Машина снов (СИ)

– Чтобы понять, что именно провернула матушка Хоахчин, нужно ненадолго вернуться в прошлое, – шелестел голос матери‑лисы. – Срединная империя очень стара. Девочка, которую мы послали к тебе по приказу Великого хана, порой пересказывала мне свои беседы со слепым книжником. В том числе, она иногда говорила о книгах, которые он хранил в своей памяти. Но смею тебя уверить, Поднебесная древнее любого царства, о котором повествуют ваши латинские и греческие книги. Мы строили дворцы и дороги уже тогда, когда всю остальную Сушу, покрытую мраком варварства, населяли дикие племена, носящие шкуры и не чурающиеся каннибализма.

Когда мунгалы вторглись сюда, они перевернули всё с ног на голову. Старые законы перестали действовать, любой человек получил шанс стать аристократом. Древняя кровь, знание канона, воспитание – всё это перестало иметь значение, Хубилай перетасовал всю Поднебесную с головы до ног, как колоду карт. Кореец, меркит, уйгур или непалец – отныне кто угодно мог стать ваном уезда или губернатором провинции. Стало ненужным даже сдавать экзамены на степень сюцая, не нужно ничего. В поднявшейся суматохе важным стало лишь одно: человек должен как пёс служить империи Юань и дому императора. Ещё каких‑нибудь сто или полтораста лет назад никто слыхом не слыхивал о том, что такое «чингизид», а теперь кровь Тэмуджина – самая желанная добавка для любой родовитой семьи.

– Великий хан не раз говорил мне, что хочет создать новый народ, в котором сольются все лучшие качества, присущие каждому: упорство мунгал соединится с катайской учёностью, и из смешения этих кровей появится совершенная человеческая порода.

– Возможно, когда‑нибудь этот народ и возникнет, но пока богдыхану лишь удалось унизить катайцев, – засмеялась мать‑лисица. – Империя Юань всего лишь слабый младенец на фоне тысячелетней истории Срединного царства. Понадобятся века, чтобы новый народ окреп. Но я не думаю, что это случится. Поднебесная так велика и так сильна, что перемелет любое несчастье, даже такое, как Хубилай – гнев небес.

– Так что же Хоахчин?

– Представь: впервые за тысячу лет практически любой проходимец получил шанс попасть во дворец, войти если не в число высшей знати, то, по крайней мере, возвыситься так, как никогда бы не получилось у его предков. Такой шанс выпадает раз в тысячелетие! Хоахчин мудра, и она видела всё это. Дворец огромен, количество слуг с трудом поддаётся исчислению. Но… Марко, ты думаешь, что ты знаешь императорский дворец. Но ты знаешь только половину. Мужскую половину.

– О, боже, – прошептал Марко, представив себе армию фрейлин, сиделок, кухарок, судомоек, горничных, наложниц, танцовщиц, воспитательниц и прочих.

– Практически никто из мужчин не представляет себе, что творится за закрытыми дверями женской половины дворцовых покоев. Великий хан правит всей империей, но женской половиной дворца правит матушка Хоахчин. И, поверь, правит она как меч, обёрнутый шёлком: на ощупь мягко, но голова разрублена.

– Подожди, подожди, – перебил её Марко. – Не может быть, чтобы ей удалось создать неподконтрольную никому маленькую империю внутри дворца! Соглядатаи ночной стражи повсюду, плюс шпионы высшей канцелярии и службы протокола. Они следят за всеми, и особенно друг за другом. Великий хан не допустил бы, чтобы какая‑то дряхлая кормилица вдруг вывела из‑под его власти…

– Тхе ! Вот тут‑то, с ночной стражи, и начинается завязка истории. Когда вы с друзьями создали машину снов, во дворце появился новый источник силы, которая способна изменить сложившийся баланс. Матушка Хоахчин имела старые счёты к Ичи‑мергену. Всей истории я не знаю, но Ичи‑мерген был таким существом, что ненавидеть его – так же естественно, как любить закат. Матушка десятилетиями ждала случая ослабить власть этого людоеда. И когда ты рассказал ей принцип действия машины снов, она взяла кровь у умирающего сумасшедшего и опоила ею Ичи‑мергена, подменив его ежевечернее питьё. Известно, что он никогда не пробовал вина, но от той дурной крови он ополоумел так, что никакого вина не надо. Он буянил в своём жутком хлеву, который привык называть покоями, чуть не разнёс своё людоедское капище, выл как раненый, а через минуту – хохотал как счастливый отец только что родившегося мальчика. В общем, помутился рассудком.

– Должно быть, жуткое было зрелище.

– Ураган, а не человек. Когда же безумие слегка отпустило его, по научению матушки Хоахчин две кухарки, убиравшие покои Ичи‑ мергена, стали громко судачить о том, что ночную стражу перепоручают Темуру, мол, Ичи‑мерген стал слишком стар, да и опасности больше во дворце нет такой, чтобы держать внутри дворца людоеда, пугать придворных дам. Мол, сошлют его в помощь Тогану на аннамскую границу. А Ичи‑мерген знал, что Тоган ненавидит его с детства и будет ждать удобной минутки, чтобы заколоть во сне или отравить.

– Хитро!

– Когда б Ичи‑мерген был трезв, то сорок раз подумал бы, с чего бы ради прислуга стала делиться друг с другом секретами государственного масштаба и откуда бы они узнали о таких тонкостях. Но будучи опоен, он моментально воспылал жаждой отомстить. Но как? Кому? И тут наученные служанки говорят: «Ну до чего же всё‑таки жаль, что Ичи‑мергена отсылают! Кто же будет оберегать императора во сне?!» И нарочито громко начинают обсуждать историю о том, что в детстве матушка Хоахчин выпаивала его молоком двух драконов, но молока Чёрного дракона не хватило и теперь Хубилай уязвим во сне.

– Ну и, конечно, одурманенный Ичи‑мерген бросился к машине снов, чтобы атаковать императора…

– Да. А Хоахчин, убедившись, что план сработал и Ичи‑мерген уютно устроился на ложе машины снов, пошла в императорские покои и разбудила богдыхана, тем самым заслужив славу человека, спасшего жизнь Великому хану.

– А странные люди в доспехах ночной стражи? Кто они были?

– Матушка Хоахчин мудра, но не слишком сильна в колдовстве. В тот момент у неё не хватило бы могущества действовать одной только магией. Поэтому через своих служанок, кухарок и прочих она вербовала самых крепких мужчин из строителей, торговцев и прочего люда, что каждый день навещает дворец по делам. Мы давали ей специальные зелья, превращающие мужчин в послушных собак. Кухарки и служанки опаивали их, плели им с три короба разных придумок о том, что всё это долгое испытание для того, чтобы попасть в дворцовую охрану, что их ждёт служба во внутренних покоях, нужно лишь выполнить ряд секретных поручений императорской кормилицы. В былые времена даже последний дурак смекнул бы, что попасть на службу во дворец простому смертному почти невозможно. Но в наши времена возможно всё. Всё с ног на голову.

– А эти кухарки‑служанки… Почему ни одна из них не проболталась, неужели страх перед Хоахчин был сильней страха перед карой за плетение заговора?

– С ними она действовала не страхом. Понимаешь… Не всякой женщине обязательно хочется попасть в ханский гарем. Стать наложницей кого‑то из кешиктен, может, и не так престижно, но куда более привольно и очень денежно. Да даже стать горничной у какой‑либо придворной дамы для простой женщины, рождённой за пределами дворца, – уже большое счастье. Матушка Хоахчин умело пристраивала красивых и чистоплотных девушек на хорошие места, а потом требовала за это небольших услуг. Совсем, порой, незначительных. Например, в урочный час пойти туда‑то и поговорить со своей товаркой о том‑то. И всё. Не слишком высокая плата за удачно сложившуюся судьбу, правда?

Марко постарался заглянуть в лисьи зрачки так глубоко, как бы это сделала сама мать всех лис; словно ныряльщик, почти потерявший запас дыхания и плохо видящий очертания в солёной морской воде, он на ощупь пытался выудить жемчужину смысла в этой янтарной влажной бездне, куда он всматривался до рези в глазах. Наконец, он медленно произнёс:

– Скажи, а правдива ли та история про молоко двух драконов?

– Не знаю, правдива ли она, знаю лишь, что Великий хан в неё верит, – ответила мать‑лиса без видимого подвоха.