Мой путь озарён рассветом (СИ)

Херда отвечала виноватым голосом.

— Они говорят очень тихо.

Значит, подслушать она пыталась, но не преуспела. Надеясь, что, быть может, мои звериные уши уловят больше, я подошла к нужной двери, почти прижавшись к ней, но тоже не смогла разобрать слов в сменяющих друг друга негромких голосах. Питер, как мне казалось, говорил насмешливо, Крис — напряжённо, но всё равно понять суть разговора было невозможно. Решив, что стоять у двери так и дальше нет смысла, я вернулась к Херде и наткнулась на её вопросительный взгляд. Оставалось только виновато развести руками.

— Хотите чаю? — предложила колдунья.

Я хотела ворваться в комнату, чтобы увидеть их обоих, чтобы узнать наверняка, о чём и зачем они так долго говорят, вот только это было совершенно неразумно. Я вдруг поняла, что в самом деле надеюсь на успех Криса. Вдруг Призраку удастся привести Питера в чувство? Вдруг он сможет вернуть всё если не как было, то просто столкнуть мага с чудовищного пути саморазрушения, на который тот неизвестно как затягивал и меня?

— Спасибо, не откажусь.

Но выпить чаю мы не успели. Херда только поставила на огонь чайник, когда из комнаты раздался звук падения. Я мгновенно сорвалась с места, словно один из псов Соны, кинувшись на зов, но ворваться в комнату мне не пришлось. Дверь распахнулась сама, и Питер спиной вперёд вывалился в коридор. Злой, словно тысяча демонов, Призрак нависал над ним.

— Крис! — крикнула я, желая остановить рукоприкладство, и они оба отскочили друг от друга, оглянувшись на меня.

Херда выглядывала из-за двери своего кабинета, не спеша приближаться, и, пожалуй, правильно делала.

— Я расскажу ей всё, что вспомнил. Она должна знать, — проговорил Питер, обращаясь к Крису, но глядя на меня. Его синие глаза потускнели и на фоне плотно обтягивающей череп кожи казались особенно большими, а многочисленные седые пряди были заметны даже среди светлых волос. — Только тогда она сможет понять…

— Не хочу ничего вспоминать, — немедленно вскинулась я. — И понимать ничего не хочу.

Сухие потрескавшиеся губы мага искривились в омерзительной улыбке, напомнившей мне улыбку Шкафа из недавнего сна.

— Ты ведь вспоминаешь тоже. Ты говорила, что это невозможно, ты говорила, что пути назад нет. Но я вспоминаю и ухожу, и ты со мной.

— Я никуда не иду, — огрызнулась я. Защищать Питера больше не хотелось. Он был мне хорошим другом и очень важным человеком в моей жизни, но теперь выбрал роль врага. Мне было жаль его, мне не хотелось его терять, но ещё меньше мне хотелось терять себя. — Если ты так хочешь угробить себя, ладно, пожалуйста. Вперёд. Но меня в это не втягивай.

И тут маг расхохотался. Он смеялся каким-то совсем незнакомым мне смехом, закинув голову назад, и я кинула быстрый вопросительный взгляд в сторону Криса. Призрак как-то странно покачал головой, что-то в его глазах говорило мне, что я ошиблась. Я сказала то, чего ни в коем случае не должна была говорить, и окончательно всё испортила.

— Теперь ты можешь видеть, что я был прав, — кое-как остановив смех, проговорил Питер, глядя на Криса пугающим взглядом своих ставших жуткими больших глаз. — Она любит только саму себя. Пока ты ей нужен, она потащит тебя в преисподнюю следом за собой, но как только ты отыграешь свою роль, она выбросит тебя, как обглоданную кость.

Я хотела возмутиться, сказать, что маг перевирает факты. Да, я поступила не слишком хорошо, сначала дав ему надежду, а потом забрав её в последний момент, но это он решил последовать за мной в Валмирану, он просил меня об этой надежде сам! Вот только Питер не дал мне сказать и слова. Переведя свой жуткий взгляд на меня, он спросил:

— Ты ведь так и не вспомнила самого главного? Ты не помнишь, как и сколько мы жили, прежде чем забыть? Ты не помнишь, о чём ты мечтала? Ты не помнишь, что ты сделала со мной?

Я не помнила, но с каждым новым вопросом красные пятна перед моим взором вспыхивали с новой силой, обещая мне это исправить. Но я не хотела вспоминать. Я не хотела даже памятью возвращаться туда, где текла грязная река с вязкой горьковатой на вкус водой, а потому прижала ладонями уши к голове и закричала:

— Заткнись! Замолчи, прекрати! Я ничего не помню, ничего не знаю, не хочу!

— Ты боишься вспомнить, потому что не сможешь с этим жить! — крикнул Питер в ответ и отшатнулся в сторону, когда Крис замахнулся на него.

Призрак хотел ударить и ударил бы, но маг слишком ослаб. Его ноги подкосились, и Питер упал на пол у наших ног. В этом падении было что-то особенно жалкое. Я с новой ясностью поняла, что не хочу видеть его таким: полубезумным, слабым и жалким, достойным лишь сочувствия или презрения, но наотрез отказывающимся признать, что нуждается в помощи.

— То, что происходит с тобой, всего лишь расплата за всё, что ты сделала, — прохрипел Питер, пытаясь встать на ноги. — Не я делаю это с тобой, тебе лишь возвращается твоё.

Когда-то давно, за пределами моей памяти, я тоже была абсолютным ничтожеством. Я не знала, смогла ли я выкарабкаться только из-за того, что забыла, или всё-таки сделала это раньше, вот только теперь я была совсем другим человеком. Питер теперь тоже стал другим. Так же, как я поднялась, он упал, и этот человек — незнакомый, ненавидящий, неприятный — никогда не был моим другом.

— Если ты не прекратишь это, я убью тебя.

Собственный голос показался мне чужим. Наверное, я взяла эти интонации у Криса, потому что слова прозвучали леденяще холодно.

— Из-за тебя я потерял всё, что у меня было, включая память, — горько проговорил маг. — Теперь ты хочешь забрать у меня и жизнь тоже?

— Не хочу, — всё так же холодно отрезала я. — Но ты меня вынуждаешь. Ты прав, моя жизнь мне дороже твоей.

Должно быть, эти слова прозвучали убедительно, потому что злоба на лице Питера сменилась мрачной пустотой. Он понял, что я не шучу и не пытаюсь его запугать, а я не желала более ждать, когда ставший моим врагом друг найдёт новые слова, чтобы причинить мне боль. Я поймала Криса за руку и потянула его прочь.

— Мы уходим, — вместо прощания, бросила я Херде, и та ничего не ответила.

Отблески заката так и плясали перед моими глазами, пока мы не вышли с территории академии: Валмиранский Дух снова помог мне справиться с наваждением. Я не желала даже думать о случившемся, о том, что я поняла и что сказала, а потому принялась рассказывать Крису о своей встрече с Маттиасом, но тот слушал в пол-уха. Похоже, разговор с Питером задел его.

— Ладно. Что он наговорил тебе?

Мне не было нужно уточнять, кого я имею в виду. Призрак некоторое время оценивающе рассматривал меня, а потом отвёл взгляд.

— Он рассказал мне то, что вспомнил. Ты хочешь это услышать?

— Нет, — решительно отрезала я. — Просто скажи, насколько всё плохо. Я в самом деле разрушила его жизнь?

Отвечал Крис медленно, осторожно выбирая слова, словно ступая по тонкому льду.

— Со своего места я не стал бы тебя обвинять. Но на его месте я возненавидел бы тебя, как ненавижу Фаину.

«Что я сделала с ним?» Вопрос рвался наружу, но не мог быть произнесён вслух. Я хотела и не хотела знать одновременно. Снова начала болеть голова, и я тряхнула ей, словно пытаясь вытрясти все лишние мысли, напомнить себе, что прошлое должно оставаться в прошлом, а забытое должно оставаться забытым. Осталось только понять, готова ли я в самом деле оставить в прошлом всё то, что Питер значил для меня раньше, чтобы в случае необходимости убить его.

— Как ты думаешь, Питеру вообще можно помочь?

— Не знаю, — ответил Крис. — Но это не важно. Он всё равно не примет помощь.

Добравшись до гостиницы к концу ночи, мы благополучно проспали утренний поезд на Лаон, а на вечерний неожиданно не осталось билетов.

— Значит, поедем завтра, — решил Призрак.

Так нам неожиданно выпала возможность всласть побродить по Карнаэльским улицам, чем мы и занялись. Не сговариваясь, мы пошли в противоположную от магической академии сторону, разглядывая старые и новые строения, статуи и площади. Тучи наконец-то рассеялись, и небо было чистым и светлым. Аромат весны дразнил и звал, обещая что-то интересное и прекрасное, раскрывались первые почки.