Камаэль (СИ)

То, что я испытывал в те мгновения, не сравнить с простыми прикосновениями телесного существа. Точно сама музыка, сам цвет-свет ласкали меня, вознося на вершину удовольствия, на пик блаженства этого несовершенного, жестокого и бездумного мира, готового продать своих богов за удобства и комфорт, за то, чтобы меньше двигаться и больше знать из света и частичек молний, чтобы самим быть богами и создателями. Это было не важно, когда я изгибался под его прикосновениями, пронзающими мою душу ядовитыми иглами, заставляющими желать большего, хотя в любой другой ситуации я бы его и оттолкнул. Но этот его взгляд, пропитанный неизведанными мыслями и чувствами, совершенно не присущими призракам и духам, истязающий меня изнутри, пригвождал к кровати крепче оков, словно бы я примёрз к ней, слился с ней, как единое целое. И его руки с длинными, крепкими пальцами, схватили мои кисти, перекрывая все ходы к отступлению. Я чувствовал холод касания к собственной разгорячённой шее, ушам, чувствовал его так близко, что мышцы сводило судорогами. Бельё и брюки давили на постыдно возбудившийся член, натирая, доставляя неудобство. Хотелось крикнуть: “Сними их! Возьми меня! Что же ты медлишь, изверг?!” Но его усмешка, такая ледяная, говорила сама за себя. Я так и слышал в своей голове его насмешливые слова: “Всему своё время, Льюис”. А потому плотнее стиснул зубы, прогибаясь ему навстречу, приникая к холодному, бесплотному телу. Против ожидаемого губы его обжигали огнём, лавой, проходясь по всему телу и вырывая из груди крики и стоны, разгоняя по телу дрожь желания.

- Прошу… прошу, Аэлирн, хватит… Я знаю, ты Светлый. Сжалься - возьми меня! - Прохрипел я, едва не срываясь на рыдания и вновь прогибаясь под Павшим, пытаясь поймать его губы.

Пусть, это лишь на одну ночь, пусть, он призрак. Пусть, это лишь его своеобразное утешение. Но я хочу чувствовать касание губ своего партнёра. Поцелуй - символ горечи, утраты, заботы и любви. Символ доверия и почтения. И я желал, чтобы этот поцелуй передавал мои чувства, мою нежность и глупое доверие к этому погрязшему в убийствах и крови Светлому существу. Ему, как никому другому, было понятно, что значит - потерять любимого, что значит - потерять весомую частичку себя. Я никогда не знал отца и не питал к нему любви, но в эту ночь кусок души, ответствовавший за почтение к этому вампиру, поразил меня в сердце, уничтожил на время. И теперь я искал помощи у того, кто помогал мне уже столько раз, у того, чьи деяния сотрясли до основания мир Светлых и Тёмных существ. И Аэлирн исполнил мою безмолвную просьбу. О, если я всё ещё думал, что всё успел прочувствовать и узнать, - он разбил мои сомнения. Мне казалось, что он целует не только мои истосковавшиеся по ласке губы, но и мой разум, мою суть - то, что закрепилось глубоко внутри меня, неосязаемое и неощутимое, способное сподвигнуть на великие подвиги и глупости. Будто ветер проникал в меня свободным дыханием, сдавливающим горло и лёгкие, грудь стальными кольцами. А затем, перехватив одной рукою мои кисти, он избавил меня от лишней одежды лёгким движением своих хищнических пальцев.

- Ты ведь не будешь сопротивляться, Льюис? - Ласково, ядовито-ласково, шепчет Павший возле моего уха, обжигая своим дыханием шею и плечо, прижимаясь ко мне. - Ты не маленький, да и я обещаю быть нежным.

- Я похож на дурака, Аэлирн? - Сипло рассмеялся я, откидываясь на подушку и всматриваясь в расплывчатый образ Павшего. - Я скорее членом скалу пробью сейчас, чем стану сопротивляться.

- О, я бы с огромным удовольствием на это посмотрел. Может, отпустить тебя к лешему и полюбоваться на красивые дырочки в скалах? - Павший насмешливо вскинул тонкие брови.

- Может, оставишь свои разговорчики на потом? Уверен, у тебя не меньше моего свербит одно место. Не станешь ничего делать, и уже я буду любоваться красивыми дырками.

- Ты решил взять меня на слабо? - Бывший эльф опасно сощурился, а мне было так легко после пива, что по физиономии начала расплываться улыбка.

- Не заставляй меня запрыгивать на тебя самостоятельно, а то я решу, что ты струсил, - добиваю его и наблюдаю за тем, как начинают мерцать его глаза от возмущения и непонимания. - Ну так что, господин Павший?

Я изобразил на лице подобострастную, восхищённую улыбку, приоткрыл губы, самостоятельно раздвигая ноги и не сводя взгляда с медленно вытягивающегося лица Аэлирна. Пальцами очертил затем собственную грудь, гипнотизируя его и явно собираясь поражать его и дальше. Право слово, он выглядел так, словно впервые в жизни (как-то даже оскорбительно по отношению к его нынешнему положению!) увидел парня, раздвигающего перед ним ноги. А я не собирался останавливаться на достигнутом - согнул ноги в коленях, обхватывая собственные ягодицы пальцами и чуть раздвигая их в стороны, приподнимая бёдра, чтобы мужчина не пропустил ничего. Брови его медленно, но верно поднимались всё выше, пока я принимался потирать кончиками пальцев меж ягодиц, надавливая на анус и принимаясь постанывать. Но негромко, чтобы Павший успел прочувствовать всё. Игра завлекала меня всё больше, и я, не раздумывая более ни минуты, повернулся к нему спиной. Перекинув волосы через плечо, как увидел в каком-то дешёвеньком романе, который крутили по телевизору в баре, оглянулся на мужчину через собственное плечо и улыбнулся. Именно тогда, когда я улыбнулся, я расслышал низкий, животный рык Павшего. Верхняя губа его чуть приподнялась, обнажая острые вампирские клыки, которыми меня явно собирались искусать. Он метнулся ко мне резко, накрывая собственным холодным телом, едва не вжимая снова в кровать. И в то же время его прикосновения, властные и жесткие, разгоняли нестерпимый жар по моему телу, заставляя подчиняться его воле, ещё более пошло вилять разгорячёнными бедрами. Но все это продолжалось лишь до тех пор пока я не ощутил прикосновение его клыков к собственной шее. Это было воистину завораживающее чувство - отголосок ледяного дыхания на коже, а затем - острая боль, сменяющаяся жидким огнём в венах. Я не мог даже продохнуть, сипел, впиваясь пальцами в простыню и глядя на стену перед собой.

- Вот так, хороший мальчик, послушный, - бархатисто прошептал Аэлирн, стискивая мои ягодицы, - умный мальчик.

Это было… даже не знаю, как объяснить. И вроде член в заднице, но в то же время я чувствовал себя так, словно бы его и не было вовсе! И тем не менее, я совершенно явно ощущал его сильные, рваные движения внутри, сопровождающиеся всплесками удовольствия и безумно-острой боли, от которой судорогой сводило челюсти. Аэлирн раз за разом срывал с моих губ страстные, надрывные стоны, столь громкие, что изумлялся даже я сам. Огненное удовольствие разливалось по моему телу, окончательно лишая самообладания и воли. Эти движения не были топорными, наполненными одной лишь голодной страстью. Холодные ладони Павшего ласкали меня повсеместно, то принимаясь оглаживать мою вздымающуюся от вздохов и стонов грудь и соски, то подрагивающий от удовольствия, напряжённый живот. Пару раз он снисходил до того, что принимался надрачивать мой член, облегчая мою участь. И пусть он - лишь дух, в те мгновения я чувствовал его едва не более остро, чем Виктора. Мне чудилось его надрывное дыхание, наполненное глубоким рычанием, его приглушённые стоны и вздохи. Он зарывался носом в мои волосы, то и дело кусал за шею, но не прокусывая уже до крови. И шептал что-то неразборчивое, но явно на эльфийской речи. Наверняка на такой древней, что почти никто о ней и не помнит. И я отзывался ему собственным воспалённым, несдержанным шёпотом меж криков. И всё было любопытно - почему к нам до сих пор никто не вломился с возмущёнными криками? То-то бы была колоритная картина перед ними - парень, стоящий раком на кровати, мечущийся от удовольствия, и его дырка меж ягодиц, расширяющаяся под воздействием чего-то незримого. На моё фырканье Аэлирн ответил предупреждающим рычанием и весьма болезненным шлепком по правой ягодице.

Но самое яркое удовольствие скрутило меня тогда, когда губы бывшего эльфа коснулись шрама-крыла на моей спине. В конце-концов сие действо завершилось оргазмом столь ярким, что я лишился чувств, будто был невинным, абсолютно “зелёным” еще девственником. Тьма приняла меня в свои объятья, каким-то чудом просочившись под крылья Павшего, которыми он обхватил меня в тот самый момент, когда я готов был задохнуться собственным финальным криком. Они были мягкими, нежными и очень приятно пахли, а потому я лишь охотней позволил тьме сна замкнуться вокруг меня. Это было бы лучше, чем если бы Аэлирн продолжил меня истязать до полного истощения.