Песнь о Гамаюне (СИ)

А затем и у трона законного короля.

Он видел это так же отчетливо, как и сражение, которое только что прошло, и вот теперь, стоило ему опуститься на кровать, как в сознании снова встал хор голосов, и, закрывая глаза, Чарльз ощутил запах ладана и душный воздух. Он едва слышно шептал, вторя хору в своей голове, чувствуя приближение этого момента.

— All hail, Lehnsherr…— и эта мантра унимала дрожь.

***

Хотя вся отчаянная атака мятежников длилась не дольше получаса, они сумели нанести существенный урон лагерю, не говоря уже о людях, которые пострадали от огня. Кроме того, они умудрились перебить ноги нескольким лошадям, а часть спустили с привязи. И это при том, что люди были готовы к подобному. До сих пор в это было сложно поверить, но вместе с тем все, что видел Чарльз, сбылось в точности, и к Эрику в душу невольно закрался вопрос, а если бы его люди знали, что дополнительный караул — это не просто его приказ, навеянный предчувствием, а предупреждение от демона, тогда они бы сработали лучше? Были бы более подготовленными? Или испуганными.

С десяток мятежников взяли в плен, негоже было возвращаться в столицу без трофеев, да и нужно было чем-то позабавить местную знать и показать, что последние деньги казны не зря тратятся на оборонительные походы. А хуже всего, что среди пленных были бывшие советники армии Инвернеса. Тяжело видеть тех, кто когда-то был приближенным тогда еще короля земель Морского дракона, кому доверял отец Эрика, за решеткой, похожих на грязных оборванцев, лишенных последних крупиц здравого смысла. Леншерр так и не подошел к ним, хотя и чувствовал, что должен. Но спасти их он был не в силах, не сейчас, когда он близок к цели и в видениях Чарльза уже отнял жизнь Шоу. Нужно быть осторожнее, не хватало загреметь в казематы королевства за эту минутную слабость и лишиться всего.

Грязь чавкала под тяжелыми сапогами, и лицо было влажным от слоя грязи и копоти. Эрик провел по нему рукой, но лишь размазал грязь и недовольно захрипел. Он направился к реке, чувствуя тянущую усталость в мышцах. Он прошел мимо своих людей, игнорируя их привычные приветствия, и смотрел только на холодную воду, которая блестела в серебристом лунном свете.

Подойдя к самому берегу, он принялся снимать с себя легкие доспехи, оставил их на земле и начал расшнуровывать свои сапоги. Если он и нуждался сейчас в чем-то — то в прохладе дикой воды. Это должно привести мысли в порядок, но он не надеялся, что это избавит его от ощущения, что он на полной скорости несется прямо в распахнутую зловонную пасть самого Ада.

Леншерр остался только в белых легких подштанниках и вначале присел на корточки, чтобы умыть лицо. Он тихо отфыркался и потряс головой, словно пес, но этого было недостаточно. Он зашел в неспокойную реку, чувствуя каменистое дно под ногами, и даже не заметил стоящего в тени Чарльза.

Юноша должен был хоть как-то выдать свое присутствие, но не стал этого делать. Он ведь пришел сюда раньше и все еще ощущал холод воды, смывшей кровь с его рук и тяжесть клинка на своем бедре, а затем… он просто не захотел возвращаться так быстро. Да и выйти из шатра оказалось так на удивление просто. Ведь для всех он просто бесполезный слуга, которого наследный король взял лишь из прихоти или развлечения ради, потому никто не следил за ним и не обращал внимания. На мгновение Чарльз почти почувствовал себя обычным человеком. Всего на мгновение.

Он заметил Эрика, еще когда тот только спускался к берегу, хотел его окликнуть, но затем Леншерр принялся раздеваться и казался полностью погруженным в свои мысли. И Чарльз так и не окликнул его. Затаив дыхание, он смотрел, как обнажается сильное тело воина, как он входит в воду…

Ксавьер уже видел Эрика таким. Практически обнаженным, но все же… Это было больше, чем любопытство. Что-то куда более неуместное и смущающее, от чего щеки горели адскими пламенем.

Он смотрел на выпирающие лопатки своего будущего короля, на косые шрамы, пересекающие его тело, и хотел коснуться их. Ощутить рубцы на коже, неровности и впадинки… Почувствовать биение чужого сердца в груди. Тепло тела. Такое запретное недосягаемое желание, которое он всю жизнь подавлял, но прежде не испытывал так сильно. И оно шипело в его душе, словно змей на раскаленной сковороде, ведь эти чувства вызывал лишь Эрик. Даже полуобнаженная служанка в замке и ее навязчивые ласки не будили таких чувств. Но он мог позволить себе хотя бы быть рядом и смотреть. Вот только мысли, опьяненные и свободные, порочно пылали в сознании, пытаясь вообразить куда более острые образы…

Юноша поежился и хотел было отвести взгляд, а лучше и вовсе уйти, но остался на месте. Он просто… посмотрит. Не так часто прежде ему доводилось видеть хоть что-то своими глазами, а этот образ он хотел бы запомнить. И, глядя на то, как Эрик выныривает из реки и вода потоками стекает по его испещренному шрамами телу, Ксавьер задумчиво прикоснулся к своему кулону, думая, что морское чудовище весьма подходило Эрику как символ его дома. Ведь он и сам был столь же силен и устрашающ. А в воде смотрелся до того притягательно…

Лунный свет серебрился на неспокойной глади реки и играл на полуобнаженном теле Леншерра, а Чарльз невольно вспоминал прикосновение его грубых рук и неожиданно нежные губы, касающиеся его запястий.

Сердце забилось чуть быстрее, и юноша, облизнув губы, смотрел, как Эрик выходит на берег, а некогда свободная ткань подштанников, пропитанная водой, липла к его телу, облегая его слишком рельефно, словно и не пытаясь скрыть тела. А сам Эрик явно не собирался сразу одеваться. По крайней мере, пока не заметил силуэт в тени.

— Чарльз? Что ты тут делаешь? Тебе не следует выходить из шатра, — в его голосе слышались нотки тревоги, но юноша лишь улыбнулся.

— Никто не обращает на меня внимания, Ваше Высочество, а разве слуге не положено быть рядом со своим господином?

— Положено, — согласился Леншерр и подошел к Ксавьеру, мягкая тень от уцелевшей, но пустующей палатки накрыла их, словно черное бархатное покрывало.

— Мне нужно было привести себя в порядок, — тихо пояснил Ксавьер, и мгновение его взгляд блуждал по почти обнаженному телу Эрика, а затем юноша уставился на свои руки, пытаясь успокоиться и скрыть смущение, красным румянцем горящее на его щеках. Но, видимо, Эрик воспринял это иначе и подошел еще ближе, словно не замечая ветра со стороны реки и не чувствуя холода, бережно взял Чарльза за руку.

— Я сделаю все, чтобы впредь тебе не нужно было убивать. Никогда, — пообещал он, и юноша слегка растерянно посмотрел на решительное лицо своего благодетеля.

— Пока я рядом с тобой? — уточнил Ксавьер и чуть нервно усмехнулся, но ни капли веселья не было в его голосе. Он напряженно смотрел на Эрика, а когда тот ступил еще ближе, почти прижимая Чарльза к стволу дерева, возле которого была установлена палатка, то и вовсе забыл, как дышать, и ощутил, как пульсирует его сердце в груди и отдается эхом в венах и паху.

— Да, — коротко ответил Эрик и свободной рукой провел по лицу Чарльза, глядя в его синие глаза, вновь вспоминая ту решительность, с которой юноша требовал оружие, и свист смертоносной стали, которая пролетела так близко от его головы и в то же время спасла ему жизнь. Чарльз, его Чарльз прожил жизнь в страхе, но оставался чистым и безгрешным, и стоило ему лишь приблизиться к Эрику, как теперь на его руках была кровь, а в глазах решимость, какая бывает только во время сражений. И Леншерр был готов взять на себя каждый из его грехов, хоть его мысли были далеко не праведными.

Его рука скользнула с лица Чарльза на его затылок, он несильно сжал мягкие пряди каштановых волос, чувствуя, как быстрее забилось собственное сердце, и все ждал, что Чарльз попробует его оттолкнуть, но тот лишь положил руку ему на грудь и замер, глядя на него с немым вопросом.

Холодный ветер ударил во влажную спину, пробирая до костей, и Эрик укрыл своим телом Чарльза, прижавшись к нему вплотную, чуть крепче сжал его волосы и почти касался губами его алых губ. Еще не поцелуй, но на самой грани, так что дыхание скользило по лицу, а сердце стучало где-то в горле.