Волки (СИ)

— Просыпайся, соня.

Открыл глаза, словно и не было ничего. Моя привычка с двух тел так и осталась: класть руку себе на грудь, пока она не получит отек и не заколет. Так я раньше будил себя в шесть утра. Да вот и сейчас привычно разминаю её и, хлопая глазами, смотрю на Старха.

— Чё это сразу соня?! В зеркало-то можно глянуть?

Старх расцвел улыбкой и такой теплой, что я и сам ему ответил улыбкой. Я чувствовал, что тело не моё, но оно робко отзывалось на мои призывы. Я, даже не видя себя ещё в зеркале, чувствовал себя почему-то наконец-то полноценным, и не важно, какой я был на лицо. Красавцем или уродом. Старх, наверное, больше меня волнуясь, подал мне руку и напряжённо посмотрел мне в глаза. Я и сам не отвел взгляд. Так и смотрели друг на друга. Он, видимо, привыкая ко мне новому, а я к чему-то новому в его взгляде и обращению ко мне. Наконец я перехватил его руку и, чуть сжав её, почувствовал, как бьётся мое сердце, когда наши руки соприкоснулись. Словно наступила вот именно сейчас какая-то связь между нами. Не было удара током или даже просто какого-то маленького разряда. Просто что-то незримое и уютное, словно окутало нас. Он, потянув меня к себе, сделал тотчас шаг назад и восхищённо замер, глядя на меня снизу вверх.

— Великолепное тело, знаешь, именно это тело передает тебя, твой характер и даже запах… прости… я переполнен сейчас эмоциями и могу говорить глупо…

Я лишь обернулся к нему и, наклонив голову, не дал ему закончить слово, запечатав рот поцелуем. Он застонал почти сразу и обмяк в моих объятиях. Сам удивляясь своей смелости, погладил его спину и, ещё крепче прижав его к себе, углубил поцелуй. Он если сначала и отвечал слабо, то потом не менее пылко в ответ начал исследовать мой рот. Голова кружилась, кажется, у обоих сразу. Не заметил, как потянул его в кровать и, подмяв его под себя, спросил шепотом:

— Готов идти до конца?

Он, не ответив, лишь раскинул ноги шире и обнял мои плечи, не давая мне отпрянуть от него ни на миллиметр. Раздел его быстро и, на миг застыв от его обнаженной красоты, поймал его смущенный взгляд и медленно стал покрывать поцелуями его тело. Его стоны участились, и он вскидывает свои ноги, когда я аккуратно беру в рот головку его члена и начинаю посасывать. Он шепчет между странами:

— Хочу… хочу тебя в себе. Серёжа… прошу… вместе… хочу кончить. Мечтал об этом.

Покорно накрываю его тело с уже вскинутыми ногами и чувствую, как он пихает мне в руку баночку. Виновато смотрю на него и, открыв баночку, беру немного мази и, не отрывая от него взгляда, вставляю в него аккуратно палец, растягивая его для себя. Второй и третий палец вызывают дискомфорт, но я целую его жадно хватающий воздух рот и уже сам вхожу в него, сразу весь, целиком. Он сжимается и всхлипывает, чуть прикусывая мою губу. Толкаюсь в него вновь уже увереннее и смелее, подхватывая его под ягодицы и чуть присаживаясь, чтобы войти как можно глубже. Он стонет, о чем-то молит, пытаясь царапать мне спину. Мои толчки всё увереннее и чаще, он лишь успевает вскидывать бедра на мои толчки, и, задрожав, первым кончает, я тут же следом кончаю в него, не успев даже выйти. Он сжимает меня крепко ногами и прижимает к себе не менее крепко. Чувствую его мокрое лицо, залитое слезами, и испуганно смотрю на него. Он, счастливо улыбаясь, плачет. Опираюсь локтем в подушку и спрашиваю тихо:

— Больно?

Мотает головой в ответ и лишь требовательно прижимается к моим губам за поцелуем. Не перестаем ласкать друг друга. Я вновь готов к тому, чтобы быть в нем, но не хочу обижать его. И когда он разводит вновь ноги, прошу тихо:

— Прошу, теперь ты во мне будь.

Он счастливо кивает и быстро меняет нас местами.

— Боишься, Серёж? — шутливо спрашивает он.

Я вздрагиваю, когда он начинает целовать мою спину, гладя меня меж ягодиц, и вдруг вводит сразу два смазанных пальца. Теперь и я сжимаюсь, мотаю головой и охаю от его крепкого удара в меня.

— А зря, я мечтал о нас. Я не слезу с тебя в ближайшие несколько недель. Оторвусь по полной, Сергей. — он вбивается в мое тело, а я сжимаю ладони в кулаки и уже сам подмахиваю в ответ его сильным и частым толчкам в меня. Все тело томительно охватывает жаркое тепло, и пах скручивает от боли желания. Хочу, хочу его жадно и взрываюсь в ярчайшем оргазме, крича его имя. Он следом, лишь глубже проникая в меня, задрожав всем телом, кончает в меня так, что я вновь улетаю в оргазме. Устало опускаю лицо в подушку и выдыхаю, когда он ложится всем телом на меня.

— Серёж…?

— Ммммм? — спрашиваю его из подушки.

— Тебе… понравилось?

Поворачиваю к нему лицо и опрокидываю его с себя, тотчас обняв.

— Ну, как бы так сказать… — он напряжённо и виновато смотрит на меня, но я смеюсь и целую его лицо, шею и вновь смотрю на него. — Конечно!!!

Он вспыхивает и вдруг требовательно сжимает мои бедра ногами и делает два якобы толчка на мне. Удивленно смотрю на него, деланно не понимая о чем он, и он, злясь, хрипло просит:

— Хочу… тебя… сейчас.

Улыбаюсь ему, но вижу, что он что-то замыслил непорядочное. Мой член уже готов, и я, чуть направив его в нужном направлении, быстро вхожу в него, и он, сделав выдох, что-то шепчет, и тотчас я словно застываю на нем. Когда промаргиваюсь, понимаю, что он перенес нас к себе.

Мы лежим на его огромной кровати, на полу все также валяются тут и там драгоценности, что он натащил со всех миров. А их много. Член глубоко в нем и даже не хочет опускаться. Рвано дыша, двигаюсь на нем… в нем и так приятно знать, что только мы есть в этом мире. Нам никто не нужен. Только он и я. Как-то на миг посмотрели друг на друга, словно думали об одном и том же и тотчас отвели взгляды.

— Серёж, хочу спросить и боюсь честного ответа.

Я вновь поднял на него взгляд и сказал хрипло:

— Зачем ты хочешь меня спросить об этом? Оставим всё как есть, ладно?

Он кивает обижено и в тоже время всё понимающим взглядом. А сердце вдруг облилось кровью от жалости к нему и… любви… вот она!!! Да, это она… смотрю на него неверяще. А он садится на кровати ко мне спиной и начинает одеваться.

— Кушаем, и я покажу тебе свои угодья. Я их никому не показывал. — он поворачивается ко мне, не успев скрыть маску отчаяния и боли, и я тотчас дёргаю его на себя.

— Старх… Старх, ну погоди.

Он пытается оттолкнуть меня, но я все равно прижимаю его уже одетое тело под себя и шепчу:

— Люблю тебя… очень сильно. Не знаю, почему только сейчас это осознал. Сердце болит, если тебе плохо…

Он садится рядом и отводит взгляд.

— Старх, посмотри мне в глаза и увидишь, что я не вру.

Он робко поворачивает ко мне голову и так и замирает. Начинает быстро дышать, и я, не выдержав этого напряжения меж нами, тяну его к себе и, жадно приникая к его рту, целую его рвано и пьяно, утопая в бархате его рта.

— Серёж… ну… люблю тебя… спасибо… люблю.

В этот день мы успели только поесть. Никакие угодья не смотрели. Я имел его, едва он вновь пытался меня увести куда-то по его замку.

Дни полетели с дикой скоростью. Старх ревновал меня даже к своим драгоценностям. И убрал всё в каморки, желая, чтобы я обращал внимание только на него. Я был не против. Я познал счастье и теперь был до конца готов идти за ним. И я был не прав, говоря, что я поплыву по течению, если встречу свою любовь. Нет!!! Я на все пойду ради Старха!!! Даже ценой собственной жизни. Лишь бы он был жив. Мы постоянно общались и узнавали друг друга, и однажды он сказал мне:

— Никогда не рискуй собой, я не проживу без тебя и дня, любимый. Моей силы хватит на нас и ещё на сто таких, как мы. Но тебе рисковать не позволительно. Будь просто рядом со мной. Везде, Сергей. И… — он, не досказав предложения, замолчал, а я продолжил:

— Старх, есть только ты и я. Мне никто не нужен.

Он улыбнулся и виновато ответил:

— Я так ревновал тебя… с тем волком. Думал, порву вас обоих. А ты смотрел на меня так обречённо и безразлично. Я подружился с твоим зверьком и позавидовал ему. Он мог с тобой спать и просто быть рядом, просто так. Ты постоянно его тискал.