Сила двух начал (СИ)

— Прости, что не смогла сдержаться,— всхлипнула Мэри, стирая слезы ладонью,— просто... та радость, что ждет каждую женщину с рождением ребенка, недолго будет со мной, так же недолго, как я смогу побыть со своей малышкой. И все из-за моей болезни, что теперь уж точно погубит меня...

— До этого ты говорила мне, что не можешь иметь детей, теперь же – завела разговор о своей смерти. Неужели чьи-то слова могут отнять у тебя надежду на лучшее?

Мэри покачала головой, отстаивая свое:

— Тут другое. После чуда в виде известия о вторичной беременности я уже почти не обращаю внимания на роковые заявления от кого бы то ни было. Но сейчас... Понимаешь, Кэт, я нашла подтверждение этих слов в себе – мое сердце будет стучать совсем недолго, и сейчас оно все еще работает только потому, что Медальон Златогривого Единорога защищает Марго, а значит, и меня тоже — и делает это так, как не защищал ранее. Если бы не это, приступ, ставший последним, прикончил бы меня еще в сентябре – октябре. Так что это все – не просто слова. Я знаю, что будет все именно так – и не иначе. Я умру, оставив Марго на произвол судьбы, и воспитать ее сможет только...

— Волан-де-Морт?— продолжила Кэт с легким сомнением в голосе, чуть сузив глаза.

— Да, уж он-то сможет,— тяжело вздохнула Мэри в ответ,— признаться, я рада, что дети ему никогда не были нужны – если бы он захотел бы вдруг заняться воспитанием своего ребенка, то ребенок этот вырос бы в таком случае полным подобием своего отца, если не хуже. И это обычный малыш, без всяких... экстраординарных способностей.

Мэри многозначительно посмотрела на Кэт, что поняла ее, как всегда, без слов – поняла, что волшебница сейчас говорила о медальоне.

— Марго же – совершенно другой случай,— продолжила Мэри, помолчав с минуту,— Ты можешь понять меня, Кэт, ведь тебе известна легенда. Создательница Медальона Златогривого Единорога была волшебницей с довольно-таки уникальными способностями, и ее судьба была тяжела. Судьба, что повториться у ее преемницы – единственной полноправной Хозяйки Медальона Златогривого Единорога. Настоящая мать ее покинет почти сразу после рождения, но отец... хоть Волан-де-Морт и обещал мне, что сможет обеспечить Марго хорошее воспитание, я сомневаюсь в том, что приемные родители Марго будут человечней, чем ее настоящий отец. Поэтому-то будет гораздо лучше, и для Марго в том числе, если воспитывать ее будет тот, кто по-настоящему способен сделать это так, как подобает.

— Я, стало быть?— продолжила Кэт за Мэри невозмутимо – так, словно бы знала уже давным-давно замысел волшебницы.— Ты просишь меня заняться тем, что не сможешь сделать сама, видя в этом единственно правильный выход из того положения, в которое попала?

— Не прошу – спрашиваю. Возьмешь ли ты на себя это бремя, не устрашишься ли трудностей, что могут возникнуть в случае твоего согласия...

Кэт не дала Мэри договорить – взяв волшебницу за руку, немигающим взглядом своих темно-серых глаз глянув в глубину ее глаз, она произнесла тихим, но твердым голосом:

— Клянусь, что Марго будет дочерью мне – и я воспитаю ее так, как буду воспитывать собственное дитя, огражу от всех бед и горестей, что будут встречаться ей на жизненном пути. Я сделаю это, помня ту цену, что ты, Мэри, заплатила за возможность стать матерью – во имя твоих страданий и нашей дружбы, что не уйдет с твоей смертью.

— Спасибо, Кэт,— произнесла Мэри в ответ одновременно с дрожью и теплотой в голосе,— я и не надеялась на то, что ты согласишься...

Она, всхлипнув, замолчала, опустив взгляд – одновременно и облегчение, и радость, переполнив ее душу, лишили волшебницу возможности говорить. Но слова уже были не нужны – Кэт и так поняла все то, что Мэри хотела сказать, поняла по ее сияющим от благодарности глазам...

Больше волшебницы эту тему в дальнейшем не затрагивали, и Мэри, приходя к Кэт в гости, общалась с ней так же, как и раньше – словно впереди у нее, как и у Кэт, долгая и наполненная счастьем жизнь. Возможно, причиной этому стала та надежда, что появилась в сердце Мэри после этого разговора с Кэт – надежда на то, что болезнь, несмотря на прогнозы Джейн, не проявится.

Так или иначе, жизнь продолжалась, Мэри по-прежнему выполняла ту работу, что поручил ей Волан-де-Морт, каждый день, почти не замечая течения времени. Так, необычайно быстро, подошел к концу февраль, и у волшебницы выдался свободный от выполнения заданий день. И как раз в этот день Пожирателям смерти посчастливилось поймать двух волшебников из Ордена Феникса, что боролся против Волан-де-Морта и его слуг. В это время Волан-де-Морта в особняке не оказалось, и пленников поместили в одну из темниц. Мэри, что успела мельком увидеть лица плененных, что показались ей смутно знакомыми, тут же выяснила имена пленников, и, услышав «Лили Эванс» и «Джеймс Поттер», поняла, что видела своих недавних учеников, гриффиндорцев – что теперь были обречены на смерть. Мысль об этом ужаснула Мэри – и волшебница, рьяно желая помочь своим недавним ученикам, спешно принялась обдумывать план их спасения. Но части, что должны были составить его, не вязались в единое целое – и в итоге саму Мэри ждало суровое наказание.

Волшебница едва успела подумать о том, что станет ее наказанием в таком случае – уже в следующую секунду удача неожиданно улыбнулась ей. Пожиратель смерти, что охранял плененных волшебников, был срочно вызван Волан-де-Мортом, и Мэри, единственная из оставшихся в особняке Пожирателей смерти, взялась за охрану волшебников. Точнее, сделала вид, что охраняет их, и, подождав пять минут, вошла в темницу. Неподвижно сидящие у дальней стены секундой ранее, пленники вмиг вскочили на ноги. Высокий юноша с сильно встрепанными волосами черного цвета, чьи вмиг сузившиеся коричневые глаза блестели гневом за стеклами круглых очков, закрыл собой девушку с длинными рыжими волосами, чьи пронзительные зеленые глаза смотрели с явным страхом. Мэри шагнула к ним, и в ту же секунду на лицах пленников появилось выражение презрения и отвращения — оттого, наверное, волшебница еле узнала в них своих недавних учеников.

— Я...,— начала Мэри, делая шаг вперед.

— Пришли пытать нас?— спросил юноша с вызовом.

Мэри удивилась – неужели ее не узнали?

— Да нет же. Напротив – я хочу выпустить вас отсюда.

Пленники посмотрели на нее, как на безумную.

— Смеетесь? Вы же – Пожирательница смерти!

— И та, что учила вас защите от Темных сил.

Мэри ожидала, что пленники после этого заявления поверят ей, но нет:

— И как только Дамблдор допустил вас к преподаванию в Хогвартсе?— воскликнула Лили Эванс с нескрываемым отвращением в голосе,— из-за вас и вам подобным погибают невинные люди!

Она хотела сказать что-то еще, но Мэри не дала ей продолжить, протянув Лили и Джеймсу их волшебные палочки. Волшебники взяли их после минуты колебаний и уже без промедления вышли вслед за Мэри из темницы. Но благодарность свою выразили не улыбками и словами признательности, а колючими лучами Смертельных проклятий. Мэри предусмотрела это – и, сотворив Защиту Медальона Единорога, обернулась к волшебникам, успев увидеть, как их проклятия растворяются в ее защите. Та не выдержала, разрушившись тут же, но ее присутствия больше не требовалось – Лили и Джеймс так удивились неуязвимости Мэри, что тут же растеряли весь боевой пыл, просто глядя на нее с неверием и ошеломлением во взглядах.

— Ничего другого я от вас, в принципе, не ожидала,— произнесла Мэри, воспользовавшись заминкой,— но это все бесполезно против меня, поверьте. Конечно, повторная попытка увенчается успехом, но так вы сделаете себе лишь хуже – без моей помощи вам отсюда не выбраться. Вход в особняк зачарован на Пожирателей смерти, а другого хода отсюда, по крайней мере, для вас, нет.

— А для вас?— спросила Лили ровным голосом, в котором не было ни гнева, ни презрения,— как вы можете спасти нас отсюда?

— С помощью трансгрессии.

— Мы и сами владеем этим навыком достаточно хорошо,— сказал Джеймс, решительно поднимая палочку.