Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка (СИ)

"На том стою и не могу иначе, и да поможет мне Бог!".

Лютеру, произнёсшему эти слова в судилище, было тревожнее: поможет Бог или нет, как Он на это посмотрит, правильно ли Его понял... Я в бога не верю. Поэтому неопределённости не имею: мне никто не поможет. Кроме меня самого. "На том стою...". И так - до самой моей смерти.

Что-то многовато я стал на этой "Святой Руси" о смерти думать. Как-то она... постоянно рядом. Всё время - затылком чувствую. И уже перестаю судорожно пугаться. По Карлсону: "Обычное дело".

-- Что ж, брат Андрей, жизнь - болезнь неизлечимая. Всегда заканчивается смертью. И моя, и твоя. "Раздавить каблуком..." - можно. Но ты не ответил. В чём лжа?

Ему... было противно. Омерзительно и отвратительно. Ему было тяжело открыть рот, шевелить языком, издавать звуки. Формулировать мысль. А не фонтан отвращения в мой адрес. Взять себя в руки, собраться, построить и бросить в меня связную, осмысленную фразу. Подлежащее, сказуемое, дополнение... А не поток слюней, которые сопровождают проявление шквала негативных эмоций.

***

Пока человек говорит - он не кусается.

"Поговори со мною мама.

О чём-нибудь поговори".

Сделай хоть какой-нибудь перерыв в изгрызании, понадкусывании, проедании.

Какое огромное счастье, что у хомнутых сапиенсов пищевой вход совмещён с аудио-выходом! Хотя конечно, есть мастера, которые и "польку-бабочку" сыграть могут. Пищевым выходом. Сохраняя, при этом, другие пищевые возможности.

***

-- Ты сказывал, что от меня детей быть не может. Что... лишай на берёзе. Что видывал в своих... видениях-пророчествах, про измены жены моей, Улиты. Сиё есть лжа. Лжа злокозненная, сатанинская. И сам ты - слуга Проклятого.

-- Стоп. Чётче. Что здесь лжа? Что я слуга Князя Тьмы? - Да, это ложь. Что ты отпустил Улиту Кучковну в монастырь? - Сиё правда. Что я видел записи об изменах её в... в моих пророчествах - правда. Однако - ни ты, ни я - ни подтвердить, ни опровергнуть это ныне не можем. Что мы с тобой во многом схожи, что от меня детей не народится? - Сиё - правда. По нашему сходству, и от тебя детей может не быть - вот что я сказал. В чём лжа?

-- Ты...! Ты сказал, что мои сыны - не мои!

-- Нет! Я это - спросил! А решил так - ты сам!

Ничто так не раздражает человека в споре, как цитирование ему - его же. Ибо это аргумент не из серии - "про истину", но - про самого оппонента. "Я - дурак?! - Нет! Дурак - не я!". Очень опасное оружие в дискуссии.

Андрей был в ярости. У него плясали и кривились губы, бешено тискали посох пальцы. Подобно тому, как мяли рукоять и наглаживали клинок "меча Святого Бориса" в нашей беседе под Янином. Но - ни одного резкого движения, ни одного громкого звука. Бешеный Катай умеет держать в себе своё бешенство.

-- Ты обманул меня. Хоть бы и не прямо, словами, но введя меня - твоего господина - в заблуждение. Сиё есть грех. За что и будешь казнён.

-- Э-эх... в пятый раз. В пятый раз нашёл ты, брат, причину меня казнить. Зря ты это...

-- Анна родила! От меня! Значит и другие дети мои - мои! Значит - я зря, попусту, по глупости свою жену венчанную...! Я об ней худо думал! Я ей казни страшные замысливал! Без вины - виноватил! Грех страшный! От тебя, от наушничества твоего! Сволота ты распоследняя! Сдохнешь, гадина!

***

"Вот эти пальчики - сказал Мюллер, - мы обнаружили на чемодане, в котором русская радистка хранила своё хозяйство...

- Ошибка исключена? - спросил Штирлиц... - А случайность?

- Возможна. Только доказательная случайность.

- Это объяснить очень трудно. Почти невозможно. Я бы на вашем месте не поверил бы ни одному моему объяснению - сочувствуя Мюллеру произнёс Штирлиц. - Я понимаю вас, группенфюрер. Я вас отлично понимаю. - Мюллер растерянно сморгнул.

- Я бы очень хотел получить от вас доказательный ответ, Штирлиц. Честное слово: я отношусь к вам с симпатией.

- Я верю вам, группенфюррер.

...

- Постарайтесь вспомнить, Штирлиц".

***

Я - не Штирлиц, мне вспоминать не надо. А вот одна русская женщина, хоть и не радистка Кэт, очень бы нам тут помогла. Развеять сомнения этого... "не-группенфюрера". Простого святого и благоверного русского князя. Который совсем не "папаша Мюллер". И давать время на размышления - "постарайтесь вспомнить" - он не будет.

И не надо - у меня время было. Что давать мне время на подготовку - я уже...

-- Я высказал в Янине своё предположение. О твоём свойстве. Ты рассмеялся в ответ и привёл в опровержение моих слов - не утверждений, но предположений - своих детей. Я снова сделал предположение о... о неверности твоей жены. Сославшись на виденное как-то во сне писание. Которое есть поучительное, для душ юных, сочинение. Без твоего имени! Ты же взвился и уверовал. Ты! Сам! Узнал себя! Ты посчитал мои предположения - истиной! И уверовавшись в то, что моё "возможно" - правда еси - стал думать и действовать. Погоди! Дай досказать! Улита пошла в монастырь - ты не воспрепятствовал. Увидел наложницу в тягости - потащил к алтарю. Ты - потащил! Ты - не выждал время приличное! От спешки твоей - и суждения народные о твоей похотливости. Ты! Сам! Дал повод! Для таких слухов и сплетен. Теперь Анна родила сына. Ты предположил, что дитя от тебя, и снова, не по истине, не по знанию, но лишь по предположению твоему - собрался суд судить и казни казнить. Голову мне рубить, на дыбу вздёргивать. Ты! Не знаешь! Но уже - рубишь! По мысли своей, по воображению своему - не по сути! Хорошо ли это, Андрей? Ты ж - не девка красная на выданье. Для государя жить в мечтаниях, в выдумках - смерти подобно.

-- Мечтания?! Какие мечтания?! Я - знаю! Я знаю, что эта... Анна - ни с кем, кроме меня, не была! Ты! "Мне Богородицей лжа заборонена"! Лжа! Образом светлым прикрываешься! Из преисподней выползень мерзостный!

-- Факеншит уелбантуренный! В три христа бога мать...! Оставь Сатану в покое! У Анны ребёнок мог быть ещё от эмира! Что на это скажешь?!

Поломал. Я поломал поток бессмысленных препирательств. Хоть и с визгами, но перешёл к конкретным фактам. "Ты!... Ты!..." - пустое дело. Криком перекрикивать... Ну, предположим, перекричу я его. Андрей устанет. И негромко скажет:

-- Взять. На дыбу.

Нет уж, лучше я первым... Не в смысле: "на дыбу", а в смысле перехода от акустики к семантике.

Успел. Едва-едва. Я тут не один такой умный.

Андрей шумно выдохнул. Чуть расправил плечи, чуть переступил сапогами и уже негромко, с немалой долей демонстративного сострадания к умственно отсталому, пожалел меня:

-- Эх, Ваня. Что ж ты ко мне так... за дурака почитаешь? Ведь и расспрос проведён был. Анну с другими там... привезли в Бряхимов за три дня до боя. Эмир к ней не входил. Занят был сильно. И тому многие подтвердители есть. Барку ихнию сожгли, ты её нашёл, мне подарил. После - люди мои верные за нею хорошо присматривали. Вот и получается, Ванечка, что или дитё - моё. И ты - лжец. Или ты с Анной - был, и дитё - от тебя. А ты - снова лжец. Падаль гадская! Покровом Богородицы прикрываться надумал!

Последние фразы он, вдруг остервенясь, прорычал мне в лицо, наклонившись ко мне всем корпусом. Брызги его слюны долетели до моего лица. Пришлось утираться. Демонстративно - одним пальчиком.

-- Ну и здоров ты. Брызгаться. Все очи мне заплевал. Что, братец, прочихался злобой своей? Грозен ты, грозен. Мозгов бы ещё - цены не было. Ты всё верно рассудил. Был Ибрагим, потом ты. Между вами - я. Спокойно! Я ей брюхо не надувал! И - не мог. Как тебе и сказывал прежде. Только вот представь: вот сели они в барку, вот барка поплыла, вот она горит, вот Анна по бережку бежит, вот я её нахожу и к тебе отвожу. Ничего не пропустил? А? Кто барку сжёг? От кого она по берегу бегала?