Не отбрасывая тень (СИ)

От Его тона у меня что-то защемило глубоко внутри, но я даже не заметил этого, пока у меня вдруг случайно не вырвались слова, вмиг обнажившие мои мысли.

- Скучаешь по миру?

- Больше, - ответил Он, - чем ты можешь себе представить. Это ирония, что я, слепец, брошенный в тюрьме под землей до конца вечности, вижу прекрасного в мире больше, чем люди, которые живут в нем каждую секунду.

Я ничего не ответил. Он перевязал мое плечо, туго завязал бинт и переставил чашу с водой на пол рядом с софой.

- Когда кровь остановится, я смогу тебя излечить, - сказал Он, поворачиваясь ко мне. - А пока попробуй вспомнить, были ли еще какие-нибудь необычные детали во внешности этого демона?

Я напряг память, оживляя в ней темную улицу, яркий фонарь, круг света и безмолвные, темные окна, под которыми разворачивается молчаливый танец не на жизнь, а на смерть. Вернулись ощущения тревоги и холодящий привкус опасности; я подавил желание схватиться за Его руку, чтобы убедить себя, что я в безопасности, и судорожно выдохнул.

Долго вспоминать не пришлось; меня вдруг осенило так внезапно, что я распахнул глаза и на секунду сбился с дыхания, будто получив удар под дых.

- Медальон! - подняв на Него глаза, я перехватил Его взгляд и поспешно добавил. - У него на шее был медальон с цветком-огнем. Там было пламя вместо лепестков… Ты знаешь, что значит этот символ?

Он покачал головой.

- Не видел ничего подобного.

- Жаль, - вздохнул я. - Я уж хотел поиграть с тобой в сыщика и копа, которые объединятся и найдут того, кому так не терпится увидеть мою голову отдельно от тела… Тогда я лучше вернусь к себе и попробую поспать. Будет хорошо, если я просплю эту ночь без кошмаров, потому что…

- Томми, - вдруг позвал меня Он.

Замолкнув, я посмотрел на Него, поздно сообразив, что Ему, должно быть, не интересна моя болтовня о всякой ерунде, но Он лишь слабо улыбнулся. Мне показалось, что в Его взгляде мелькнула теплота, растопившая знакомый лед, и я в который раз поразился тому, что Он умудрялся сочетать в себе пламя и лед, нежность и жестокость, тьму и…

- Почему бы тебе не остаться? - спросил Он тихо.

У меня в горле пересохло так сильно, словно меня высушили изнутри.

- Остаться? - чуть слышно переспросил я. - Но Эмили убьет меня.

Он чуть нахмурился, и я поспешил пояснить, ощущая, как мое сердце бьется где-то в моей глотке.

Отчего-то мне подумалось, что такими темпами я однажды найду всю свою группу мертвой, а Его - довольным, будто кот после сметаны.

- Завтра репетиция с раннего утра, а я… - проглотив ком в горле, я выпалил на одном дыхании. - С тобой я теряю ощущение времени.

Он улыбнулся. Улыбка осветила Его лицо, смягчила напряженные черты и стерла остатки жестокости и надменности, и я вдруг резко захотел, чтобы Он больше никогда не надевал свою маску, а оставался таким - простым, как человек, которого Он показал мне прошлой ночью.

Он протянул руку и убрал мою растрепавшуюся челку за ухо. Прикосновение Его пальцев к моему лицу прогнало мурашки по моей коже и вызвало у меня вдруг такое сильное смущение, словно я был девушкой на первом свидании. Почувствовав мои эмоции, Он усмехнулся, а потом мягко коснулся рукой моей щеки, проведя большим пальцем по моему виску и задев длинным когтем ухо.

- Я не дам тебе потеряться, - чуть слышно сказал Он и придвинулся ко мне, наклоняясь к моим губам. - Я напомню.

========== Глава XXXVIII. ==========

Мне показалось, что я в совершенно другом мире, если не вселенной.

Отстранившись от моих губ, Он пересел ко мне вплотную и мягко надавил на мое плечо, заставляя меня лечь на софу. Шелковые подушки показались мне прохладными и немного жесткими, особенно в сравнении с Его пальцами: склонившись надо мной, Он положил одну руку на мою грудь, чуть впиваясь длинными когтями в кожу над сердцем, а вторую под мою шею, слегка сжимая ее, как будто я мог отстраниться.

В комнате витал запах орхидей и горящего дерева; несмотря на тепло от камина и Его рук, я немного дрожал, и кожа, быстро покрывшаяся мурашками, мгновенно выдала меня, стоило Ему коснуться моей холодной руки.

Отстранившись от моих губ на несколько сантиметров, Он улыбнулся.

- Согреть?

Его едва слышный голос вызвал волну странного, неясного восторга, и у меня вдруг на секунду возникло такое ощущение, будто я проваливаюсь сквозь шелковые подушки, сквозь софу и землю, куда-то вниз, в пропасть… а потом я почувствовал Его объятия и, не выдержав, рассмеялся.

- Поделись со мной своей радостью, - Он коснулся рукой моей щеки.

- Ты меня опьяняешь, - ответил я и снова рассмеялся.

Его смех прозвучал едва слышно. Меня веселил тот факт, что Он так действовал на меня, а вот Ему, кажется, это не показалось ни забавным, ни необычным.

- А я хотел предложить тебе вина, - тихо сказал Он и приблизился, чтобы поцеловать меня в висок. - Вскружить тебе голову… заставить тебя потеряться во времени… заточить в покоях и никогда не выпускать… Там мебель из золота и платины… пол, устланный драгоценными камнями… посуда из чистого хрусталя… одежда, сотканная ангелами… и все это было бы твоим… А ты бы остался там навсегда…

Каждую фразу Он сопровождал поцелуем, едва ощутимо касаясь моего лица губами, и я уже, кажется, даже дышать перестал, слушая Его гипнотизирующий голос, проникающий глубоко под мою кожу.

Когда Он отстранился, Его глаза казались огромными и черными, и единственным звуком в комнате был треск поленьев в камине.

- Ты ведь шутишь? - выдохнул я едва слышно, боясь пошевелиться.

- Нет, - большие пальцы Его рук коснулись моих висков. - Я бы запер тебя здесь и никогда не выпускал.

- И что тебя останавливает?

- Твое разрешение.

Не дав мне ничего добавить, Он снова наклонился, утягивая меня в поцелуй. В первые секунды я хотел оттолкнуть Его и задать Ему еще тысячу вопросов - о том, почему Он такой таинственный и говорит загадками, или почему вдруг стал ко мне так нежен, или почему я чувствую к Нему столько разных, даже полярных, чувств, но решил, что это подождет. Сейчас я питался Его теплом, через Его тело и руки, и больше мне ничего не хотелось.

А потом Он вдруг отстранился и поднялся с софы. Каждое Его движение было грациозным и плавным, будто Он двигался под музыку, которая звучала в Его голове, не замолкая, и когда Он обернулся, с тихим шорохом раскрылось Его крыло, и мягкий свет скользнул по черным перьям.

Глядя на меня, Он вдруг протянул мне руку, и от удивления я сел на софе и выпрямился.

- Ты… - начал я, но не смог договорить.

Снизу вверх я смотрел в Его глаза, чернее самой темной ночи, и красные всполохи уже не вспыхивали в их глубине; если бы я сравнил их с морем, то сказал бы, что сейчас оно было спокойно, а где-то на горизонте садилось солнце.

В Его лице не было ни презрения, ни надменности, но от Него словно бы исходила тонкая аура Его королевского воспитания и это придавало Ему еще больше грации, пусть и толкало меня на тревожные мысли - вроде той, что поднимала вопрос подчинения и, вспоминая Его шрамы, я боялся, что это и есть цена Его прямой осанки, гордости и ощутимого величия в каждом движении.

- Приглашаю тебя на танец, - сказал Он.

- Без музыки? - спросил я, но подал Ему ладонь.

- Она уже играет.

Он чуть потянул меня на себя, и я поднялся с дивана и шагнул к Нему. Я никогда не танцевал медляки, и даже на выпускном в школе я благополучно пропустил дискотеку, устроив с друзьями прощальный вечер на парковке с алкоголем и чудом раздобытыми наркотиками, но сейчас я не чувствовал неловкости. Я не знал, что принято делать, куда девать руки и как танцевать, и даже по просмотренным фильмам не мог об этом судить, но сейчас я словно бы просто вспоминал давно забытые навыки.

Он положил одну руку на мою поясницу, прижимая меня ближе к себе, и я вздрогнул, когда почувствовал холодный металл Его перстней, прикоснувшийся к моей коже - я был без рубашки, в одних джинсах, но не ощущал ни капли смущения. Подняв на Него взгляд и неотрывно глядя в спокойную, черную глубину Его глаз, я положил одну руку на Его плечо, а вторую подал Ему.