Портреты Пером (СИ)

– Ноги в шоколаде, палец в заднице, а к чаю я ближе не стал, между прочим, – забормотал Арсений под его ухо. В это же время пытался нашарить на тумбочке жестянку с чаем. – Не хочу мыться. Хочу вот так, грязным и в шоколаде, смотреть, как ты самообслуживаешься. Я для такого случая даже соломинку найду, попкорна вот только нет… Хотя хорошо, а то вдруг язык прикушу…

– Хорошо, сначала шоу, но потом всё равно мыться, – Джим чмокнул его под подбородком, устраиваясь поудобнее. – В моём почтенном возрасте перемазываться шоколадом и дрочить, ужас.

После душа Джим уснул почти сразу. Арсений дождался, пока доктор засопит в подушку, после чего достал из притащенной им сумки ноутбук. И впрямь его. Может, Файрвуд уже озаботился перевезти его вещи из квартиры Софи. Вопрос только, куда.

Выйдя в интернет, Арсений тут же принялся искать информацию по выжившим во втором акте. Нашёл по некоторым, кто его не особо интересовал. Нашёл про Джека. Выдохнул с облегчением.

Но о Дженни и Исами – ничего. Кое-что о Лайзе, но из этой информации нельзя было сделать вывод, жива она или нет. Информация по делу «Вичбриджского Кукловода» оказалась закрыта, упоминалась на нескольких сайтах вскользь. Он бился так и сяк, нашёл даже, что в России группа впечатлённых энтузиастов собирается выпустить игру, сюжет который будет косвенно повторять вичбриджские события десятилетней давности. Анонс был назначен на 2012 год, то есть, уже относительно скоро.******

Арсений только подивился находчивости соотечественников – с таким раскладом можно было создать очень и очень неплохую вещь.

Ещё он натыкался на сайты журналистов-одиночек, но там в основном были статьи о судебных процессах.

Полный список выживших найти не удалось, или он плохо искал.

К трём часам ночи он сдался и оставил попытки, хотя на душе и было тревожно.

Джим проснулся от вопля «ёбаный ты в телевизор он это СДЕЛАЛ!!!!»

Накануне чёрт дёрнул сказать Арсению, что здесь в палатах очень хорошая звукоизоляция – и вот, пожалуйста. Он неловко повернулся на узкой больничной койке. Арсений сидел, накрывшись простынкой, на коленях – ноутбук. Взгляд, вперенный в экран, как у безумного бабуина, только что отвоевавшего место вожака стаи, растопыренные пальцы левой руки мечутся по тачпаду.

– А, ты не спишь… – на секунду оторвался от ноута. – Джим, это пиздец!!! Джейк не забросил мой сайт, орудовал в последние дни от имени администратора… а теперь пресса так раздула историю моего пребывания у маньяка, что рейтинги моих фотографий подскочили в разы! Международный, чтоб его, скандал… Мать твою, Я БОГАТ, ДЖИМ!!! – заорал так, что Файрвуд вздрогнул и чуть не свалился с кровати. – Тут аукцион устроили, тянут фотки для частных коллекций!!! Понимаешь?!

– А… ну да… – Джим спросонья помотал головой. Пальцы Арсения уже бегали по клавиатуре.

– Щас спишусь с Джейком… Щас… Старик всю ночь не спал, судя по всему! Бля, это же выход на мировой уровень СРАЗУ!..

Ещё некоторое время слышно было только его возбуждённое сопение и щёлканье клавиш. За окном едва занимались утренние сумерки.

Наконец, Арсений захлопнул крышку ноутбука и откинулся на подушку с совершенно вымотанным видом.

– Это, конечно, не «Фантом» Питера Лика,******* но… в целом сейчас мы с Джейком продали моих восемь фотографий на сумму около… бля, Джим, я не выговорю… – он медленно провёл рукой по лицу. – Потом посмотришь… Мы обеспечены на ближайшие двадцать лет… подпишу документы, что все копии фотографий уничтожу, и всё… Отдам из рук в руки… У меня восемнадцать предложений от журналов… Так, мне нужна Эмили. Мне нужен юрист, которому я могу доверять… Где мой грёбаный телефон…

Его голос становился всё тише. Джим встревоженно приподнялся на локте.

– Телефон! – рявкнул Арсений, подскакивая. Едва не опрокинул с тумбочки вазу с цветами, шаря по завалу подарков.

– Так, успокоился. Живо, – заговорил Джим, крепко взяв его за плечо. – Никаких телефонов, ложишься и отдыхаешь. Твои контракты никуда не денутся. Эмили Мильтон сегодня есть в списке твоих визитёров, четверть двенадцатого. С юристом поможет Джон. Джейк тоже будет сегодня. Арсений, – рыкнул на попытку вырваться, – или успокаиваешься сам, или под таблетками.

– Да… прав. Ты прав. – Арсений упал на примятую подушку. Закрытый ноутбук так и остался на его коленях, и теперь Арсений постучал пальцами по его крышке. Смотрел при этом в потолок.

– Джим, – позвал хрипло. – Я ж больше фотографировать не могу. Отпрыгал.

Джим очень захотел прикрыть лицо ладонью. Отпрыгал он, ага. Рассказывай, называется, сказки.

– Мда? – Поинтересовался только, – и позволь узнать, почему.

– Это из области того, что произошло в последние мои дни там. Ты же не интересовался ни разу, так что я и сейчас не вижу смысла рассказывать. Просто поверь на слово.

– Всё, что ты только пожелал мне рассказать, я уже знаю, не забыл?

Джим не отказал себе в удовольствии провести кончиком носа по плечу Арсения. С наслаждением втянул воздух. Чуть улыбнулся.

– А теперь расскажи мне, с чего ты взял, что не можешь фотографировать.

Арсений перевёл на него взгляд. Не похожий на его обычный – в себя.

– Я убил Художника. Или не убил, но он остался в особняке. Если и впрямь всё знаешь – знаешь и это.

Боги, Арсений, ты идиот, но я тебя люблю…

Джим тепло приложил ладонь к его щеке. Посмотрел в глаза.

– Арсений, я в художниках и фотографах не понимаю ничего вообще. Но я знаю, что ты фотографируешь с девяти. Понимаешь, с девяти.

Он говорил спокойно, стараясь не то чтобы убедить, но хотя бы дать ему понять, что понимает – ему плохо. И показать, что не все равно.

– Твое становление как личности произошло с фотоаппаратом в руках. У тебя сознание фотографа. У тебя куча сформированных навыков и рефлексов. И если ты увидишь что-то, что захочешь сфотографировать – никуда не денешься, потянешься за фотоаппаратом. Даже если ты убил одну из своих частей – у тебя их ещё много, и все они – части фотографа.

– Однако, – только и отозвался подопечный. Помолчал. – Да ты не думай, я панику не развожу. Прав ты, увижу что – потянусь за фотоаппаратом. Но внутри при этом ничего нет. Как выгорело, что за это отвечало. Я как в себя пришёл, думал, просто показалось. Ещё о сером цвете… ладно, это так… Короче, я могу фотографировать на одной технике и даже продаваться с таким раскладом. Прежнего в фотографиях не будет. Ты разницы не увидишь, скорей всего.

– Ну, на самом деле, тебе не со мной об этом говорить надо… Джейк придёт, он тебе ввалит, я пока не умею…

Джим спустил ноги с кровати, нашарил обувь, продолжая говорить.

– Я вообще творческих людей не понимаю, не моё, что сделать. Кстати…

Обернулся, с трудом скрывая возбуждение в глазах.

– У тебя сегодня будет много посетителей.

– Угу, – без энтузиазма с кровати. – Начнём с кого?

– Они в открытках писали время, а я составил расписание… но это частности. – Джим выпутал ноги, забрался на кровать с ногами, уставился на русского. – Позволь мне… поприсутствовать хотя бы на некоторых.

– Да хоть на всём присутствуй. – Арсений вдруг широко ухмыльнулся. Взгляд сделался хитрый. – Слушай, ты и так был явно не против, а теперь я ещё… неважно. Надо жизнь ловить за хвост, а то… – он торопливо наклонился над тумбочкой, нашарил там что-то, зажал в кулаке, – ускачет. Сюда давай, ближе. Давай-давай, кусаюсь я только по вторникам.

– А я так боюсь кусачего тебя? Спасибо за информацию.

Джим подполз ближе. Выглядеть это должно было презабавно – он с голой задницей елозит к такому же неодетому Арсению.

Тот порывисто и решительно схватил его левую руку за запястье. По безымянному пальцу скользнуло что-то холодное, металлическое.

– Ну, во веки веков там и прочая лабуда, – тихо сказал ему Арсений, глядя прямо в глаза. Его – потемнели, до тёмно-тёмно серого. А ещё он слегка улыбался, но отнюдь не спокойной и умиротворённой улыбкой, и продолжал сжимать его запястье. – Это мой, из особняка. Помнишь, наверное. Ну так что?