Волки (СИ)

Злость всколыхнулась с новой силой. Неужели он думает, что я клюнул на его извинения и откажусь, жалея его?! Нет!!! Никогда!!! Пусть он почувствует, когда тебя берут насухо, против твоей воли. Мой член, чуть потеревшись о его бедро, мгновенно принял нужную стойку. Тело непривычно заныло, требуя скорой разрядки, глаза затуманило. Горло пересохло, и я невольно сглотнул, оглядев на миг раскинувшееся подо мной огромное тело. Он раздвинул ноги, и я увидел в его глазах растерянность и страх. Значит, впервые кому-то ноги раздвигает. Это радовало. С моего набухшего члена потекла смазка, и я, поспешно рыкнув, не с первой попытки вошёл в него, он молча принял меня, и едва я начал двигаться в нем, застонал и прохрипел севшим голосом:

— Это ты, Сергей, я чувствую твой запах.

Я бешено замолотил его в зад, он лишь удобнее разместился подо мной, и я услышал тихий вскрик — несколько омег смотрели на меня и Сати. Я усмехнулся про себя. Сати нервно шепчет:

— Не думал, что это так приятно, сейчас кончу… ммммм не могу сдерживаться…

Я вместе с ним и кончил. Но не обернулся, как бы он не просил. Он переворачивается на живот и пытается встать, я, сразу соблазнившись видом его опухшего ануса, тотчас вскидываюсь на него. Он лишь покорно даёт мне залезть на него, и я аккуратно вхожу. Он стонет и подмахивает мне, бесстыдно поводя бедрами на каждый мой толчок. Сати безразлично смотрит на притихших омег, что стоят в гуще леса и подсматривают за нами, ему все равно, видимо, да и мне не особо важно, что по законам этого мира альфа должен обязательно покрывать омегу и никак иначе. Хотя тот слепой говорил что-то о том, что альфы друг с другом бывают, или я неправильно понял. Спохватившись, подхватываюсь и после нашего блаженного временного перемирия, после второго оргазма хочу скрыться от глаз до сих пор стоящих в стороне омег. Но Сати вдруг обхватывает мое тело сзади и прижимается головой к моей спине.

— Не уходи. Хочешь, будем только ты и я? — он замер, ожидая ответа, а я смотрю на двух парней, что едва сдерживают свои слезы. Им это всё в диковинку. Будут ли они после этого также относиться к Сати? Или будут позорить его? Хотя какая разница, что будет с ним, он насиловал меня и не отпускал меня от себя, изменяя мне с другими омегами. Пусть сейчас я и покрыл его, но всё во мне восставало против него. Не то чтобы совсем против. Но против того, чтобы быть совсем близко с ним. Делить себя с тем, кто уже однажды предал меня. Девушке может быть и простил бы измену, но сам бы никогда не позволил себе руку поднять на нее. А этот был полной противоположностью. И мне не хотелось бы потом вновь оказаться в этой ситуации. Я не любил настолько, чтобы прощать ему это. Я… вообще не любил.

Над головой хрипло каркнуло, и огромный ворон ударил меня в холку так, что я почувствовал, что потекла кровь. Я мог схватить его сейчас, но не хотел. Почему он беснуется, этот ворон, я не понимал. За то, что я ушел от него? А что он хотел? Стать не виноватым в моей смерти и как-то подсластить пилюлю горечи моего здесь унижения? Это будет лишь кажущаяся сладость, а на деле лишь всё то же унижение, с которым мне предстоит еще разобраться. Ненавижу его, как же я его ненавижу.

Ворон, лениво взмахивая крыльями, полетел прочь от меня, а у меня на сердце заскребло. Почему-то появилось ощущение виноватости. Поплелся обратно. Туда, где выбрал себе место. С горечью во взгляде и каким-то непонятным выражением лица меня проводил глазами Сати. Омеги, осмелев, вышли к нам и тотчас сели к голому Сати. Они не отвернулись от него. Что само по себе радовало. Один даже обнял его. Я посмотрел в глаза Сати, что сейчас смотрели на меня виновато и замучено сквозь объятия омеги, и понял, что да, не смогу быть с ним. Он никогда не откажется от своей прошлой жизни, как и я. Он привык быть с омегами. А подо мной был как раз в силу того, что чувствовал себя виноватым.

Лишь на следующий день вернулся к своему первому пристанищу и замер. На моем бревне, что я приготовил для костра, сидел собственной персоной Старх. Я прошел мимо него к воде и, обернувшись в человека, вошел по грудь в воду и нырнул с удовольствием. С фырканьем вылетел из воды. Руки Старха обняли меня очень бережно, и я, не ожидая от него такой ласки, замер, напряжено глядя на воду. Вот он прижался всем телом ко мне и едва заметно поцеловал в плечо, затем в другое. Его руки спустились к талии, затем к бедрам, и я услышал полустон-полурык ворона. Он тянет меня повернуться, и я подчиняюсь ему. Повернувшись, смотрю на этого красивого парня и смотрю, как он медленно приближает ко мне свое лицо. Позволяю ему поцеловать себя и сам, подхватывая его бедра, приподнимаю и развожу его ноги, прижимаю к себе. Его член возбужден, горячий в прохладной воде, будит во мне поистине возбуждающие моменты, и я, срываясь, погружаюсь полностью в наш поцелуй. Он пока настороже и его потряхивает от нашей близости. Но я вижу, как ему это трудно. Неужели он девственник? В этом мире и девственник?! Да быть такого не может!

— Сергей… — он, резко отпрянув от меня, положил мне руки уже на плечи и смотрит на меня виновато. — Я… боюсь, что не понравлюсь тебе.

Хрипло переспрашиваю:

— Не понравишься мне? — он кивает. — Так я даже и не рассматривал тебя в роли…

Он закрывает мне рот и шепчет:

— А теперь рассматривай. Я хочу быть с тобой. Я хочу попробовать. Согласен?

Пожимаю плечами и вновь говорю неохотно:

— Может, не стоит даже начинать? У тебя, как я понял, никого не было? — он кивает, и я вновь спрашиваю: — Может, не стоит все-таки? Я не знаю, что вообще к тебе испытываю. Будет обычный перепихон, и тебе потом будет обидно и досадно. Давай не будем торопиться?

Он кивает.

— Сереж, можно я с тобой тут поживу?

Удивленно смотрю на него.

— Так у тебя, вроде, там все удобства есть.

Он кивает.

— Есть, но с тобой уютнее. Смотрю на тебя и понимаю, что хочу быть рядом.

Я улыбаюсь и выношу его из воды, как и есть у себя на бедрах. Мой член тоже до сих пор вставший, как и его. Но его, по-видимому, это не смущает. А мне не по себе. С ним всё как-то не так. Смотрю на него и понимаю, что обиды уже и нет. Он вдруг резко оборачивается и просто пропадает в воздухе. Удивленно осматриваюсь и огорченно сажусь на всё то же дерево. Ну и пусть уходит.

Я занимаюсь своими делами, которые откуда-то берутся. В основном делаю себе берлогу, как у медведя. Чтобы сухо и тепло. А еще занимаюсь подготовкой своего продовольствия. Грибы обнаружил и сразу же кинулся разжигать костер, чтобы вспомнить любимый вкус грибов. Только вот грибы были странными. Шапка гриба была очень уж остроконечной и тонкой юбкой уходила вниз к самому началу гриба. Таких грибов было везде очень много. Причем я заметил, что их ело всё зверье, что я замечал. Даже птицы. Волком попробовал поесть, не отравился. Вкус сырого гриба мне не понравился и сейчас я следил, как поджариваются мои шампура с грибами. А еще заметил пару клубней у огромных деревьев и, копнув поглубже, увидел огромное их количество. На вкус сладкие и сытные. Заграбастав сколько смог, потащил всё в свою берлогу. А там над костерком очень всё вкусно поджарилось, и было мной оценено на пять баллов.

— Я подумал, что действительно, очень тороплю события. — прозвучало за моей спиной. Я замер, и мой гриб, соскользнув, упал в костер из открытого рта.

— Ну ничего страшного, Старх. Я ведь не настаиваю, это ты решил поэкспериментировать. Не получилось и ладно.

Он появился буквально передо мной через какой-то миг, и я ошарашенно увидел его в полуобернувшемся виде. Часть перьев была в виде пуха и черных точек с голубыми прожилками по всему телу. Наверное, ему было больно, склизкая жидкость была неровным слоем по всему его телу, иногда ошметками падала на землю, скатываясь по ногам и бедрам. Члена не было видно в черноте пуха меж ног. Он смотрел на меня с какой-то болью и страхом.

— Страшный? — спросил он меня тихо. — Такой я всю жизнь, недообернувшийся. Я изгой. — он отвернулся от меня, и я вновь поразился, как по всему его телу словно пробиты эти перья. Каково же ему быть всё время таким.