Портреты Пером (СИ)

– О чём это вы? – к ним добрался Джим с фонариком. Осветил место, на котором они стояли.

– Пытаюсь спасти Перо от заочного благородного самоубийства, – тон хвостатого был привычно ядовит. Это успокаивало.

– Думаешь, он бы стал? – В неровном освещении от тлеющей сигареты было видно, что Файрвуд поднял брови.

– А что ты скажешь, если меня поставят против Джека, а? – негромко спросил Арсений и затянулся, сокращая жизнь сигареты. Кинул окурок под ноги, наступив кроссовкой.

– Я… – Видимо, Джим об этом не думал. Слегка отшатнулся. Продолжил очень тихо, – Арсень, прошу… даже не говори о таком.

– Вот и ты помолчи, – Арсений заметил Билла, который с лопатами протолкался на входе мимо Джона и Исами.

Джим действительно замолчал и отошёл куда-то в тень.

– Перо, найдёшь вот это, – Райан сунул ему листок. – До вечера. Кроме того, пересчитаешь все рабочие камеры на первом этаже в коридоре.

Арсений слегка пошевелился, чтобы не разбудить Джима, взял листочек из длинных пальцев хвостатого.

– А ты помолодел здесь как-то. Здоровая атмосфера? – сказал уже в спину Дракону, который и впрямь перестал быть седым.

– По твоей логике выходит, что ты сам должен выглядеть двенадцатилетним подростком?

Арсений хмыкнул.

– Засчитано.

Дракон перебрался в свой угол за стеллажом, где он в одиночестве при свете прикреплённого к полке фонарика ковырялся в… Арсений присмотрелся и понял, что в старой игрушечной мыши, одной из тех, которые собирали Зак и Рой. Разобранная напополам мышь покоилась на бочке вместе со своим вытащенным механизмом, а рядом лежал спичечный коробок.

Даааа уж.

– Не спишь? – Джек высунулся из-под одеяла и легонько толкнул его в бок.

– Как слышишь.

– Тьфу на тебя, – беззлобно сказал Файрвуд-младший. – Что думаешь о сегодняшнем?

– Что для Мэтта нет подходящих слов ни в одном из двух языков, которыми я владею.

– Вот и я на французском ничего подходящего не вспомню, – согласился Джек после двухсекундного раздумья. – Одно знаю: когда мы поймаем эту…

– Ты не убийца, – Арсений чуть приподнялся, чтобы упираться в стену. Джим сполз по его плечу вниз, но не проснулся, уткнулся куда-то в бок. Ему по возвращении в подвал пришлось иметь дело с истерикой, едва не приобрётшей характер массовой (три девушки и оставшийся в живых близнец, Том), и глубоким порезом Хлои – эта истерила не сидя на месте, а начала носиться по подвалу. Прежде чем её успел поймать Майкл, девушка налетела на лист жести, углом торчащий со стеллажа.

– Давай, ещё немножко психологии, Перо, а то её мне так не хватает! – Джек завозился рядом явно недовольно. – Тут пока тебя не было… Джим на этом дневнике просто помешался.

– Это о котором ты днём хотел рассказать.

Из угла почудился слабый шёпот тени. Арсений мотнул головой.

– Вот, – Файрвуд ещё повозился, вытаскивая дневник откуда-то из-под себя.

– Ты чего, сидел на нём, что ли? Я с тебя фонарею…

– А иначе им бы живо кто-нибудь заинтересовался. Тут у Энди в последние дни… – серую тетрадку сунули в руки Перу, – заскок на теме истории дома. Собирает какие-то бумажки по комнатам, прикинь, его даже Мэтт не особо трогает. Пытался загипнотизировать белку.

– Какую белку нахрен?! – Арсений прямо ощутил, как собственные брови лезут на лоб повыше. Наверно, решили в альпинисты записаться.

– Во дворе, в дупле, поселилась белка, – нетерпеливо объяснил Джек. – Джон говорит, пришла из рощи за домом, там белок полно. Вот, короче, старикан словил закидон, что-то там про то, что этот дом живой, а его волю могут улавливать животные. Просто потому что люди безнадёжно тупые и вся сверхсенсорика у них… нас… давно атрофировалась к чертям.

– Вау. А я думал, я псих. Тени вижу и с углами разговариваю…

– Ну, короче, не в этом суть. Дневник одного диабетика. Из первого акта.

Джек пошарил под своей подушкой и вытащил футляр с очками. Теми самыми, из будущего. По мнению Арсения, в них он не меньше походил на сову, чем пресловутый Энди, зато явно был доволен. Сказал даже, что сможет так паять что-нибудь не слишком мелкое.

Нацепив очки, Файрвуд-младший включил фонарик, устроив на плече Арсения, и пролистал дневник.

– Джим мне его вслух читал. Ага… сначала тут не интересно, попал в дом, страх, паника, все дела… У него спёрли инсулин. Но вот тут уже поинтересней, – Джек ткнул в какую-то страницу. – Читай, короче, потом дальше расскажу.

Арсений снял с плеча фонарик, чтобы светить на страницы. К плечу тут же привалился Джек, и Перо опять оказался зажат между двух Файрвудов. Успел увидеть среди прочего «Слишком много возни, нервных срывов и паники. Чего здесь нет — согласованности. Так они никогда не выберутся из дома. Зато однозначно пришибут парочку своих».

Прям про нас. Ничего не изменилось.

Джек же явно показывал на другое.

«…была драка. Оказывается, расовые предрассудки остаются таковыми даже в те моменты, когда на кону стоят жизни каждого. В доме порядочно сволочей. И многие из них заслуживают смерти… Что это во мне говорит? Успокойся. Когда ты был присяжным в последний раз, чтобы выносить приговоры? И ты никогда не носил мантию судьи.

Вступился за девушку из… Японии? Да, кажется, оттуда. Не надо было ввязываться. Держаться в тени — единственно верное решение. Тень — прибежище. Тень — друг, который никогда не выдаст».

Арсений подавил желание отбросить дневник.

– Он свихнулся?

– Не, это он про Тэн, – явно не понял его Джек. – Читай.

«Когда-то я получил понятный даже круглым дуракам урок: свое мнение надо держать при себе, а в чужие дела лезть не надо… Они как шакалы смотрели и не вмешивались, пока он ее избивал. Ждали, чем поживиться. Я забыл урок. Сломал уроду кисть. Возможно, в нескольких местах. Секундная слабость. Но невиновных здесь нет. Жалеть не о чем. За мной тоже грешок».

– О, чувство вины, – пробормотал Арсений. Это словосочетание что-то шевельнуло на дне сознания, но ухватить не удалось.

– Что-то вроде. Джим говорит, этот был одним из людей, подставивших Фолла. Ну, знаешь эту историю, что его дед с бабкой подкупили суд и экспертизу, чтобы мальчишку обвинили?

– Мы это с Лайзой под руководством Билла распутывали до того, как мне исчезнуть.

– Ну вот походу один из подкупленных. Дальше он там замутил с Исами. То есть… понравилась она ему.

– Сам спас, сам влюбился? – невнимательно хмыкнул Арсений, листая короткие записки. От страницы к станице почерк становился всё хуже. Одна страница была укапана бурыми пятнами и здорово покоробилась.

– Она ему не отвечала, кажется.

– Вижу, – кивнул Арсений, читая, как Исами почти четырёхлетней давности перевязывает героя-мемуариста. Этому автор дневника уделил целую страницу описания – какие у неё ласковые и умелые руки, какая она сама офигенная… И это загибаясь от боли.

И тебя таки можно понять, чувак.

Арсений против воли слегка улыбнулся.

– Он за неё подрался с этим типом, ага. Тот его ранил, Исами перевязала. А это что?

Арсений поднёс дневник поближе к глазам.

Надпись едва читалась, да ещё и чем-то серым затёрта.

– Джим тут тёр вдавленные буквы задницей от карандаша. Чё ржёшь? Ну а как ещё заднюю сторону от карандаша назвать?

– Торец? Фигня, противоположная заточке? – предположил Арсений. – Тоже хрень какая-то. Ладно, пусть задница будет.

«Он сказал, девочка – часть картины. И чтобы я не смел мешать».

– Часть картины? – тихо повторил Арсений.

– Дальше там будет про художника, – Джек навалился на него весь, уперся подбородком в плечо и пролистнул парочку страниц. – Который избивал Исами. Судебный художник, походу, я вообще не знал, что такое есть.

– Я тоже. Даже тогда фотоаппараты уже были. Странно…

– Они, короче, не поделили территорию, – Джек перелистывал страницы, тыкая то в один, то в другой «интересный», с его точки зрения, абзац. – Художник приставал к Исами, диабетик начал её защищать. Бегал за этим уродом, пытался у него что-то выспросить. Тот прятался. Четыре страницы они играли в догонялки… Ага… Вот тут написано, художник подкарауливал её везде и пытался рисовать левой рукой – правую-то наш герой ему сломал. Ну и в конце наш поплатился. Полез на стремянку, чтобы попробовать просверлить крышу в библиотеке. А этот, кажется, помог ему упасть.