Камаэль (СИ)

***

Тьма и жар сменились лютым холодом и воем ветра. Уши готовы были отвалиться, а ещё меня дико тошнило, я задыхался. Едва разлепив глаза, я вяло пискнул – на большее моё осипшее горло было неспособно в эти мгновения. Мимо пролетали макушки высоченных елей и каких-то ещё деревьев, которые я просто не успевал рассмотреть. Стоило мне чуть дёрнуться, как резкий порыв ветра подбросил меня и мой «транспорт» вверх, а после мы замерли на месте, пока не начали плавно опускаться.

– Прости, Льюис, у меня больше нет сил, – прохрипел Аэлирн, когда мои ноги коснулись ледяной земли.

Мужчина тяжко вздохнул и рухнул на колени, едва не повалился наземь, но подставил локоть и устало склонил голову. Крылья его подрагивали, поникли, укрывая его содрогающееся от напряжения тело. Ресницы неохотно, медленно опускались и приподнимались. Теперь болью свело и мою собственную спину – там, где её украшала метка Камаэля. Стиснув зубы, я опустился рядом и обхватил лицо Аэлирна ладонями, приподнимая и стараясь улыбнуться, хоть обветрившиеся губы и отзывались болью:

– Ты справился, Аэлирн. Мы теперь далеко, мой крылатый.

Помню, что шептал ещё какой-то бред, пока жался к Павшему и обнимал его, снабжая силами и пытаясь согреть, хоть и сам был ледяной. Слышался вой ветра, темнело быстро, неумолимо, и мне было страшно. Безумно страшно, а потому я жался к ослабевшему мужчине всё теснее, пытаясь тем самым отогнать ледяное оцепенение.

– Отсюда до Уайзмена не больше двенадцати часов пути, – прошептал вскоре Аэлирн и обнял меня крыльями, наконец очнувшись от своей полукататонической дрёмы, – Я немного передохну и продолжим, идёт? Мы уже давно пролетели Форт Юкон, так что можешь не переживать. Нас не скоро догонят.

Однако надеждам Павшего не суждено было оправдаться. Мой отец явно не привык так просто расставаться с добычей, которая таким наглым образом ускользает прямо из рук. Темнело быстро, а я отчетливо понимал, что мы с Аэлирном, замёрзшие и обессиленные, – лёгкая до неприличия добыча для стаи алчущих крови Тёмных, направляемых безжалостной и уверенной рукой своего повелителя. А я был уверен, что, несмотря на огненный ад, который мы устроили с Аэлирном, этот засранец его не только перенёс, но и поднабрал ярости для следующей атаки.

Медленно воспарила в небесах полярная ночь, питающая вампиров бесконечной силой. А значит, не пройдет и пары часов, как вблизи вновь появятся их горящие глаза и острые клыки. И вот тогда мы не сможем дать отпор, не сможем защититься. Нет времени останавливаться – пока есть эта пара часов, нужно двигаться, нужно! Страх подбирался к самому сердцу, стискивал его ледяными когтями, пока я поднимался на ноги, заиндевевшие и непослушные. Следом, шатаясь, точно пьяный, на ноги встал и Аэлирн. Мне пришлось перекинуть его руку себе через плечи, чтобы он не упал вновь. И, хотя, каждый шаг, казалось, теперь вытягивал из нас последние капли жизненной силы, мы продолжали идти – медленно и неуклюже, постепенно продвигаясь вперед. Если бы небо заволокло тучами, мы бы вскоре утонули в снегу, но ночь была ясной и звездной. Я не знал, куда идти, Аэлирн, похоже, и вовсе потерял сознание, а потому идти становилось всё трудней, колени дрожали и подкашивались. Беда сближает куда как сильнее счастья, стискивает вместе, и становится легче. Случись со мной что-то вроде до попадания на Аляску, я бы бросил Павшего в снег и бросился прочь, спасая свою жалкую шкурку. Но он вытащил меня из разрушающегося отеля, вырвал из лап Тёмных и, рискуя собой, унёс прочь. И не оставил даже тогда, когда совсем ослаб и выдохся. Именно поэтому и я вёл его, почти нёс на себе, в те мгновения, когда надежда совсем угасла. А потом он вдруг встрепенулся, дёрнулся, обнял меня так тесно и жгуче, что на миг я потерял связь с реальностью, а следом – почву под ногами. Когда я погрузился в снег, а следом меня прижал Аэлирн, я хотел было крикнуть, но он прижал к моим губам ладонь. Глаза его были широко распахнуты, подёрнуты какой-то необъяснимой пеленой, похожей на ужас или страх. Затем он осторожно обнял меня крыльями, укрывая и закрывая собой. Вот только от чего – понять мне было нелегко. Мы лежали под широкими лапами старой ели, снег забивался за шиворот, куртка промокла напрочь, равно как и брюки, но Павший не отпускал, словно превратился в скалу и ничто не могло его пошевелить в этот миг. Когда же мужчина перестал на меня давить и выбрался из-под дерева, затем вытащив и меня, прижав к себе, я наконец смог вдохнуть полной грудью и потереть сильно сдавленные рёбра:

– Да что с тобой?

– А теперь погляди туда, – и мужчина поднял вверх руку, указывая мне на тёмное небо.

Какая же красота там творилась! Полярное сияние переливалось изумрудами и, самую малость, у краёв – рубинами, вспыхивало и словно бы угасало. Волны свечения перекатывались и будто шуршали по небу, точно мириады зелёных змей сплелись в клубки и линии, верёвки, и ползли куда-то по воздушным потокам. Дыхание моё перехватило, и я мог лишь стоять и смотреть на это чудо, впитывая его в себя и не смея моргнуть – ни в коем случае. Казалось, стоит начать дышать чуть громче, и изумрудные переливы исчезнут навсегда, никогда более не явятся перед моим взором. Но хотелось кричать от счастья и смеяться – прежде я только слышал об этом явлении и читал про него, смотрел различные фотографии, но вот оно предстало передо мной воочию, пронизывало всё моё естество и мне не хотелось отрывать от него взгляд. Но ладонь Павшего закрыла мне обзор.

– Ты что, обалдел?! – вскрикнул я, мигом вцепляясь в его руку и принимаясь вертеться из стороны в сторону. – Я так долго этого ждал, а ты издеваешься?!

Мало того, что этот аспид меня не отпустил, так ещё и рот мне закрыл, не давая больше возмущаться. Но когда его шёпот коснулся моего слуха, сразу перехотелось что-либо возражать и говорить. Только забиться поглубже в объятия и слушать, как он говорит.

– Это – Дикая охота, Льюис, – произнёс мужчина через пару мгновений, наконец, отпуская меня и двигаясь дальше, уже куда как легче ступая по толстому слою снега, почти не проваливаясь в него в отличие от меня самого. – Стражи миров. Странствуют туда-сюда, забирают, кого захотят. Так говорят легенды. Эти товарищи появляются то в этом мире, то в другом, охраняют так называемые оборотнические Туннели. Не особенно дружелюбные они, скажу я тебе. Не любят таких перебежчиков из мира в мир, как я. И тех, кто носит подобных мне. Так что, лучше не попадаться им на глаза.

– А что будет, если попадёмся? – полюбопытствовал я, ныряя под крыло Павшего и прижимаясь к нему всем телом, к собственному удивлению теперь ощущая исходящее от него тепло, как если бы он успел подпитаться от Дикой охоты или Туннеля.

Перед тем как отозваться, Аэлирн долго на меня глядел. И в его взгляде читалось такое странное выражение… обыкновенно так умиленно, влюблено и в то же время ехидно могут глядеть только матери на свое ненаглядное чадо, безумно любимое, но сморозившее прилюдно несусветную глупость, которую бы разумный взрослый человек (или не человек, не важно) никогда бы не сказал.

– Ты хочешь сказать, Льюис, что вечной скачки в толпе призраков по междумирью, умирая от холода, жажды и всего прочего, тебе не достаточно? Ты никогда не сможешь умереть, но вечно будешь находиться в одном шаге от смерти. До конца времён. – Проговорил Павший, чуть вскинув брови, но прижимая меня к себе достаточно крепко, чтобы показать, что такой судьбы для нас обоих он не допустит. А между тем нам необходимо было продолжать путь – мы и без того слишком сильно задержались, пока волочились, едва переставляя ноги, умирая от усталости и холода. – Всё, хватит, Льюис. Улыбнётся тебе удача – ещё поглядишь на это. Издалека. А теперь идём.

Что мне ещё оставалось делать? Я поплёлся за ним, едва волоча гудящие и замёрзшие, мокрые ноги по снегу, стараясь не потерять из вида крылья своего проводника и хранителя, хотя сил было чертовски мало. А вот моему спутнику явно становилось всё лучше и лучше. По крайней мере его внешний вид так и говорил об этом. Но мужчина не торопил меня, дожидался, если я вдруг по пояс проваливался в снег, помогал выбираться. А ещё – хмурился. Впрочем, очень скоро мы с ним вышли на дорогу. Это было опасно, но и он, и я прекрасно понимали, что так будет куда как быстрее, чем по лесу. Мы плелись, наверное, целую вечность, а пейзаж вокруг всё не менялся и не менялся, ни одной машины, которая могла бы подбросить нас, не было. Мне хотелось есть, но есть было нечего, зато вот снега – хоть отбавляй. И я едва сдерживался от того, чтобы начать его запихивать в себя, чтобы хоть как-то утолить боль в желудке. Побег от Джинджера и ликантропов, тот бесконечный забег по столь же бесконечному лесу, научил меня терпеть боль, терпеть холод и голод, а потому я стиснул зубы и даже закрыл глаза, продолжая с упрямством осла топать по шоссе, хоть я и чувствовал, как постепенно начинают неметь от слабости конечности. В какой-то момент моей руки коснулись чуть тёплые пальцы Павшего, и я всё же приоткрыл глаза, поднял взгляд на своего хранителя. Тот будто бы беспечно улыбался, не глядел на меня. Подбородок его был слегка приподнят, горделиво и самодовольно, но я видел едва заметную морщинку, что пересекла его высокий, красивый лоб.