Ренегат (СИ)

Бегу вверх, что есть сил. Поскорее бы уйти из-под этого непрекращающегося огненного дождя. Вдруг передо мной падает дерево. Была бы я этот момент немного выше того места, где сейчас стою, меня бы накрыли огромные полыхающие ветки. Перепрыгнув через ствол, продолжаю взбираться по откосу. Силы совсем иссякли, но останавливаться нельзя. Отдышусь, когда выберусь. Деревья, будто бы их заранее подсекли, падают один за другим, хороня под собой не заметившую угрозу девушку и парня.

До верха остается совсем немного. Подъем становится более крутым, и я помогаю себе руками. Правая рука ноет, но уже не так сильно. И это хорошо. Наверно, я просто сильно ее ушибла, и надеюсь, к утру боль окончательно исчезнет.

Хватаюсь за край обрыва, подтягиваюсь и забираюсь на ровную, укрытую зеленою травой, поверхность. Отползаю как можно дальше и ложусь, раскинув руки — непродолжительный отдых мне не помешает. Смоль в долине громко и зловеще булькает точно, как у меня в животе.

Приторный запах зелени, который я жадно вдыхаю, немного успокаивает. На миг кажется, что происходящее всего лишь страшный, быстротечный сон и стоит щелкнуть пальцами, как он закончится. Но кошмары преследуют даже в реальности, ибо доноситься оглушающее бабаханье, возвращая меня в суровую действительность. Судя по звенящим из долины крикам, не все ребята выбрались.

С трех сторон, высоченным серпом, меня окружает густой лес. Десяток темных фигур исчезает в дремучей роще. Ночь. Темно, хоть в глаз ткни, и никто не увидит, кто это сделал. В близлежащем лесу точно ничего не разглядеть, и идти туда крайне опасно. Наверняка, там полным-полно ловушек, силков и поджидают новые опасности. Ко всему я до предела изнеможенна. Рука и ноги болят. Мне необходимо хоть чуточку перевести дух.

Помогаю трем ребятам выкарабкаться из долины. Затем, кое-как отчистив ботинки от смоли, ищу место для ночлега. На дерево мне не забраться и не только из-за ушиба. Если во сне нагрянет угроза — я не смогу быстро спуститься и удрать, попросту грохнусь вниз и убьюсь. Нужно подыскать пустующую медвежью берлогу или логово другого крупного зверя, ведь в заячью норку мне никак не втиснуться.

Пять минут блужданий приносят свои плоды, потому что я останавливаюсь у большого, коренастого дерева, под которым есть немного пространства. Собираю более-менее сухие листья, покрываю ими землю под сводом плотного сплетения и залезаю в тесное логовище. Хоть какое-то укрытие, радуюсь я. Лежу, скрутившись, как зверек. Мне зябко — из-за промозглой сырости пробирает лихорадочная дрожь. Воздух тяжелый и удушливый. Не знаю, на долго ли меня хватит, ибо я уже отключаюсь. С утра, как очнусь, во что бы то ни стало, займусь поиском Скалы.

Глава 12. Сожжение

Хрусь. Неподалеку влажно хрупает валежник, безотчетным сполохом прорываясь сквозь неглубокую тревожную дремоту. Открываю глаза. Интересно, сколько я беззаботно, проявив небывалую раньше неосторожность, спала? Утренние птицы заливаются разными веселыми голосами. Видимо, уже рассветает.

С противоположной стороны необъятного дерева шуршит хворост. Кто-то медленно подступает — я настораживаюсь, но не шевелюсь и на мгновение задерживаю дыхание, потому что малейшее движение создаст шорох и меня тот час же обнаружат. Хорошо, что я не залезла на само дерево, как задумывала сначала, но к счастью благополучно отказалась от этой опрометчивой идеи, а под низом, в ямке, меня трудно заметить: хаотично переплетшиеся корни и одежда почти одного цвета. А на виду я была бы легкой мишенью: ни спрятаться, ни убежать. Но полной уверенности у меня нет — укрылась я не совсем надежно: обогнув дерево, меня все-таки можно заметить, естественно, хорошо приглядевшись. А ведь не стоит надеяться и расслабляться, что у охотящегося на меня посланника, — а, может быть, и вовсе случайного забредшего сюда существа, — плохое зрение и он, не заметив меня, пойдет дальше, ибо все может обернуться лихом, когда не готов бороться. Всегда нужно держать хвост трубой и тогда уж точно еще немного протянешь.

Снова трещит лесной сушняк, и приближаются совершаемые неизвестным шаги. Кто-то топчется на месте. Наверно, изучает заросшую непроходимой чащей местность. Вытягиваю голову, что посмотреть, где остановился незнакомец, при этом сердце колотится от обволакивающего страха и дыхание учащается. Кто бы это ни был, еще немного и он точно меня найдет. Тогда мне конец, я и убежать не успею. Жаль, что нора, где я трясусь от выделяемого сырой почвой холода, не имеет второго выхода, через который я бы проворно улизнула.

Конечно, я не располагаюсь к абсурдной мысли, что на охоте выживут все. Нам просто этого не позволят. Программу «Сегрегация» создали, чтобы уничтожить как можно больше ненужного народа, прикрываясь узаконенными деяниями. Так почему же я вопреки здравому рассудку все еще надеюсь, что у меня получится ускользнуть от близящейся неминуемой опасности?

Минут десять лежу совсем неподвижно, как упавшее неподалеку сгнившее бревно. Переменчивая погода ночью вновь испортилась, став гнилой, поэтому тело окоченело и затекло. Мне необходимо пошевелиться.

Человек бродит вокруг да около, будто потеряв личную мелкую вещь, и теперь ее выискивает. Обостряющееся чутье подсказывает, что он ищет меня. Навострив уши, слушаю, куда он направляется. Вдруг он останавливается и ломаным голосом бубнит сам себе:

— Объекта здесь нет. — Он с силой изрекает каждое слово, глотая некоторые буквы. — Продолжаю поиски.

Глубоко вдыхаю: он все-таки обшаривает окрестность из-за меня. И им кто-то руководит. Но кто и как они знают, где я?

Жучок в руке! Вот это я круглый олух, как я могла о нем забыть?! А ведь он передает мое точное место нахождение, поэтому куда бы я не направилась, кто-то всегда будет знать проделанный мною путь от начала и до конца. И мне не уйти бесследно и не скрыться.

Неосторожный следопыт обходит дерево, под которым я скрутилась в баранку. Напрягаюсь. Я застряла в норе, в настоящем тупике и у меня всего лишь один выход, и единственный шанс убежать. Но еще рано действовать. К тому же надо обдумать, как правильно удрать, ведь не успею я выбраться, как он заметит меня и выстрелит в спину. Думаю, у него есть ружье — не с пустыми же руками его сюда прислали!

Человек в черной одежде, наколенниках, похожих на твердые панцири маленьких черепах, перчатках, и застекленном черном шлеме останавливается в пяти шагах от входа в мое тесное пристанище. Он повернут ко мне спиной, но я все же замечаю винтовку в его руках. И мгновенно замираю от цепенящего страха. Осмелюсь бежать — и, естественно, подвергнусь смертельной опасности. Но, не решившись, обреку себя на еще большее прещение.

Но как мне устранить хорошо снаряженного противника? Вот бы мне заполучить его винтовку. Она весьма полезна в такие безнадежные обстоятельства.

Только за проявленную в опасное время смелость мы будем щедро вознаграждены. Охотник переминается с ноги на ногу. Наступил подходящий момент, чтобы осмотрительно и крайне аккуратно действовать. Хоть бы он не повернулся! Осторожно выползаю из нависшей плотной сени, бесшумно подползаю, и, резко вскочив, толкаю его в спину и бегу. Краем глаза замечаю, что он падает, а сама сломя голову мчусь в глубь леса. Необходимо отыскать густые заросли, в которых скроюсь, и охотнику будет намного сложнее в меня попасть. Но, к сожалению, он никогда меня не оставит, будет неустанно тащиться по неостывшему следу, пока не догонит и не пристрелит.

Мимолетно вспоминая частые походы за Дугу, поражаюсь, какие расстояния проделывала за день и как долго бегала, не поддаваясь малейшей устали. Я проходила десятки километров, и лишь по возвращению домой удивленно осознавала, что нисколько не утомлялась. Но сейчас я быстро выдыхаюсь, и постепенно, мимо своей воли, сбрасываю темп. Ноги болят и вязнут, а ветки царапают лицо. Видимо, я не полностью восстановилась после вчерашнего, безжалостного начала испытания. И ко всему, воздух так и не прогрелся, и я задыхаюсь из-за его тяжеловесной сырости. Но останавливаться нельзя, необходимо оторваться, уйти, как можно дальше и придумать, что делать потом, ведь погоня не может продолжаться вечно. Мы будем наматывать круги, пока я не устану, и охотник не нагонит. Но я не хочу умирать. Никто не хочет умирать, когда еще тлеет надежда на другую жизнь. Значит, я должна его побороть.