Портреты Пером (СИ)

Вот точно переспали, – в мыслях, – не мог я такой шанс упустить…

– Ты… Да. Всё сам. Там, если видел, рецепт есть. Ты сам себе выписал. Ты сказал, что некоторые препараты… тьфу, блин, – Арсень досадливо поморщился, – шизом себя ощущаю… Короче, ты их ещё не знаешь. Для укрепления сердца есть парочка новых. Дозировки прописаны. Вы же не потеряли листочек? – он уставился с подозрением. – В третьем кармане справа был, на джинсах.

– Арсень, не переживай, – уже не пальцами – ладонью накрыть белёсые нитки. Прижаться губами к одной из лопаток. – Не потеряли. К тому же, в любой упаковке лекарства всегда есть показания к применению.

Подпольщик (или уже нет?) был чистый, мокрый и горячий. Несмотря на холодную воду – горячий.

– Джим, ты стал такой чёртовой… английской задницей! – выдал с досадой. – Я по тебе здешнему скучал. Иногда посреди ночи проснусь, особенно в первые дни после операции – хоть вой. Мне ещё приходили тыкать обезболивающее. Понятия не имею, из-за чего мне было хреновей – из-за того, что половина внутренних органов истыкана и зашита, или из-за тоски по тебе. Пиздец, скажу я честно. Я лежал и напоминал себе коврик.

– А я сначала был уверен, что ты мёртв… – Джим, поцеловав выпирающую лопатку, принялся медленно выцеловывать кожу у позвоночника. – Потом Тэн сказала, что тебя среди мёртвых нет. – Ещё поцелуи. – Потом с той стороны… кто-то, женщина. Джон пытался себя убить, но я выходил. Решил, что раз ты отдал за него жизнь, позволить ему самоубиться будет глупо…

Губы мягко касались шрамов, чувствовали их чуть пружинящую выпуклость. Джим прикрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущениях.

– Мне нельзя рассказывать тебе о будущем. Мне там, в будущем, никто не рассказывал, что произойдёт в этот период. Всё это мне надоело. – Перечислительным тоном. Потом сменил его на умоляющий. – Чёрт… прекращай. Мне ещё работать.

– Мне тоже…

Как ни печально было это признавать, но Арсень был прав. Пришлось оторваться от его спины – не хотелось до ужаса – и пошлёпать к оставленной на полу одежде.

– К чёрту будущее, что будет, то будет. – Здесь Джим лукавил. В отношении того, выжил ли Джек – точно. – Хотя бы расскажи, что было у Кукловода, – уже одеваясь. – Это-то мне можно знать?

– О, это история долгая. – Арсень пустил воду через душевой шланг. Вода мягко зашуршала по днищу ванны. – Сначала меня напугало то, что портрет начинает затягивать. Но работать было надо, а какая-то часть меня об этом просто выла. Потом меня навёл на мысль сам Кукловод. Его тандем с Джоном, точнее. Если брать теорию диссоциации в её стандартном варианте, помнишь? Вторая личность – это продукт защитной реакции первой. Вот я и подумал… Желание писать портрет было настолько сильным, что нельзя было воспринимать его закономерной частью себя. Я обозвал эту часть Художником и решил дать ей зелёный свет. Не сдерживать. Но вместе с тем я понимал, что Художник, дай ему волю, меня сожрёт. Он деструктивен по своей природе, постигает окружающее через разрушение. Полная противоположность моей жизни как фотографа. В общем, если бы он выиграл – я бы сейчас был им. – Арсень поднял взгляд – до этого он смотрел на воду. – И я заставил его – себя – уничтожить написанное полотно. Это, Джим, было всё равно, что заживо вырывать из себя кость. После этого Художник хотел только одного – умереть. Я или он… мы облили картину кислотой. Я знал, что у Кукловода будет агония, что он попытается превратить меня в фарш. Я хотел отбиваться, но Художник обезумел и сам подставился под его нож. Падла. Нисколько не берёг нашу общую шкурку, – Перо с ухмылкой потянул себя за кожу на щеке. – Вот потому-то я весь зашитый на сто рядов. Короче, в конце мой план дал сбой. А так – всё получилось. И я безумно рад, что вытащил Джона, какая бы жопа вокруг ни происходила. Он должен жить.

– Ну, теперь будет… – Джим слегка пожал плечами. На секунду задумался – нахлынули воспоминания об обещании убить Фолла через год. Тряхнул головой и натянул на себя свитер. – Значит, он тебя искромсал, исчез, а ты оказался в своём времени. И там тебя подлатал уже я… Хорошо. Теперь только избавиться от Мэтта, и станет совсем хорошо.

– Судя по тому, какой ты в будущем, ничего не «хорошо», Джим. Мэтт нам дорого обойдётся.

– Арсень, я говорил это раньше, и скажу сейчас, – одёрнув свитер, Джим посмотрел в его глаза. – Для меня главное – чтобы выжил ты и выжил Джек. И судя по тому, что я там – «английская задница», а не кто-то ещё, это произошло. Это… уже что-то, правда?

– Ну да, да, все дела, всё такое, – Арсень перекинул одну ногу через бортик и пошлёпал ступнёй по льющейся воде. Смотрел при этом куда-то на дно ванны. – Мы выживем. Я противозаконно узнал. Об остальных – не знаю, а это сумел выяснить.

Джим всунул ноги в ботинки, в пару шагов подошёл к Арсеню и пылко поцеловал. Скользнул рукой в его волосы, слегка сжал у корней. Отстранился.

– Арсень, как же я тебя…

А ещё я тебя дождался. Смог.

– Чёрт с тобой, – Арсень резко обхватил его в районе поясницы, притягивая к себе. Запрокинул голову. Вид у него при этом был хитрющий, щурился сильно, и разглядеть выражение глаз не получалось. – Может, из-за того, что я это ляпнул, теперь будущее изменилось и мы умрём через час, м? И что ж мне, умирать с нереализованным желанием выдрать тебя на краю ванны? Ну уж нет, Джеймс Файрвуд. Я так не согласен.

Арсений вывалился из ванной минут пятнадцать спустя после того, как ушёл Джим, с полотенцем на голове. Футболку пока натягивать не стал, чтобы потом сушить не пришлось, напялил только джинсы. В коридоре поодаль торчало несколько обитателей – пытались ковырять оконную раму. Вяло, надо признать. На него, мокрого и явно вымытого, уставились почти с ужасом.

– Эй, эй, ребята, – Арсений в недоумении поднял ладонь, – вы чего это?

– Воду горячую дали?! – выпалила Хлоя, подаваясь вперёд.

– Нет, горячей нету, – Перо стянул полотенце с мокрых волос.

– Тьфу, ну конечно… он же, как док, ледяной обливается… – пробормотал Ричард, откладывая отвёртку.

– Так и вы начните, лето же на дворе. Тепло, – Арсений махнул им на прощание и пошлёпал во внутренний двор, сушиться. Туда же должны были прийти Лайза и Джек, рассказать последние новости.

Но на полпути его догнала Исами.

– Нам нужно поговорить, Арсений.

– Ну да, – согласился кивком, и только тут заметил, что Исами разглядывает его шрамы. Джим в будущем зашил его хорошо, швы были аккуратными, но всё равно заметно, что зашивали что-то серьёзное.

– Райан отказывается говорить, где вы были, – вполголоса.

– Пойдём во двор, – Арсений со вздохом натянул футболку. Ладно уж, глазеть пусть глазеют, но с вопросами же полезут.

В дверях стоял мрачный Рой – его поставили дежурным за дверью. На приветствие Арсения он только буркнул что-то невнятное и стал смотреть, как по косяку ползёт паук. Во дворе девушки развешивали сушить стиранные бинты и одежду, кто-то, Дженни, скорей всего, заставила натянуть между деревьев верёвку. Светило тёплое солнце, в траве виднелись пятна цветов. Только в дальнем конце была земляная проплешина. Кладбище.

Арсений провёл Исами за дуб – там у стены высились густые заросли кустарника и пахло дождевой сыростью. Зато от любопытных глаз подальше.

– Мы вывалились из будущего. Рухнули в прямом смысле. Вот и все ответы.

– Ты – я понимаю, но Дракон… Почему?

– Да не знаю я, – Перо развёл руками. – Проклятие.

О, прикольно. Нашёл козла отпущения.

– Хорошо… – Исами отвела глаза. Она опиралась бледной ладонью о кору дуба. И по ней было прекрасно видно, что никакое не «хорошо».

– Я не вру, сестра. Его выкидывает из этого времени периодически. Меня вот тоже выкинуло.

Она, кажется, хотела что-то спросить, но передумала и стала смотреть, как ветер легонько колыхает ветки кустов.

– А у нас что по плану? – Арсений закинул полотенце на плечо, думая, что надо бы повесить его к стиранному, просушиться на солнце.

– Я пыталась сама разобраться с гейсом Леонарда, но что-то не пускает. Словно чья-то чужая воля не даёт дойти до сути. – Исами посмотрела прямо на него. В тёмных глазах тонул свет. Она тоже была слегка растрёпана, как и все остальные, волосы, собранные в тугую шишку, давно не мыты, лицо осунулось, а запястья стали тонкими-тонкими.