Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

А с другой стороны маячила госпожа Ненс, ещё более безрассудная и глупая особь. Она не то что не имела задумок на ближайший день (тогда женщина хотя бы очутилась в общей серой массе, составляющей большую часть населения мира), а предпочитала вообще не размышлять о будущем. И когда господин Лонденол поставил кандидатке в жёны условие подружиться с неприветливым сыном «ради всей семьи, которая не будет крепкой без взаимного уважения её членов», госпоже Ненс пришлось совершить настоящий поступок: впервые в жизни построить план завоевания расположения ребёнка.

Но то было жалкое зрелище. Гаррел заранее предугадал и записал все шаги, которые женщины вроде госпожи Ненс обыкновенно предпринимают в таких ситуациях, а потом просто ставил галочки возле тех пунктов, что совпали. Оказывается, мальчик ещё слишком хорошо думал о мачехе - многие шаги, которые наверняка подействовали бы на обычных детей, она даже не пыталась испробовать. Похоже, что попытка вникнуть в увлечения Гаррела показалась излишней нагрузкой для её куриных мозгов, а придумывание загадочных фраз для создания интриги и привлечения внимания ребёнка - чересчур тонким и психологичным ходом. Кокетки только в любовных делах ныряют глубоко, а в других темах разбираются поверхностно.

Сюсюканья госпожи Ненс раздражали Гаррела. Её фальшивая ласка вызывала отвращение. Приторность голоса портила пищеварение. Поучения и советы приводили в тихую ярость. Мальчик не мог дождаться, когда отец уже отправит эту истеричку куда подальше, запретит ей появляться в их доме, порвёт все связи… И не верил ушам своим, что господин Лонденол намерен жениться на госпоже Ненс. Неужели правда? Почему на ней? Из всех женщин мира он выбрал эту пустышку?

Несправедливо. Такая никудышная и ветреная дамочка не может стать матерью Гаррела. Вопрос даже не в том, чему она обучит приёмного сына – смешно фантазировать, будто женщина обладала хотя бы какими-то талантами, кроме исторжения замысловатых звуков из клавишного инструмента. Мальчик полагал, что нужно быть святым, чтобы элементарно выносить её щебетания днями и вечерами. Он не перенесёт подобного. Сбежит из дома! Да, надо сбежать из дома…

Ничего бы этого не случилось, если бы Терпящая или кто там вписал в уравнение Мироздания возможность воскрешать умерших. А так Гаррелу оставалось лишь мечтать да жаловаться. Хороший же из него архитектор! Столько размышлял о строительстве собственной жизни, а тут ничего не сумел поделать.

Ему твердили, что отчаиваться рано. Не всё потеряно. Гаррел слушал утешения, сказанные твёрдым голосом, а не тем тошнотворно-сладостным, какой использовала госпожа Ненс, и горько плакал. И тут же неловко утирал слёзы тыльной стороной ладони.

Его заверяли, что женитьба на любительнице фортепьяно - необходимость. Одиночество склонило господина Лонденола к заключению брака, но рано или поздно жёнушка надоест ему. И они разойдутся. Нужно набраться терпения. Мальчик кивал, в ужасе представляя, сколько предстоит ждать.

Ему сказали, что, на худой конец, мачеху можно убить. Гаррел усмехался и мотал головой, однако мысли о внезапной гибели госпожи Ненс грели душу.

Он уходил подбодрённым, почти счастливым, однако возвращался всегда в разбитых чувствах. И снова жаловался: на отца, на его пассию, Терпящую, безразличных людей…

- Я убегу из дома! - Гаррел ударил кулаком о ладонь. Его переполняла решимость.

- Какой же ты глупый мальчик. Зачем убегать? Ты ранишь отца, который тебя любит, пусть и не умеет достойно выразить свои чувства. Тебе всего-то и нужно, что стать подмастерьем, - она всегда была права. Гаррел внимал каждому слову. - Тебя заберут из дома, и ты будешь возвращаться в него не так часто. А следовательно, и видеть эту мерзкую даму.

- Но я не хочу быть подмастерьем. Мне нужно… нужно найти такую профессию, которая достойна моего ума. Я не хочу работать руками! Хочу работать головой!

Это рассмешило женщину. Гаррел смущённо потупился. Какими же нелепыми, вероятно, казались его пылкие речи и самоуверенные выкрики.

- Ты прав. Не любое дело будет тебя достойно.

Поэтому становиться учеником - не выход. Да и трусливый побег – жалкий поступок, о котором не помышляет ни один уважающий себя генерал. Тактическое отступление, да, но не прятки от совести и чести. Вот Гаррел и прикусил щипавший язык, когда тот намеревался повернуться во рту и помочь выдавить мольбы. Он бы попросил остаться в приятном месте, где его ждали понимание и мудрость. Но тогда бы это означало, что мальчик сдался. А он обязан настаивать на своём. Вдруг ещё есть шанс разубедить отца жениться на госпоже Ненс? Пусть ищет другую невесту, на здоровье! Может менять их каждую неделю!

- Я знаю, как это выглядит, - подавленно изрекал Гаррел. – Я эгоист. Но мой отец не будет счастлив с этой женщиной. Не нужно хорошо разбираться в людях, чтобы понимать это. Просто он в отчаянии. А я всего лишь хотел вернуть маму. Или найти такую, которая даст мне всё то, что дарила моя собственная.

Вот и всё. Так мало, но так сложно. Гаррел утыкался лицом в предплечье и вздыхал. По голове его успокаивающе гладила горячая ладонь. Такая сильная, источавшая жар и непоколебимую волю. Её обладательница почти никогда не улыбалась. Не то что госпожа Ненс с её гримасами.

И как мальчик ещё не утомил женщину своим нытьём? Кто угодно уже взвыл бы от злости. Разве что мама, настоящая мама, выслушала бы причитания от начала и до конца, обнадёживающе похлопала бы малыша по спине и сказала, что всё пройдёт.

Не сразу Гаррелу открылась истина. Как он мог оставаться таким слепым? Он гнался за призраком, за миражом, махавшим ему со звёзд. А всего-то и нужно, что задержать взгляд не на видении, а той самой звезде, на которой оно восседает. Пусть они светят лишь в холодные ночи, но тоже греют.

- Мне не хватает мамы. Я так долго искал её, - доверчиво рассказывал мальчик, сидя за столом с терпеливой слушательницей. – А потом стал замечать, что дома с отцом мне неуютно, как в чужих владениях. И так везде, куда бы я ни пошёл. Словно я и сам чужой всему миру. Открыв для себя это место, я словно отыскал дорогу домой. Туда, где всегда ждут пряники с чаем, тёплые беседы и вопросы о разных вещах.

Ведь только мама спрашивает дитя, как тому спалось, что снилось, не замёрз ли ребёнок ночью, что приготовить на завтрак, чем планирует заняться днём, не помочь ли ему с чем, не беспокоит ли его душеньку что-либо, не обижают ли мальчишки во дворе. Ласково поворчит, что одежда мятая, а на рукаве пятно от варенья, забыл на ночь почистить зубы, да ещё и руки не помыл перед обедом, и пора бы уже теплее одеваться…

- У меня больше нет моего желания. Но я всё равно хочу попросить кое о чём, - Гаррел для смелости набрал больше воздуха в грудь. – Можно мне почаще приходить сюда… мама?

- Конечно. Пока проход не закрылся, ты можешь приходить сюда, сколько захочешь, - женщина присела на корточки и обняла мальчика. Украдкой Гаррел заметил, что в глазах Цехтуу стояли слёзы, которые она поспешно смахнула.

В этой маме было всё, что природа закладывает в идеальный образ родителя. Помимо яростной силы, с которой настоящая мать защищает своих детей, в Королеве наблюдались стать, достоинство, эрудиция и любовь. Юного Лонденола очаровало потрясающее соединение качеств, что по отдельности встречаются у многих, но именно в таких пропорциях – только у совершенства по имени Цехтуу.

Гаррел гордился такой мамой. А она видела его таланты, о которых не догадывался нерадивый отец, и стремилась развить способности ребёнка на полную. Мама знала, в какой стезе потенциал мальчика будет реализован, и предлагала варианты. Больше всего юный Лонденол стремился к ответному чувству гордости за себя, поэтому выбрал тот, который удовлетворил бы Цехтуу.

Ох, эта восхитительная Королева! Какой пылкой и решительной она представала перед мальчиком. Он не виделся с остальной пятёркой, но был уверен, что они не столь яркие, как эта бесстрашная стихия. Гаррел восторгался тем, что Цехтуу теперь его мама. Его не смущали видовые несоответствия между ними, ведь главное - единение душ. Зато превосходство статуса Королевы давило на мальчика, чей род начал терять привилегии задолго до его рождения. Ещё когда он не знал, кем на самом деле является Цехтуу, и думал, что его привели к главной фее, заметил поведение истинного лидера и прирождённого полководца. Гаррел догадывался, что общается вовсе не с феей, а чуть ли не божеством, и потому боялся лгать. И говорил только правду, выворачивал душу. Тем, должно быть, и покорил строгую Королеву, проявлявшую изумляющую снисходительность к незнакомому ребёнку. И только заслужив её расположения, мальчик узнал, что перед ним - представитель высшего звена.