Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка (СИ)

Я сделал паузу, внимательно вглядываясь в это чуть татарское, чуждое, средневековое, бородатое лицо. Постоянно высокомерно-презрительно запрокинутое. Становящееся с каждой прогулкой по краю моей смерти с его участием - всё более знакомым и родным. Скоро, поди, и облобызать в умилении потянет. Ещё подрасту немножко - в лобик целовать буду.

Я повторил, последовательно рубя, для наглядности, ребром одной ладони по другой:

-- Вот - они от Бряхимова отчалили. Вот - я её на берегу нашёл и к тебе повёл. Что между?

Андрей напряжённо смотрел на меня. Пристально, изучающе. Ему сейчас совсем не интересно - вот зуб даю! - растут у меня в носу усы или нет. Он прокручивает виденные и воображаемые картинки того, годовой почти давности, эпизода. "Прокручивает" - перед мысленным взором. А нормальный, "физический взор"... ему нынче - хоть стенка, хоть иконка, хоть моя плешивая головёнка - всё едино.

-- Сказывай.

О! Ух. Фу. Пробил.

Он велел мне говорить. Чтобы услышать. Сам. До сей поры я говорил против его воли. Насильно впихивал ему в уши мою правду. Теперь он готов услышать. Очень не факт, что - принять и поверить. Но - готов слушать!

В приёмнике и передатчике - важны обе стороны. А если приёмник слюнями брызжет... какая уж тут передача информации?

Канал связи - открылся. Теперь - инфу. Исключительно разборчиво и абсолютно достоверно.

-- Выбравшись из Волги, после утопления нашей лодейки, я обсыхал на берегу. Услышал крики и пошёл. Там были две женщины и трое мужчин. Одна, служанка, была только что, перед приходом моим, зарублена. Вторую - Анну - насиловали. При мне - один кончил. В неё. Другой - на неё забрался. Мы повздорили, я тех троих мужей - зарезал. Как я подозреваю - не хватай меня за язык! Не знаю - предполагаю! Семя она получила от всех троих. Я её малость сполоснул в реке, пошёл к своим на полчище, по дороге встретил тебя. Ты захотел - я её тебе подарил. Всё.

-- Лжа!

-- Фу, Андрейша, ты повторяться начал. Долбишь... как дятел сухую осину. Опровергни или прими. Мы не дети, чтобы горлом брать.

-- Трое... Что за мужи были?

-- Ушкуйники. Их ушкуй в походе за нами полдороги шёл.

-- Ладно. Сыщу. Проверю.

-- Вряд ли. Два ушкуя - этот и второй, прозываемый "Рыжий", при возвращении из похода отстали и, уже как всё войско прошло, напали ночью на Стрелку. Пожгли-пограбили. Пришлось сбегать за ними вдогонку. И находников - истребить. Ушкуи - у Стрелки стоят, можно глянуть. Насильники, мною порубленные, в земле за год сгнили, сотоварищей их - раки в Волге съели.

-- Хвосты рубишь?!

-- Отнюдь. Своё майно оберегаю. Да и по Указу - по твоему Указу! - мне велено на Волге шишей и татей выбить. Волю твою сполняю, светлый князь Суждальский.

-- Та-ак... Тех первых трёх... говоришь, зарезал? Почему сразу не сказал?

-- Про что?! Про то, что в нашем войске трём... собратьям по оружию, боевым товарищам, воинам православным - хрипы перервал? Так ты б меня сразу, там же, на полчище Бряхимовском и - под топор!

-- Лжа! Анна про такое не сказывала!

-- Тю! Ну ты... Для неё такое сказать - проще сразу в омут. С камнем на шее и с ребёночком на руках.

-- Лжа... Всё едино - лжа...

Мне что, опять Штирлица цитировать?!

"Как вы могли... на полном серьёзе... после стольких лет в СД... при моём опыте работы в разведке... отпечатки на рации... русский резидент...".

Слово "резидент" - Андрей Боголюбский точно не поймёт. Поэтому - чуть иначе. Но тоже... "Не - ваша, Штирлиц, русская, а - наша, герр Мюллер, русская".

-- Я говорю правду. Но доказать - не могу. Ты мне не веришь. Но доказать - тоже не можешь. Давай подумаем: какие могут быть в этом деле надёжные свидетельства? К примеру... Оставь у себя нашу ясыню. В смысле: Анну. Если ты будешь её так... плотно пасти, и она родит второго ребёнка - я неправ. В своих предположениях о тебе.

Ну, соглашайся! Тогда я "на коне" - если летописи не врут, то детей у Анны больше не будет!

Фиг. Облом:

-- Это ж сколько ждать! А ты, покудова...

Факеншит! Ну и плевать. Формулировать варианты - основа для анализа поведения сложных систем. И не очень сложных. Типа благоверного русского князя.

-- Другой путь: заведи себе гарем. И трахай их по три раза на день. Только надзор обеспечь. Через 2-3 месяца - уже ясно станет. Как бабы блевать стаей пошли - всё. Ты - отец-молодец, Ванька - гад-подлец. Тащите плаху.

Ну это... ещё надо посмотреть. Я ж - не утверждаю, я - только предполагаю. В Янине из-под топора - выскочил, выскочу и сейчас, уговорив Андрея на "осеменительный эксперимент". А там, глядишь, и...

"Бог троицу любит" - русское народное наблюдение. Сегодня он меня пятый раз пытается послать на плаху. Следующее "народное число" - семь. Есть кое-какой запасец.

Пока же - продолжим. Предлагая варианты и аргументы.

-- Третий путь... Ты жонкиных слуг проверил? Не верю я, что в такие игры можно вовсе без звона играть.

Андрей недовольно фыркнул. Мотнул головой, отставил к стенке посох. Расстегнул ворот своего кипчакского халата с широкой меховой опушкой, слазил за пазуху, что-то там поправляя, звякнул. Точно: "меч Святого Бориса" - не единственная его... штучка. Попытался занять "позу ямщика". Не понравилось - откинулся на стену.

-- Когда ушёл я, противу воли отца моего, из Вышгорода, то многие слуги - и из моих, и из её - испугавшись гнева Великого Князя, от нас убежали. А иных мы и сами прогнали. Вокруг Улиты - всё люди новые, не более 5-6 лет служат. Потрогали мы кое-кого... Бестолку. Прежних сыскать... сыскали. Но не всех. Да и померли иные. А кто попал... Кто?!! Кто у неё в полюбовниках был?!! Говори сучий потрох!!!

Я... извиняюсь за подробности - чуть не обделался. Мгновенный переход от спокойного, пусть и напряжённого, но - рассудительного тона к вспышке бешенства, к яростному замаху посохом...

Мда...

Посох - не меч. Габариты другие - за потолок цепляет. Но само намерение нашего "святого и благоверного"... динамика с моторикой... длина радиуса вкупе с центробежностью массы... - впечатляют.

А у меня - реакция хорошая. Только он удивился - почему у меня голова ещё целая, а у меня уже - опля! - на голове скамейка.

Как-то это всё... не героически. Один из лучших мечников "Святой Руси" - в цель не попал, за потолок зацепился, самая светлая голова всего средневековья - на полу сидит, лавкой принакрывши.

-- Ха... А ты шустёр прятаться. С перепугу-то.

-- А ты, Адрейша, здоров землю копать. Вона сколь с потолка вывалил.

Оба, стряхивая пыль, в крайнем смущении снова расселись по своим местам.

-- Ты жену-то расспросил? Неужто Улита у Манохи всех не назвала?

-- Не спросил. Дурак! Не понимаешь ничего! Как я могу супругу свою венчанную на пытки отдать?!

-- Да ну?! А если я прав и измена была?

-- А если нет?! Язва ты... душу мою сомнениями разъедающая... Да и не просто взять её было - я с похода пришёл, а она уже схиму приняла. Епископ на пристани молебен за победу отвёл и сразу поведал: "Жонка твоя к благодати божьей устремилася. Просветила её Царица небесная. Принесла, раскаявшись и очистившись, обеты нерушимые, приняла и власяницу на тело белое, и клобук на главу скорбную". Поклон мне да сыну благословение от неё - передал. А она уже, за неделю до того, удалилася в лодии епископской в келию свою, в монастырь, что в Ростове Великом.

-- И что ж, ты так это и спустил?! Позволил, чтобы жену твою...

-- Что позволил?! Противу Богородицы восставать?! Противу души человеческой очищения и к царству божьему приуготовления?! Да и не до того было... С похода пришёл - великое множество дел спешных собралося. Думал чуть уляжется - тогда уж... А тут Анна говорит: в тягости она. Ну, думаю - хоть этот-то мой. Бог с ней, с Улитой. Она ныне крёстным именем прозывается - Софья. А, всё едино дознаюсь. А пока жениться надо. Чтобы сынок не на стороне нагуленным родился - у супругов законных, венчанных. Не было у неё никого, кроме меня! Окромя того часа... Вот же как господь судил... Иная - годами и с мужем, и с соседом, и с прохожим-проезжим, а понести не может. А эта... Слышь, Ванька, а может ты врёшь? Ты уж признайся, не томи душу скорбную.