Песнь о Гамаюне (СИ)

— Это… многим кажется глупым. Но важно для меня, — Рейвен опустила взгляд, и голос ее стал совсем тихим. — Когда я была еще совсем маленькой и жила в деревне далеко отсюда, то встретила ведьму. Ее держали в плену, готовили к костру в тюрьме в здании стражи. Но в ее камере были маленькие окна с решетками, выходившие на улицу. Я говорила с ней, и она предсказала мне, что если я буду добра и бескорыстна, то все в жизни наладится, и я смогу попасть во дворец. Она была права. Ее пророчество спасло меня от той жизни. Я помогла раненому бродяге, и им оказался мой муж — Азазель.

— И чем ты хочешь, чтобы я помог?

— Ее сожгли много лет назад. А я так и не простилась с ней. Не поблагодарила. Это не дает мне покоя, и… — она подняла на Чарльза взволнованный взгляд. — Если бы Вы только могли передать ей мои слова, Вы же говорите с мертвыми.

— Я не говорю с ними, — напомнил Чарльз и погладил девушку по плечу, пытаясь успокоить. — Но думаю, она все знает и без меня.

— Но все же, может, Вы попробуете? Я не знаю ее имени, но ее волосы были алыми, словно огонь, а глаза темные…

Рейвен продолжала описывать ведьму, а Чарльз едва слышал ее, хоть понимал каждое ее слово. Земля словно ожила и начала утекать у него из-под ног, и с каждым новым словом девушки перед Ксавьером вставал образ его тетушки Грей, сожженной как ведьма так давно. И страх в глазах Мойры и Магды, когда те успокаивали его и уводили из деревни. И вновь он чувствовал запах горелой плоти и слышал леденящий душу крик…

— Джин… — на выдохе произнес он.

— Что, простите? — прервала свой рассказ Рейвен.

— Та ведьма, я знал ее. Она… была мне дорога, — пробормотал демон и медленно отошел к лавке, понимая, что стоять становится трудно.

— Вы знали ее? — Рейвен не отставала и поспешила за ним, жадно впитывая каждое его тихое слово.

— Она была моей тетушкой. Воспитала меня… Как тесен мир, — он горько усмехнулся, а затем лицо его исказила горькая улыбка, но он теперь совсем иначе смотрел на эту блондинку, словно всего лишь краткое знакомство с его теткой, делало ее саму ближе к нему и роднее. — И она помогла тебе. Я рад, что она успела сделать нечто подобное. Меня она всегда поддерживала и подбодряла.

— Ты… — Рейвен тепло ему улыбнулась, глядя на грустное лицо одинокого юноши. Она хотела задать ему так много вопросов, столько времени искала с ним встречи, но теперь казалось неверным тревожить его пустой болтовней. И все же, кое-что она могла спросить. — А ты не мог бы мне о ней рассказать?

— О Джин? — выйдя из транса, удивленно уточнил Чарльз, и девушка только кивнула, вновь улыбнувшись. — Да. Да, конечно.

***

Эрик не верил в проклятья. Но сейчас готов был пить любые зелья и задыхаться от благовоний, если бы он знал, что это поможет. Он даже на мгновение думал о том, чтобы исповедаться, когда от шепота Шоу внутри своей головы, он готов был вскрыть собственный череп, лишь бы вырвать его оттуда, достать окровавленными пальцами этот чертов голос, который постоянно звучал в его ушах, твердя о собственном бессмертии и беспомощности Эрика перед ним. Порой он становился тихим и незаметным, в другое время звучал так, словно сам Шоу, восстав из пепла своего погребального костра, стоял за его спиной. Но хуже всего становилось, когда покойный Змей являлся Эрику во всей красе, теряясь среди лиц толпы и его подданных, просто молча наблюдая за решениями нового короля, надменно присутствуя на его собраниях.

— Ваше Величество, — голос Страйкера отвлек Эрика от его раздумий, но он не подал виду, что слышит инквизитора. Густые тени заполняли собой тронный зал, и свечи, расставленные повсюду, лишь придавали им больше жизни, чем освещали огромное помещение.

Притихшие слуги устроились прямо на полу, ожидая приказаний. Один парнишка с покрасневшей щекой, на которой только-только перестала кровоточить глубокая царапина, старательно натирал уже сверкающий меч короля, боясь даже взглянуть на своего повелителя и сказать, что работа давно закончена. Он делал так уже дважды, но Леншерр все еще видел на лезвии запекшуюся кровь. А вновь разгневать короля он слишком боялся, зная, что тогда простым ударом он не отделается. Пара придворных дам в богатых платьях сидели у окна, где было чуть больше света, и вышивали в полумраке, пока служанки едва слышно шептали молитвы, натирая полы, надеясь, что король не обратит на них внимания. Лицо Эрика скрывал легкий черный капюшон его накидки, и Страйкер не мог понять, видит его король или нет. А тот все так же неподвижно сидел на троне, подперев голову рукой, походил не столько на живого человека, сколько на статую слишком искусного мастера.

— Прихожан волнует демон, которого Вы пригрели в этом замке.

«И в своей постели, верно, Эрик? Ты только там его и видишь. Всегда под тобой, горячий и шепчущий твое имя».

— И после того, как Вы поступили с недовольными, многие считают, что он завладел Вашим разумом. Вы вовсе не похожи на того доброго и разумного короля, каким представлялись.

— С чего им считать, что я буду добрым королем? — не глядя на инквизитора, спросил Эрик тихим грубым голосом. — Я не знал ничего, кроме войны, и они тоже. Так пусть помнят, как поступают с предателями и дезертирами в наше время.

— Они не винят Вас в этом. Вы сын своего отца…

«Мой любимый цепной песик».

— Я сын короля Восточных земель. Единственный законный правитель Инвернеса. Ему я был лишь принцем, которого ему не смогла родить ни одна шлюха во всем королевстве.

«Жестоко ты отзываешься о женщинах твоих земель. И твой любимый замок у холодных вод давно стал частью моего королевства. Сколько бы ты ни сидел на троне, этого не изменить».

— Замолчи, — едва слышно прошептал Эрик и покосился в темный угол, где отчетливо видел силуэт Шоу и, даже не видя его лица, чувствовал усмешку бывшего короля.

— Что, простите? — вновь подал голос Страйкер.

— Не Вам указывать мне, как править этими землями. Ваше дело успокоить людей, боящихся демона, чтобы они снова не теряли свои жизни, поддавшись суеверным страхам.

— Но как я могу вселять в их сердца надежду и спокойствие, когда сам испытываю страх перед той тварью, что так свободно расхаживает по замку?

— Желаешь так же, как и те люди, стать изменником? — похожим на треск костра голосом спросил Эрик и наконец-то посмотрел на Страйкера холодными, как сталь, глазами, а лицо его исказила болезненная улыбка. — Даже если взбунтуются все твои монахи, им не совладать с армией. А воины верят в меня больше, чем в молитвы.

— Я вовсе не выказываю недоверия, мой король, — заверил его Страйкер, но Эрик лишь усмехнулся.

— Тебе все не дает покоя Чарльз, но ты же знаешь, что не получишь его, пока я жив. Так успокой свою паству. Вели им жить, пока еще есть время. Заверь, что демон в моей власти.

— Даже если это так и слух о том, что демон взял под контроль Ваш разум, — лишь сплетни, Вы же знаете, как часто люди к нам приходят, говоря о дьявольском влиянии. Вся эта злоба и разврат, мор урожая и непогода. Он сам ведет смерть вслед за собой и губит земли, по которым ступает.

— Губит, — Эрик хрипло рассмеялся и услышал, как его смеху вторит Шоу, стоящий в тени его трона.

«Скажи ему. Пусть успокоится. Скажи, что весь запал и похоть твоего бесенка даны лишь тебе одному. Старик хотел бы знать, что король, который еще и прежде не обладал сильной верой, теперь удовлетворяет демона каждую ночь и правит лишь на основе его видений. Прекрасно же звучит, не правда ли, малыш мой Эрик».

— Заткнись. Заткнись, ублюдок… — Эрик зажмурился и начал массировать виски, в которых уже стучала боль. — Тому причиной их страхи, а не Чарльз.

— Откуда Вы это знаете? Он не человек, его возможности куда обширнее.

— Он мой. И под моим контролем, — прорычал Эрик, грозно глядя на Страйкера. — И если это все, что ты хотел спросить, то выметайся, пока я не пришел в ярость.

— Вы сами не видите себя со стороны, мой господин. Ваш демон истощает Вашу душу. А Вы верите его иллюзиям. Он порочное создание, что прячется по темным углам. И Вы отказываетесь в это верить, а затем к моим людям приходят слуги, невинные девушки, рыдающие о том, что демон опорочил их, мужчины, стыдливо признающие, что чары беса не знают предела. Он внушает желание и жажду крови. А они лишь видят его в коридорах. Вы же держите его при себе, — все же оставил за собой последнее слово Страйкер, и его шаги гулким эхом отдавались от огромных стен мрачного зала, когда он покидал помещение. Эрик проводил его взглядом, уже начиная забывать, о чем именно говорил инквизитор. Все его речи были одинаковыми, словно бесконечный круговорот одних и тех же слов, а говорил он лишь о Чарльзе, подтверждая свою одержимость гамаюном. И пусть он видел в нем порождение Ада, Эрик не обращал внимания на это, ведь таким Чарльз был почти для всех. Но вот его слова о том, как Чарльз влияет на других…