Портреты Пером (СИ)

– А ещё чё хочешь?

– Ещё? – Джек задумался. Плывущий подвал здорово мешал процессу. – Ну это… с парашютом спрыгнуть разок.

– Ну-у-у… эт тут технически… несущ-щщствимо. – Арсень потыкал пальцем в бутылку. – А первое – запрсто.

– Знаю я… запросто твоё… Халтурить будешь, косить… всякие свои педрические замашки… – уверенно заявил Джек. – Мне эксперимент чистый нужен, понял?

Арсень явно оскорбился.

– Это от кого я слышу, э? От кого, спрашиваю! А ну подь сюда!

Перо обхватил его за шею.

Как сил хватает а

– Ты… блин, зубами… нечищеный…

– Протестую, мы их… диз… дез… дезифицыровали. Алк…холем. Ну если чё, сходи почсти зубы… это щёткой в коньяке… смоченной…

– Да иди ты с такими идеями! – взвыл Джек.

– Тсс! Куда?

– К Биллу! – переходя на шёпот. – Он оценит…

Последнее получилось уже совсем тихо.

– Не сцы, Маруся, – хрипловатый голос у уха. – Ты ж учёный? Вот и отнесись как учёный.

Полная эта… фантасмагория.

А чё, давно любопытно было.

Случай-то какой

Гулять так гулять

– Уговорил, падла.

– Правильное отношение.

Арсень обхватывает его, притягивает к себе.

Целует.

Джеку всё ещё не по себе – к ушам, щекам и носу приливает кровь. А от Пера несёт алкоголем и чаем. И кровью, чего там. И отвечать из-за этого всего странного получается не сразу, но его не торопят. Его целуют. Спокойно, даже внимательно, будто и в самом деле – изучают губами.

Закрыв глаза, получается сосредоточиться на ощущениях. Захватывать шершавые, растрескавшиеся губы Пера, иногда, почти отрываясь, проскальзывать своим языком по его. Ощущать горячее, пропитанное запахом виски дыхание. Да, всё то же самое, если забыть, с кем, где и при каких условиях.

Разницы и впрямь… разве что девушки обычно податливее и… мягче, что ли. Многие просто покоряются чужим губам, ни одного самостоятельного действия. Эжени, конечно, была не из таких, светло-рыжая бестия. Но если у неё портилось настроение, она вообще могла посредине поцелуя отвернуться и начать смотреть в окно.

Перо не боится, куда там. Он, скотина, будто каждое движение чует и откликается на него как надо. И не отворачивается.

Да и окон тут нет.

Для удобства – обхватить его самому.

Да, так удобнее.

Исследовать, изучать. Вспоминать забытое за полтора года. Они пробуют по-разному, в этом даже какой-то азарт есть. Даже тянет запустить пальцы во взъерошенные волосы Пера.

Твою мать тут же Джим лежит

А я с его парнем целуюсь ничего

Это эксперимент. Всё

Реальность странно раздваивается, одной половине всё равно, другая ещё чего-то выпендривается. Может, это и есть чёртово Зеркало.

Минут через семь или больше всё заканчивается так же, как началось. Плавно, то есть, как с пологой горки скатились.

– Ну, как твой эксперимент? – интересуется Перо спокойно.

– Глобально разницы… не вижу, – Джек пожимает плечами. – Поинтересней, чем с некоторыми там… Если честно, целуешься как шельма. Будь ты девушкой…

– Опыт, – констатирует задумчиво. – Да и надо ж было в твой первый и последний эксперимент оставить хорошее впечатление.

– Так вот ты и оставил. Даже скучно.

– Что разницы-то нет?

– Ну. Думал, будет. Какая-нибудь отрицательная разница. – Забрать у Пера бутылку, с ней опять откинуться на стеллаж. Уставиться в потолок. – Хочу хорошо заваренный улун. И нормальную еду. Много.

– А я б от бутеров своих не отказался, – подхватывает Арсень. – Помнишь, как в начале? Хорошо было.

– С огурцами-то? Да, было дело. И колбаса была…

Было отчего-то грустно. Не от эксперимента, тут-то как раз всё ясно – вопрос был, вопрос снят. Личный опыт записан. Была в самих этих их посиделках метафизическая тоска. И отдавала она отчего-то именно этими бутербродами. Вот кетчупом, корнишонами и колбасой. Странная тоска, если разобраться.

Разве что… не тяжёлая. Не как камень на душе. Просто тоскливо, как бывает в осенний день, когда понял, что лету хана.

Арсень скособочился на своей стороне, приткнувшись к полкам, закутался в куртку.

– Перо, мы помрём тут, да? – спросилось зачем-то. – Жаль. В поход охота. Знаешь, в какой-нить американский национальный парк. Горы там, речки. Лес всякий. Всё время хотел. На месяц.

– А я в горы хочу, Джиму обещал. – Сидит неподвижно. – С ним, в горы. Или в Исландию, там классно.

– Поедем. Хоть куда. Хоть на Северный полюс.

Хотелось подальше ото всего. Просто – подальше. Против компании Арсеня и брата никакой внутренний голос не возражал. Ну пускай они там милуются периодически. Можно в это время рыбачить или заваривать чай на костре. Да мало ли дел. Лодку чинить.

Ну вот и лодка откуда-то

Зато всё в порядке. И брат живой.

И чёрт с ним со всем

Джек натянул на себя старый плед и закрыл глаза. Сразу мозг нарисовал картинку – сосны в каком-то тумане. Не как в Сиде, хороший туман. Нормальный. Побольше бы такого тумана.

Опьянение быстро сошло. Вместе с его уходом вернулась боль. Чудилось, будто холодный мокрый воздух облепил кожу. Руки горели, внутри ладоней что-то остро ныло, вспыхивало и билось с каждым ударом пульса. А пульс частил и рвал. Дышать – открытым ртом. Не помогало менять положение, ёрзать. Ничего. Было просто больно. И просто хотелось тихо подвывать.

Но нельзя. Нельзя будить.

Надо трогать пульс у Джима. Раз в полчаса.

Взгляд на часы. Блик поймавший циферблат.

Только пять минут с последнего раза?..

Проклято будь, время.

Вместе с этим домом.

Хреново

Да, хреново. В особенности потому что отослав Джека греть чайник по новой, сам кинулся в ванную. Опять выворачивало. Хорошо хоть не больно.

Закрыть глаза. Повести головой. В затылок упирается край полки. Открыть глаза. Дотянуться до бутылки с водой. Глотнуть. Выпрямиться. Уложить одну ладонь на колено.

Больно. Убрать. К полу. Там тоже. От мысли лечь тошно.

Опустить голову.

Поднять руки – так пульсация тише. Может, связано со строением сосудов. Док бы сказал.

Опять на часы. Семь минут.

Снова потрогать пульс у Джима. Отвлекает.

Арсений пристроил голову к углу полки, чтобы не давило в затылок. Морозило. Пересыхало горло. Боль не отступала. На одном уровне.**

Джек сопит, умиротворённо.

Это хорошо. Стянул и с него, сколько мог.

Ему вообще стало легче. Что-то в самом Джеке изменилось. Понять бы, что именно…

Зеркало? Непохоже. Или…

Внезапная мысль даже боль секунды на две перекрыла.

С Зеркалом можно стать одним целым. Если оно не поглотит тебя

Арсений ухватился за неё со всей силы. Сел прямее.

Джим бы сказал, Зеркало – это слепок с подсознания. По Юнгу. Часть его, может быть. Пресловутая Тень. И только химера позволит стать с тенью одним целым

Джек посмотрел в лицо своему Зеркалу. После смерти Тэн. Поэтому был такой странный. Сначала испугался, потом начал винить нас с Джимом.

Подумал что сломался.

Сегодня он прошёл сквозь Зеркало

Дыхание стало совсем частым, в такт пульсации жил. Сердце бьётся под горлом. Боль повышает давление.

Старого мы больше не увидим. Он стал со своим отражением одним целым

Дженни прошла. Вот откуда ощущение что она стала целой

Кто ещё

Лайза? Нет, не похоже

Джим-подпольщик давно научился понимать своё отражение, прекрасно знает о нём… «дом и пустота вокруг», «убийство раздваивает», «увидел себя со стороны», увидел, но начал «строить» себя. Стоит в шаге от отражения, соседствует с ним и не собирается ничего менять.

Хвостатый своё отвергает.

Исами… Я не знаю

Она не слилась с Тигром. А после смерти это вряд ли возможно

Я своё уничтожил. Оно было сильнее меня и я испугался

Я уничтожил часть себя самого

И Кукловода.

Вот почему Фолл говорил, что с гибелью Кукловода угас сам! Я и его лишил отражения

Это как подойти утром к зеркалу и вместо себя – пустота