Сила двух начал (СИ)

Теперь, когда она была более или менее сыта, волшебница смогла спокойно уснуть, чтобы восстановить потерянные силы, уже не обращая внимания на отсутствие какого-либо ложа – ее постелью вот уже второй месяц служил лишь каменный пол.

И снова бессмысленно проходили дни, становясь медленной пыткой для Мэри – чувство вины за заключение в темницы Северуса отнюдь не было облегчением для волшебницы, заставляя ее раз за разом скрываться от этих мыслей за рассуждениями о том, какой же сегодня день. Эти рассуждения неизбежно приводили к тому, что Мэри засыпала, но сны не давали ей облегчения, становясь все чаще и чаще кошмарами. Там она умирала раз за разом, наблюдала уничтожение медальона или смерть Марго. Были в этих снах порой и Кэт с Джеком, и тогда горечь от их смерти оставалась с Мэри даже во время бодрствования. Вскоре сон и явь для волшебницы совершенно смешались, и Мэри постоянно думала, почему она еще жива и жива ли она еще на самом деле. Постепенно и прошлое стало для волшебницы чем-то наподобие давно прочитанной легенды, что поросла прахом и пылью времен. Тихо сойти с ума Мэри не дало необычное волнение в медальоне – неизвестно, чувствовал ли он, что происходит с ней, но, тем не менее, напомнил о себе, а значит, и о том, что происходило с ней сейчас, о том, что бороться с собой и своими страхами ей нужно ради Марго. Мэри внимала на этот раз своему помощнику и защитнику лишь наполовину – и в тот благодатный день, когда ее, наконец, отпустили, она даже не смогла до конца понять весь смысл случившегося, а просто, оказавшись в своей комнате, мгновенно уснула. Этот ее сон ощутимо отличался от предыдущих, он нес Мэри умиротворение вместо тревоги, что в последнее время стало для нее постоянным чувством.

Пробуждение для волшебницы стало вроде избавления, она, наконец, смогла почувствовать себя тем, кем являлась все это время – будущей матерью. Она вовсе не забывала о Марго в дни заключения в темницах, просто тогда ей не верилось, что Марго после всего этого родится здоровым ребенком, что не зачахнет через пару дней. Сейчас же, находясь в здравом рассудке, Мэри могла с уверенностью сказать, что все ее недавние страхи не перейдут в реальность, и останутся лишь в подсознании, чтобы позже уйти совсем.

О том, что нужно срочно навестить Кэт (вдруг она уже пропустила знаменательное рождение Мэгги), Мэри вспомнила, только когда проснулась на следующее утро, хоть это и было для нее важнее всего остального. Не совсем всего, конечно – ведь волшебной палочки у нее до сих пор не было. Так волшебница чуть ли не весь особняк обшарила, пока не узнала у одного из проходящих мимо нее Пожирателей смерти, что Волан-де-Морт сейчас в Зале Собраний. Разумеется, Мэри тут же помчалась туда, и, влетев в Зал Собраний, увидела Волан-де-Морта, что сидел за столом и о чем-то едва слышно разговаривал с Рудольфусом. Громкий стук захлопнувшейся за ее спиной двери заставил их обоих повернуться к Мэри, разом замолчать.

— Где твои манеры, Мэри?— холодно поинтересовался у волшебницы Волан-де-Морт,— прежде, чем входить, нужно постучаться. Тем более, если тебя никто не звал.

Мэри сделала вид, что не услышала ровно ни одного слова, спокойно поинтересовавшись у Волан-де-Морта:

— Я знаю, что у тебя, Морган, моя волшебная палочка. Верни мне ее, она мне нужна.

Маг пронзил Мэри недовольно-злобным взглядом.

— Хочешь сказать, что я просто обязан отдать тебе волшебную палочку, невзирая на то, что ты сделаешь после? Невзирая на твою любовь лезть не в свои дела? Как бы ни так. Ты получишь свое оружие, лишь поклявшись, что не станешь вмешиваться в то, что тебя совершенно не касается.

Волшебница, недолго думая, поклялась, но Волан-де-Морту этого было явно мало, и он продолжил:

— И поклянись в том, что больше порог особняка не переступишь. И не думай говорить, что тебе необходимо гулять по здешнему лесу – теперь для тебя будет роскошью подобное времяпрепровождение.

Мэри презрительно фыркнула в ответ:

— Я и не хотела говорить об этом – лишь о том, что мне необходимо посетить целителя.

— Обойдешься,— отрезал Волан-де-Морт,— раньше нужно было о себе думать, теперь же за тебя это буду делать я. Так вот, я считаю, что до рождения дочери ты должна будешь находиться в своей комнате – заметь, не в темнице! – и ни в коем случае не пересекать порога особняка ни на минуту. Попытка сбежать приравнивается к самоубийству – тебя обязательно найдут, и на этот раз из темниц ты больше не выйдешь.

— Значит, у меня теперь даже меньше прав, чем у всех твоих слуг?— возмутилась Мэри,— и все из-за глупой случайности?

Волан-де-Морт зловеще и одновременно довольно ухмыльнулся.

— Подобные случайности стали происходить довольно часто, и все по твоей, Мэри, вине. Пусть я и не могу поймать тебя на лжи – это может говорить о том, что ты научилась довольно виртуозно скрывать свои мысли от меня, с моей стороны будет непоправимой ошибкой вновь предоставить тебе свободу действий. А ошибки, как известно, легче предотвратить, чем исправить. Так что, боюсь, придется твоим друзьям подождать.

Последнее замечание Волан-де-Морта наполнило сердце волшебницы липким ужасом, маг незамедлительно подтвердил свои слова неким пергаментом, что на проверку оказался письмом от Кэт – даже на расстоянии трех шагов Мэри различила ее подпись – символ из букв: К и М.

— Мне это письмо ничего не сказало,— говорил Волан-де-Морт, сверля волшебницу тяжелым взглядом,— но ты-то знаешь, от кого оно.

Маг протянул пергамент Мэри, и она быстрым взглядом пробежалась по строчкам. Письмо было отправлено месяц назад и почти ничего важного не сообщало – лишь то, что Кэт очень хотела видеть ее у себя и вскользь – о проблемах с ребенком, из-за чего Кэт была вынуждена пройти обследование. Порадовавшись тому обстоятельству, что Кэт никогда не пишет свое имя полностью, Мэри вновь подняла взгляд на Волан-де-Морта, что ожидал ответа от нее.

— Конечно, знаю, но тебе-то это зачем?

— Она о тебе так беспокоится, вот я и подумал, почему бы не поместить вас обеих в одну камеру – все веселей. Тем более что положение у вас одинаковое,— недобро ухмыльнулся Волан-де-Морт,— будете говорить друг другу слова утешения.

— Не будем,— отрезала Мэри зло,— ты не добьешься от меня имени волшебницы, что прислала это письмо – ее счастье ты разрушить не сможешь.

— Посмотрим, как ты после пыток заговоришь,— произнес Волан-де-Морт, взмахивая волшебной палочкой. Красноватый луч заклинания тут же метнулся к Мэри, но она была к этому готова – Защита Медальона Единорога, мгновенно появившись, отразила Пыточное проклятие, как и следующие. Постепенно защита эта стала лишь толще от тщетных усилий Волан-де-Морта достать волшебницу, постоянно подпитываясь энергией все новых заклинаний Моргана и Рудольфуса, что присоединился к своему повелителю после минуты замешательства. Вот Волан-де-Морт, озлобившись вконец, пальнул в Мэри черной стрелой-заклятием, что заставило сердце волшебницы нервно вздрогнуть – но и это проклятие, «Аура смерти», не пробило ее защиту. Теперь Волан-де-Морту осталось лишь применить к ней смертельное проклятие. Но делать этого он не стал, сказав лишь следующее:

— Давай заключим соглашение: я не буду трогать твою подругу, ты же останешься в особняке.

И извлек из складок мантии палочку Мэри, протягивая ее волшебнице.

— Хорошо,— кивнула Мэри согласно,— Но позволь мне всего лишь раз навестить свою подругу – должна же она знать, что именно было со мной в последнее время, и что я не смогу посещать ее два месяца.

— Ты получишь это право, когда принесешь клятву.

Волшебница, приблизившись к Темному Лорду, сплела свою руку с его, говоря надлежащие слова. Вот клятвы принесены и Мэри, отстранившись от Волан-де-Морта, прячет свою волшебную палочку за пазуху.

— Даю тебе три часа,— произнес Волан-де-Морт, кинув быстрый взгляд на часы, что показывали сейчас полвосьмого вечера,— не больше. Так что поспеши – время идет.

Мэри последовала совету мага, трансгрессировав прямо из Зала Собраний. Но не к дому Кэт, как обычно, а в лес с огненными крабами – на всякий случай. И ее предосторожность не оказалась излишней — спустя минуту рядом с Мэри возник Рудольфус, с волшебной палочкой наизготовку. Глухая чащоба вместо ожидаемой деревни удивила Пожирателя, дав возможность волшебнице обезоружить его.