Карнаэльского Суда, то ты можешь хоть сегодня уехать туда одна. Я буду в Карнаэле послезавтра и не раньше.

Шиикара смотрела на меня так, словно я всё-таки ударила её. Я вдруг почувствовала себя безумно виноватой перед ней. Не нужно было говорить так резко, не нужно было её обвинять, нужно было молчать, и будь проклят мой болтливый язык!

Несколько алых пятен мелькнули перед моими глазами, я моргнула, и в тот короткий миг, когда мои глаза были закрыты, я вдруг чётко, словно бы наяву, услышала голос Питера. «Ты не такая, как они. Ты не жестокая и не злая». Бешенство с новой силой рвануло меня изнутри.

— Жестокая, злая, мрачная убийца, которая смотрит своим жертвам в глаза и больше никому не позволит диктовать, какой ей быть, что делать и на кого злиться, к вашим услугам, — рявкнула я, направляясь к двери, и бросила через плечо, прежде чем выйти: — Привыкай.

Я выбежала из дома и отправилась к Крису, просидев под дверью его дома до самого вечера, развлекаясь с посохом. Стоило мне только взять его в руки, на душе стало легче. Сегодня он слушался меня особенно охотно, и я тренировалась, по совету Маттиаса проверяя, как близко я приближаюсь к Древу при этом. Но всё было нормально, Древо неизменно оставалось далеко, и вечером, когда Крис вернулся домой, я была уже почти спокойна, по крайней мере внешне.

Но Призрака было не обмануть.

— Кажется, пора тебе дать кого-нибудь убить, — заметил он, выслушав мой рассказ о произошедшем.

— Как насчёт тебя? — ворчливо спросила я, а потом засмеялась. — Вот что мне с ней делать?

Крис пожал плечами, и я запоздало вспомнила, что у него самого не было друзей кроме Тайто, который никогда не попросил бы от другого того, чего тот не был бы готов дать.

На ночь я осталась у Криса, надеясь, что хотя бы там смогу выспаться. И в самом деле, на этот раз кошмары из прошлого не пришли: меня терзал другой. Во сне я кричала на Рию. «Ты была рядом со мной, когда тебе это было удобно! — произносили мои губы. — Но как только подвернулся удобный случай, ты бросила меня!» Вот только голос, которым я кричала, принадлежал не мне. Из моего горла рвался голос Питера, кричавшего на меня.

Не удивительно, что после такой ночки я чувствовала себя совершенно разбитой, настолько, что у меня начали дрожать руки. Они никак не успокаивались, и я, не желая ходить перед Крисом в таком виде, вернулась домой, где меня ждали вести: Рия последовала моему совету и отправилась биться головой о двери здания Карнаэльского Суда одна. Поднявшись в комнату, я увидела аккуратно сложенную на матрасе постель и пустоту там, где недавно были вещи.

Руки затряслись с новой силой.

— Ненавижу тебя, — прошипела я, обращаясь к матрасу, сорвала с руки браслет и позволила ему стать посохом. — Ненавижу, — повторила я и ударила. Раз, потом ещё. Я била матрас, как когда-то Малисану, но матрас был не живым, посох не стремился его убить. Я могла ничего не бояться. — Я ни в чём не виновата! Я! Не! Виновата!

Посох выпал из дрожащих рук, и я упала на колени перед матрасом, который совершенно не заслужил такого обращения. Я не плакала, но картинка перед глазами всё равно была нечёткой, словно застланной тонким покровом слёз. Я протёрла глаза и вернула посох на руку в виде браслета, а потом отправилась в ванную приводить себя в порядок.

На расчёске остался неприлично большой клок волос, некоторые из которых были седыми. Я рассматривала их, поднеся расчёску к лицу ближе, чем это было нужно обычно. Похоже, со зрением тоже было не всё в порядке, а руки предательски продолжали трястись. Я вернулась в свою комнату, легла на риин матрас, свернувшись в клубочек, и обняла свой пышный лисий хвост, в котором тоже оказалось неприлично много седины.

Хвост тоже дрожал, как и руки. А когда снизу постучали и я отправилась открывать, оказалось, что ноги тоже предпочли бы остаться неиспользуемыми. Я открыла дверь и увидела Дису. Видеть счастливую подругу сейчас мне не хотелось особенно сильно, но та, окинув меня суровым взглядом, шагнула за дверь.

— Что тут у тебя?

— Спала плохо, — буркнула я неохотно. — С Рией поругались.

Дочь военачальника махнула рукой.

— Знаю уже. Курица есть курица. Но ты никогда не поверишь, кто приехал.

— Кто? — послушно спросила я без малейшего интереса.

— Хельмер.

Судьба Хельмера меня заботила мало. Мы давно не виделись, и меня это совершенно устраивало, но в честь его недолгого пребывания в Белом Лисе Петра решила устроить сбор нашей компании, видимо, чтобы мы могли поругаться как в старые добрые времена. Сона, Тео и Ирма пропадали на охоте, Рия отправилась в Карнаэль, и теперь Диса просила явиться хотя бы меня. И я согласилась, но перед этим подруга заставила меня поесть.

Еда оказалась не лишней. Ноги и хвост перестали дрожать, да и рукам стало лучше. Встреча проходила в парке, и я собиралась всё время проторчать в стороне в обнимку с каким-нибудь деревом или, в крайнем случае, Крисом, но Хельмер неожиданно меня удивил.

Этот невысокий крепкий юноша с медвежьим ушками и слишком коротким, чтобы делать для него разрезы в одежде, хвостом, изменился не меньше Дисы. Он тоже стал казаться более уверенным в себе, менее мелочным и неприятным. Хельмер рассказывал о том, как проходит его обучение, и эти рассказы оказались неожиданно интересными. Наш бывший неприятель собирался стать самым настоящим учёным, и я поняла, что искренне желаю ему удачи в этих начинаниях.

«Людям хорошо, когда они на своём месте, — думала я потом, когда всё-таки отошла в сторону ото всех и встала, опершись о дерево спиной. — Но где тогда моё место? И где место Питера?»

Место Дисы было рядом с Тайто, и покидать его она не собиралась. Уговорив меня прийти сюда, подруга словно позабыла обо мне, не отходя от жениха ни на шаг. Едва ли она сама понимала, как это выглядит со стороны, но во мне это откладывалось новой злостью. Крис был прав, для меня пришла пора кого-нибудь убить, и сейчас моё место было там, где это было нужно. Никакой конкретики.

Петра светилась такой гордостью, словно была Хельмеру матерью или наставницей, Малисана улыбалась вежливой улыбкой своих тонких плотно сомкнутых губ. С моего места мне было прекрасно слышно, о чём они говорят, а они к моему огромному неудовольствию вернулись к обсуждению свадьбы Дисы.

— Я устала выполнять работу за тебя и за Ярну, — пожаловалась ученица Слышащей. — Возвращайся в Главный Дом, а то я тоже куда-нибудь сбегу.