Портреты Пером (СИ)

– Да…

Она не решалась поднять голову, разглядывая коробку с надписью «морфина гидрохлорид». Прочитала инструкцию. Вроде при разовом вводе не опасно. Может быть. Помимо того, что убирает боль, снижает температуру и позволяет спать. Да. Несколько часов.

– Выводится из организма за двадцать четыре часа… – пробормотала себе под нос, вглядываясь в слаборазличимые строчки. – Если разовая доза…

Перо отсутствовал минут пятнадцать. Вернулся умытый, слегка посвежевший и с сухим полотенцем на голове. Бинты были мокрые.

Сел на свободный матрас, скинул кроссовки и протянул к ней руку с закатанным рукавом.

Лайза даже растерялась. Арсень выглядел спокойным, разве что сжатые губы побледнели.

– Побочные действия – тошнота, рвота и запоры, – пробормотала девушка растерянно, подняв вверх мятый вкладыш инструкции. – Я прочитала. Ещё угнетение дыхания…

Он хмыкнул.

– Ну, первые пункты точно неактуальны. Из меня вторые сутки выворачивает обратно всё, что съедаю. Хотел уже Дженни сказать, чтоб продукты не переводила зря, так ведь панику поднимет. А дышать… Джиму хуже, а дышит. Сумею как-нибудь.

– Я ставить не умею…

– Ясно. Ремень дай и набери в шприц. Остальное сам сделаю.

– А… вы вчера пили! Алкоголь…

Перо посмотрел на неё внимательно и устало.

– Лайза, я вчера чуть не потерял любимого человека. Поверил даже, что потерял. И мне больно. Я просто хочу уснуть, хотя бы часа на два отрубиться от этой проклятой реальности. Пожалуйста.

Выдерживать взгляд глаза в глаза она больше не могла. Кивнула и послушно нашла в сумке кожаную полоску ремня, которую Джим обычно использовал как жгут. Руки тряслись, она не с первого раза открыла ампулу. Долго возилась с упаковкой шприца, шуршащей под неловкими пальцами.

Перо быстро затянул ремень, принял наполненный шприц. Смоченный спиртом кусочек ваты Лайза положила ему на колено.

– Просто отвернись или вообще вали отсюда, – сказал Арсень твёрдо. – Твоей вины нет. Поняла? Ты просто сказала мне, что вам подбросили ампулы.

Лайза отвернулась. Что-то тихо щёлкнуло, потом зашуршало. Следом в картонную коробку с мусором был кинут опустевший шприц – тихо стукнул о бутылку, рядом с коробкой упала свёрнутая полоска ремня.

– Вот и всё. Если верить, что мне про героин рассказывали, минут через пятнадцать торкнет, – размышлительно протянул Перо.

Девушка обернулась. Он уже укладывался на матрас, прижимая к сгибу локтя кончиками пальцев вату.

Она торопливо собрала всё, что выложила из сумки.

– А при чём тут героин? – спросила слегка дрожащим голосом.

– Так это производное от морфия. Ты не знала, что ли? Культурный контекст! – важно произнёс Перо, устраивая голову на подушке. – Твою мать, как же охота больше не просыпаться. Что смотришь так? Двое суток. Я про это. Не просыпаться двое суток.

Лайза сходила за пледом и укрыла его, возящегося на матрасе. Посидела рядом. Перо попросил последить за Джимом. Больше не говорил, а вскоре и впрямь начал засыпать. Так зато было легче перевязывать его ладони. Он не проснулся даже во время промывания проколов перекисью (её пришлось разбавить кипячёной водой, так мало оставалось). Забинтовав заново, девушка ещё долго сидела на краю матраса, поджав колени к груди, пока в подвал кто-то не занёсся. Лайза привстала на месте, машинально вцепившись в медсумку – полдня прошло, а уже рефлекс, – когда ширма заходила ходуном. За неё засунулся взъерошенный Зак.

– Там… – начал, глядя куда-то мимо Лайзы в стенку, – в кухне… Обезьяна поймал Кэт в зеркалке…

Лайза не помнила, как подхватила сумку и выбежала следом за ним из подвала.

Джим помнил кошмары. Выныривая из них в душное, прохладное помещение подвала, он даже не сразу осознавал грань перехода в реальность.

Кошмар продолжался.

Обвивался вокруг горла горячечной удавкой Трикстер, лопотал что-то издевательское на заднем фоне.

Плакала Дженни, умоляя держаться.

Немели пальцы от холода Сида.

Прижимал к себе Арсений, вливая в рот воду.

На шее смыкалась полоса металла.

Лайза и Джек приподнимали его, стягивая одежду. По коже проходилась прохладная влажная тряпка.

Пахло резиной от срезанного противогаза.

Что из этого было?

Что закончилось, что продолжается?

Иногда казалось, что смерть всё же наступила, и происходящее – лишь затянувшаяся агония. Страх. Боль. Поглощающая в себя беспомощность.

Щелчок, вырвавший сознание из затянувшегося инертного состояния, произошёл неожиданно. Отвар, который вливали в рот вместо воды, оказался слишком горячим. Зато краски резко стали живыми, а мир перестал напоминать плохо склеенную модель себя самого.

Джим закашлялся.

Уткнулся головой в знакомо пахнущую грудь.

Захрипел.

– Тихо, всё нормально.

Арсений приподнялся, освобождая место для дыхания. Внимательно вгляделся.

– Мы тебя вытащили, слышишь? Ты в безопасности.

Зажмуриться, чуть помотать головой, проверяя реальность на прочность. Пальцы в это время цепляются за одежду Арсения. Прийти в себя помогает воспоминание о запахе кофе. Самого кофе тут нет. Но воспоминания тоже действуют.

Джим замирает, опустив голову, не открывая глаз. И говорит так, замерев, боясь, что со сменой позы уйдёт и нахлынувшая ясность.

Голос хрипит.

Сорван.

– У меня может развиться посттравматический синдром. Не знаю, как конкретно. Кошмары уже есть. Тревожность. Апатия. Пугливость. Навязчивые воспоминания. В этом случае мне нужно будет напоминать, чтобы я брал себя в руки. Хотя вряд ли поможет...

– Это ты так по одним кошмарам определил? Мощно, – Арсений булькает водой рядом. Под затылок просовывается его ладонь, она пахнет как-то странно. Голову приподнимает, Перо приникает к губам, начиная осторожно переливать отвар. Теперь становится различим травяной привкус. Чабрец.

Приходится глотать, пока он не отстраняется.

– Это… – вытереть губы тыльной стороной руки. Судя по тому, что действие даётся с усилием, организм здорово ослаб от лежания, – логика.

Присутствие Арсения успокаивает. Даже запах. А с небольшой помощью получается сесть и оглядеться.

Ширма какая-то. Из-за неё – пляшущий тусклый свет, в котором неровности потолка кажутся живыми лужами темноты.

– Значит, я живой… – Тихо.

– Давай подниматься, – так же тихо говорит Арсений, подхватывая под руки. – Лежал двое суток, надо встать. Сможешь?

– Не уверен. Подожди.

Минуту на то, чтобы напрячь нужные группы мышц. Слабо, но слушаются. Как оказывается на поверку – обманули. При попытке встать даже с опорой на Арсения ноги начинают подгибаться, работа мышц – сбоить.

А Перо с младшим такими трупиками постоянно полёживают, когда в Сид отправляются.

Правильно.

Надо думать о них.

Не о том, что тяжело дышать.

Тяжело дышать из-за того, что лёгкие долго не вентилировались нормально. Не из-за…

Снова кашель.

Арсений его удерживает. Прижимает к себе. Когда удаётся выпрямиться, он замирает так, позволяя привыкнуть к положению «стоя».

– Как будешь готов идти, скажешь. Надо вывести тебя на свежий воздух. Правда, придётся у входа обуться в резиновые сапоги. Мера безопасности такая.

– Хорошо. – Джим заставляет себя дышать глубоко и ровно. Потому что так полезно. – Как думаешь, если бы не твоё рисование, я бы умер?

– Да, – без обиняков. – Проклятие тебя и после «лизало». Еле вытащили.

– Ну вот… – снова кашель. Хотя была попытка смеяться. – А Джек не… где он?

– На испытаниях. Всё нормально. Об остальном – после.

Арсений отвечает коротко и будто сквозь зубы.

Джим опирается руками о его плечи, чтобы стоять не в обнимку. Чуть отстраняется.

Очень плохое освещение. Но даже в нём видно, что Арсений бледен. Сужены зрачки как при ярком свете.

– Последний вопрос. – Глядя с подозрением в его глаза, – ты сам как? Без всяких «нормально».

– Не нормально. Давай об этом на улице, у меня времени мало. Готов идти?