Шаман-гора (СИ)

А вот на-ко, выкуси!» Убедившись, что преследователей только двое, я начал действовать. Подкравшись к последнему бандиту на расстояние вытянутой руки, я хлопнул его по плечу. Хунхуз резко остановился и в недоумении оглянулся назад. Последнее, что он увидел в своей жизни, был блеск лезвия входящего ему под вздох ножа. Я аккуратно придержал навалившееся на меня тело, а затем положил его на прошлогоднюю листву. «Полежи маленько здесь, бродяга, — мысленно обратился я к нему, — а я пойду пока с твоим коллегой пообщаюсь. Только, чур, не мешать».

Не раздумывая ни мгновения, пока «отряд не заметил потерю бойца», я в три прыжка нагнал первого следопыта и, резко развернув его к себе, врезал прямой правой. Лёгкое тело пожизненного наркомана, смешно подбросив ноги едва ли не до моего подбородка, опрокинулось навзничь.

Гонг. Полный нокаут. Чистая победа!

Я быстро связал проигравшего, благо в последнее время этим занятием приходилось заниматься всё чаще и чаще. Навыки не пропьёшь. Потом взял бесчувственного «клиента» за шиворот и потащил его к лагерю. Пускай с ним Степан побазарит. У него вроде бы это получается.

Я растолкал казака.

— Хватит дрыхнуть, у нас гости.

— Гости? — недоумённо уставился на меня тот.

— Разведка хунхузов.

— Что, опять? Вот сволочи, поспать не дают… — Степан резво поднялся на ноги и подхватил винтовку. — Где?

— Да уже здесь, допросить надо.

В ответ на это казак посмотрел на меня и покачал головой.

Мы подошли к хунхузу, который «отдыхал» метров за пятнадцать от костра. Он по-прежнему лежал в том же положении, в каком я его оставил. Степан попробовал поднять его на ноги.

Непослушное тело валилось назад, желая принять своё первоначальное положение.

— А ты его, случаем, не пришиб? — поинтересовался Степан.

— Да нет, сейчас очухается. Просто он пока за нами гонялся, притомился маленько.

— А, ну тогда ясно. Эй, нехристь, кончай ночевать! — Степан от души залепил бандиту звонкую оплеуху.

— Что из-за катерининой пощёчины решил на бедном китайчонке отыграться? — поддел я его.

— И из-за этого тоже, — невозмутимо ответил казак. — А пуще всего протчего из-за того, что спать они мне не дают, морды некрещёные.

Наконец-то хунхуз открыл глаза и, недоумённо уставившись на нас, затряс головой.

— Здорово ночевали, убогий, — поприветствовал его Степан и коротко, без замаха, врезал по печени.

Пленный согнулся и жалобно взвыл. Начинался первый этап интенсивного допроса военнопленного. В памятке разведчику говорилось, что такой допрос необходимо применять в целях немедленного достижения результата. И хотя Степан этой памятки не читал, но, в общем и целом, действовал грамотно. Ведь памятки-то писались на основе богатейшего опыта наших прадедов, а уж повоевать-то им пришлось, дай Боже!

Не обращая внимания на скулёж хунхуза, Степан поднял его на ноги и со знанием дела приложился по тому же органу с другой стороны. Бедолага всхлипнул и вновь оказался на земле. Теперь он лишь мелко перебирал ногами да хватал широко открытым ртом воздух.

— Что, земляк, больно? Знаю, что больно, но иначе нельзя.

Ты ведь, пакость такая, без этого врать да юлить будешь, а нам этого не надобно, — закончил он подготовку «клиента», а затем начал общение с пленным на его родном языке.

— Спроси его, кто они такие и почему нас преследуют? — обратился я к Степану.

— Просит, чтобы не били, — хищно ощерился Степан. — Больно, говорит.

— Скажи ему, что если будет врать, будет ещё больнее.

— Уже.

— Что уже?

— Уже сказал.

— И что он?

— Говорит, что они из банды брата нашего погибшего Синга, Ю Фана.

— Я так понимаю: Ю — это фамилия, а Фан — имя? — уточнил я.

— Верно понимаешь, твоё благородие. А ещё он говорит, что у братьев была назначена встреча. Но Синг на встречу не явился, а вчера они нашли место побоища. И Фан отправил троих своих людей с лошадью, чтобы они проследили за теми, кто убил его брата. Вот они и проследили.

— Подожди, как троих? Ведь их было только двое.

Степан заинтересованно посмотрел на меня.

— Двое, говоришь. А где второй?

— Он уже ничего не скажет.

— Ясно, — крякнул Степан и, вновь переговорив с китайцем, произнес: — Он говорит, что трое. Третий на лошади поскакал сообщить Фану о том, что они нас обнаружили и что нас только двое. Бабы не в счёт. И о раненой они тоже знают. С вечера нас пасут, суки.

— Когда ускакал гонец?

— Да как только стало темнеть.

— Сколько в банде людей и каково вооружение?

— Два с небольшим десятка. Оружие такое же, как было в банде у брата. Имеется четыре лошади.

А затем, явно чем-то заинтересованный, Степан стал оживлённо разговаривать с китайцем. Я непонимающе слушал и переводил взгляд с одного лица на другое. Во время разговора Степан несколько раз ткнул пальцем в приклад моего винчестера. Китаец согласно покивал головой.

— О чём это вы? — спросил я нетерпеливо.

— Всё, — довольно проговорил Степан, — у меня тоже будет такая винтовка.

Я буквально онемел.

— Он говорит, что у их предводителя есть точно такая же винтовка, — сказал Степан, указывая на мой винчестер.

Какой бы трагичной ни была складывающаяся обстановка, я не смог удержаться от смеха. Кто про что, а вшивый про баню…

— Ну, ты, Стёпка, совсем оборзел. Шкуру неубитого медведя делить решил?

— Дак давай убьём. Других путёв у нас нет.

— Вот в этом ты прав на все сто, — задумчиво произнёс я. — Другого выхода у нас нет.

— Давай, твоё благородие, излагай план военной кумпании, — с надеждой уставился на меня Степан. — А иначе на хрена нам твоё охвицерство это.

— Гонец прибудет к ним только под утро. В такой темени на лошади по тайге не больно-то и поскачешь, — стал рассуждать я вслух. — В ночь они не пойдут, выступят только на рассвете.

Спроси его, они пустые или с добычей?

— Говорит, добычу знатную взяли.

— Значит, добычу оставят и охрану при ней, человек пять.

Нам надо успеть до их прибытия выйти на берег Амура. В лесу, против двух десятков, у нас не будет ни единого шанса.

— Значит, выходить надо немедля, — подхватил мою мысль Степан.

— Да, ты прав, выходить надо сейчас и уже на берегу успеть до их подхода соорудить нечто навроде оборонительного рубежа.

— Ну вот, а ты кумекаешь, что винчестер не добудем, — повеселел Степан.

— Давай, поднимай личный состав, винчестер, — не сдержался я от улыбки.

Нравился мне этот неунывающий парень.

— А с этим что, — кивнул Степан в сторону пленного.

— Хоть это и негуманно, но… А хотя постой…

У меня созрела идея. Диверсант я или нет? Пора выводить из игры как можно больше людей противника.

— А давай-ка устроим хунхузам сюрприз, — усмехнулся я заговорщицки.

— Это как?

— Буди девушек, потом увидишь.

Пока Степан будил девушек и сворачивал лагерь, я соорудил маячок-ловушку. Пленный китаец был привязан к дереву. Затем шагах в пяти, в развилке дерева, закрепил ружьё китайца таким образом, чтобы тот, кто будет освобождать невольника, находился на линии огня. От курка этого ружья протянул и замаскировал верёвку до связанных рук пленного. Естественно, что всё это я проделал за спиной у связанного, чтобы он не догадался и не смог предупредить своих о ловушке. Затем я достал нож и хладнокровно проткнул им бедро «приманки». Как боевая единица он уже из общей обоймы выпадал, а больше мне ничего не требовалось. Тот, кто будет его освобождать, получит в грудь смертельный свинец, а звук выстрела нас предупредит. Эх, были бы гранаты, я бы здесь таких растяжек понаставил, любо-дорого посмотреть! Ну, ничего, обойдёмся тем, что есть.

Степан, закончив со своими делами, с интересом наблюдал за моими манипуляциями.

— Дак это же… — дошло, наконец, до него.

— Тс-с, — приложил я палец к губам и кивнул на пленного. — Надо бы его перевязать, а то кровью истечёт, пока помощи дождётся.