Песнь Пророка (СИ)

Выплюнув пробку, подцепленную зубами, на пол, Гаррет устроился между его ног. Маг зароптал, когда под его бедра была размещена подушка, вытащенная у него из-под головы. Хоук мог взять и свою. Но его недовольство не длилось долго. Ровно до тех пор, пока дно склянки не ударилось звонко о дерево тумбы, а руки Гаррета, вымазанные в остатках зелья, не обхватили его под коленями, подтягивая к себе.

- Будешь торопиться - откушу тебе ухо, - пообещал Андерс, а сам для верности вцепился в простыню.

Хоук большой и сильный, он с легкостью таскает целителя под мышкой и может закрыть небольшой отряд, если расправит плечи. А еще он тяжелый, но в тот момент это было совсем незаметно.

Маг поднял глаза, оторвав взгляд от его напряженного живота, вновь пытаясь запомнить его целиком и полностью, как в первый раз. С несползающей полуулыбкой и приподнятой бровью, будто он сосредоточен на какой-нибудь забавной загадке, а не на нем.

Левой рукой Гаррет уперся в спинку кровати над головой Андерса, повисая нескладным козырьком над его телом. Его плечи неуверенно дрогнули, на лице промелькнуло то самое выражение. То, которое бывает перед тем, как услышишь заветный щелчок сейфа, а желанное не окажется так близко, что на лбу выступит холодный пот.

Целитель с облегчением выдохнул, позволяя взять себя так глубоко, как ему хотелось.

Глаза Хоука, ошеломленно распахнутые, голубые от множества ощущений, в которых он всегда терялся, запнулись о его глаза. Андерс улыбнулся, щурясь, чтобы успокоить и подбодрить его. Он никогда не спрашивал, хорошо ему или больно, он и так все знал.

Обхватив его ногами и отпустив простыню, чтобы занять руки чем-нибудь более интересным, маг кивнул. И Гаррет продолжил.

От пальцев Андерса на своей груди Хоуку захотелось заскулить. Гладкая кожа его рук казалась самым трогательным, самым нужным, что могло его касаться. Как его бедра, отзывающиеся на малейшее движение, икры, прижимающиеся к спине, грудь, покрытая капельками пота, стекшими к грудине.

Освободив вторую руку, Гаррет оперся и на нее. Оказавшись ниже, он был в паре дюймов от приоткрытых губ, ловя влажное дыхание, томно переполненное страстью. Целитель не спешил его целовать, все так же пытаясь улыбаться. Передразнивая его. Нахальный маг.

Если бы эти демоновы чувства, накрывающие его с головой, не лишали последних остатков его разумной части… Хоук не смог ни на чем сосредоточиться, кроме мысли “какой же у него красивый нос”. А потом и глаза, и губы, и мизинцы, и пупок, и мочки ушей, и ноздри его совершенно бесподобны. Что и говорить о ресницах и бровях…

Запах - не трав и не одежды - и тепло - его собственное - поднимались вверх от его тела. Укутывали в себе и баюкали, расслабляя своим непостижимым волшебством.

Целитель послушно выгнулся, когда Гаррет опустился на него, обхватывая под спину. Их губы соединились в поцелуе, но дыхание сразу перехватило - Андерс не рассчитывал, что тот так резко потянет его на себя.

Не упасть на спину Хоуку помогла левая рука, которую он вовремя закинул назад, выставив как опору. Сердце мага билось где-то в горле, когда Гаррет отпустил его.

Он не ложился, продолжая сидеть, смотря снизу-вверх, как будто так и было положено.

Преданно смотрел на целителя, заставляя его ощущать себя хозяином большого мабари. Мабари, внезапно подарившего ему всю инициативу. Сладкое бремя власти и толику контроля, пахнущую мускусом и чистыми волосами.

Сжав коленями его бедра, Андерс вдохнул, поднимаясь. Почти до конца, до той отметки, когда недостаток Хоука в нем был нестерпим. И опустился вновь, крепче обнимая Гаррета за шею.

Они не целовались, просто смотрели друг на друга. Маг наконец забыл о том, что в соседней комнате тоже были люди. То животное, первобытное и стонущее дало себе волю, и целитель замычал, уткнувшись губами в мокрый висок Хоука, где темно-русый локон скрутился в кольцо.

Тот лишь усмехнулся, дотягиваясь до его шеи, чтобы укусить и распробовать страсть, выброшенную в кровь яростно колотящимся сердцем целителя чуть выше его собственного.

Острые ногти, не прощая его дерзости, царапнули лопатку, и Гаррет застонал в ответ, тая от охватившего жара, растекающегося от того места, где были его пальцы. Ему было плевать, что это за магия, он просто не хотел, чтобы это прекращалось. Ток пронзал все его тело, каждую клеточку его существа. Выкачивая из него все и заполняя вновь - сутью, заряженной острым волшебством, искалывающим каждый момент его души. Разрывающим и собирающим воедино. Электрической цепью, разбирающей их по отдельности и соединяющей вместе. Его и Андерса.

Схватив второй рукой целителя за загривок, он заставил его опустить лицо и посмотреть на себя.

- Ты, - Хоук выдохнул, чувствуя, как огненная волна начинает застилать его глаза, а маг - медленно плавиться в кружащем вихре видений. - Демон моего желания.

Ошеломляющее чародейство, запредельное наслаждение, кощунственно цветное на серой палитре окружающего мира, сковало тело, подчиняя все одним движениям - с которыми Андерс скользил по нему. Обнимал его, все теснее и теснее, ногами и руками. Ласкал его, целуя мягкими губами глаза и дрожащие ресницы. Сжимал своим невообразимым нутром, спаляющим на углях его жажды.

Спазм, подступивший секундным теплом, фантомом блажи, принес облегчение и прохладу. Взмокшая челка упала на лоб, перед глазами возникли различимые контуры. Левый локоть ожидаемо ослаб, дав Гаррету рухнуть с небес на скрипуче-пружинящую землю. Маг не оставил его. Все так же прижимая к себе, так же горячо стуча сердцем.

Пальцы зарылись в темные волосы на груди Хоука, голова тяжело легла на плечо.

- Мое, - в ответ шепнул Андерс. - Ты мой. Только мой.

Гаррет не ответил, смотря в потолок. Он позволил целителю сползти с себя и лечь рядом. Дыхание понемногу восстанавливалось.

Он с интересом провел рукой по своему животу. Слизал солоноватую влагу с пальцев, вызывая неуютный смешок у мага, закрывшего глаза сложенным локтем.

Хоук перевернулся на бок. Дотянувшись до подушки Андерса, он подцепил наволочку, неуклюже стаскивая ее.

Целитель вздрогнул, когда Гаррет начал вытирать его между ног, но мешать не стал. Крепко зажмурившись, он лежал, боясь пошевелиться. За опущенными веками живыми красками рисовалась картина, упущенная больше месяца назад. Их родная кровать, родная спинка и родная тряпочка, мягкая и ворсистая. Она скользит по его бедрам - и это так приятно, - а Хоук целует его в бок, наслаждаясь шумом, с которым хайеверский ветер колышет крышу и стучится мелкими ветками в стены.

Отвечая на его мысли, в дверь с той стороны поскребся Дэггет. Тихо скуля, пес возвестил о том, что идея ночевать не рядом с хозяином ему не по душе.

- Не вздумай, - предупредил Андерс и собрался погрозить пальцем в подтверждение своим словам, но Гаррет уже скатился с кровати, идя к двери.

Маг едва успел укутаться в простыню прежде, чем пес, радостный встречей после разлуки, бросился вперед, ставя лапы на постель и лезя мордой к его лицу.

- Хочу жрать, как собака, - сообщил Хоук, притворяя дверь.

Целитель хотел сказать ему, что он самый большой романтик в его жизни, но сил не оставалось даже на разговор. Обычно так и было, он засыпал сразу, а Гаррет шастал полночи в поисках приемлемого бутерброда. Потом он возвращался, источая ароматы кислого вина и мяса, и будил прикорнувшего Андерса, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Ну, и чтобы маг знал, что он рядом. Но это сказать вслух он стеснялся.

Целитель пытался не закрыть глаза, наблюдая за тем, как Хоук одевается, но левый его нагло предавал - веко без предупреждения опускалось, а ресницы легким взмахом отправляли его в страну сна.

- Тебе что-нибудь принести? - разобравшись со штанами, спросил Гаррет из расплывающейся мути, в которую превратилась комната.

Андерс утвердительно кивнул. Просто покачать головой было гораздо труднее. Еще до того, как Хоук вышел из комнаты, он уронил лицо в подушку без наволочки и засопел.