Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Рендалл перекинул рюкзак через плечо и медленно брёл по улицам, ничего вокруг не замечая, ничему не придавая значения. Он только с определённой периодичностью запускал руку в пакет с традиционным блюдом, казавшимся раньше невероятным на вкус, а теперь просто пресным и даже отталкивающим.

Помимо небольшой суммы денег в рюкзаке обнаружился плеер, не окончательно разрядившийся и ныне неплохо скрашивающий эту незапланированную прогулку.

Время от времени Рендалл поднимал глаза к небу, прикидывая, как долго он сможет ходить по городу – погода портилась.

Проходя мимо одного из открытых летних кафе, притормозил, чтобы послушать прогноз. Метеорологи обещали ливень.

Рендалл хмыкнул, посчитав ситуацию очень символичной, с той разницей, что теперь рядом с ним никого не будет, и домой он вернётся промокшим до нитки, гордо промарширует мимо родителей, ничего им не объясняя, вновь закроется в спальне и провалится в глубокий сон. Точнее, в черноту без проблесков ярких пятен.

Видеть сны Рендаллу не хотелось – их отсутствию он радовался.

Год назад у него хотя бы был зонтик, совершенно не спасавший от разбушевавшейся природной стихии.

Машина, притормозившая рядом, сначала показалась Рендаллу необычайно подозрительной, но присмотревшись, он понял, кто решил проявить немного человеколюбия. На фоне Терренса он выглядел, как воробей, только что искупавшийся в луже, притом основательно так, с энтузиазмом.

Вода капала с волос, затекала под воротник толстовки, джинсы прилипали к коже, покрывавшейся мурашками.

Рендалл стоял, сжимая в руках зонтик, и не торопился подходить.

Финансы семьи Стимптонов к тому времени начинали разучивать серенады, и репертуар их был довольно внушительным.

Не проходило дня, чтобы родители не устроили перепалку, желая найти хоть какой-то источник стабильного дохода, способного удовлетворять все их запросы и дающий сверх того.

Во время пребывания на территории академии Рендалл был свободен от этого, но стоило только вернуться домой, как его моментально вовлекли в водоворот проблем.

Ему было сложно, слишком сложно выносить напряжённую обстановку, и он убегал. Слонялся целыми днями по городу, стараясь отгородиться от происходящего.

Планы, составленные старшим поколением Стимптонов, рухнули.

Когда-то они жаждали подарить единственному сыну машину на восемнадцатый день рождения. Не совершеннолетие, конечно, но оптимальный возраст для того, чтобы научиться водить. Теперь от этих планов ничего не осталось, а водительские права лежали в папке с документами невостребованными.

Будь у него персональный автомобиль, он никогда не оказался бы в подобной ситуации и не получил от одноклассника предложения подвезти. Но раз уж не было, а перспектива заболеть усиливалась с каждой секундой и желанной совершенно точно не являлась, Рендалл решил не рисковать здоровьем и согласился.

Терренс никогда особо не интересовался жизнью Рендалла. Они практически не общались в школе, несмотря на то, что большую часть дня проводили в одной аудитории, да и пару курсов по интересам выбрали синхронно, независимо друг от друга.

Это были всего-навсего совпадения.

Как и пересечение на дороге.

Оно вообще ничего не значило и не стоило внимания.

Терренс поставил Рендалла в тупик почти сразу же, как только тот оказался в салоне.

– Приятная встреча, – произнёс, улыбнувшись.

– Так уж и приятная, – хмыкнул Рендалл. – Я бы не удивился, скажи ты такое Энтони, но, когда речь заходит обо мне, больше похоже на сарказм.

– Энтони сейчас за пределами Британии, – охотно поделился знаниями Терренс. – Он в летний период много путешествует, старается поднимать уровень просвещённости, чужой культурой проникается. Но Кларка я и так постоянно вижу, иногда мы даже вместе куда-нибудь летаем, а тебя редко можно встретить во время каникул. Если уж на то пошло, сегодня мы вообще впервые за долгое время столкнулись на улице, хотя довольно давно учимся вместе.

Об Энтони они забыли достаточно быстро, перекинувшись с обсуждения его личности на других одноклассников, общих знакомых, преподавателей, увлечения, мерзкую погоду и много-много-много всего, о чём Рендалл практически никогда не разговаривал с другими людьми. Просто с годами прекратил попытки сблизиться хоть с кем-то, зная, как поведут себя родители, что скажут, о чём начнут выспрашивать первым делом.

Происхождение, количество нолей после единицы на счёте в банке, связи родственные и любовные. Какую выгоду можно получить от общения с этим человеком? И это в раннем детстве. Подумать только…

Неудивительно, что со временем от него отвалились почти все желающие общаться. Его не приглашали на празднования дней рождения, не ждали ответных приглашений. От него вообще ничего не ждали, и он рос в собственном мире, чувствуя, как постепенно вокруг возникает каменная стена.

– И всё-таки почему?

– Почему… Что именно?

– Тебя так сложно выловить на каникулах.

– Я нечасто выхожу из дома, – солгал Рендалл, практически живший на улице в последнее время. – А если выхожу, то предпочитаю проводить время в музеях, библиотеках или парках.

Перечисление мест, которые он посещает, походило на предложение однажды составить компанию.

Он понял это только после того, как последние буквы сказанного повисли в воздухе, и Терренс усмехнулся.

– Это давняя привычка, не так ли?

– В смысле?

– Книжки, парки, всё такое.

– С чего ты взял?

– Наверное, просто память хорошая.

– То есть?

– Мы пересекались до того, как оказались в одной школе, – произнёс Терренс, притормаживая на светофоре и впервые за время поездки посмотрев на собеседника.

Рендалл почувствовал себя немного неуютно и поёжился.

В этом взгляде прослеживалось нечто необычное и даже непривычное, вот только он никак не мог сообразить, что именно.

Рендалл списал всё на дождь, холод и промокшую одежду, решив, что просто начал замерзать, потому-то и дрожь появилась.

– Правда? – спросил, стараясь не демонстрировать предельной заинтересованности.

– Ну да. – Терренс подмигнул ему и засмеялся. – Вряд ли ты помнишь тот день, но, в целом, тогда всё было феерично. В парке. Ты сидел под деревом и что-то читал, я сейчас уже не вспомню, что именно. Книга меня не особенно интересовала, больше – чужак, решивший забраться на мою территорию. Смешно сказать, но в тот момент у меня был конфликт со многими детишками, которых я жаждал прогнать, и их родителями, само собой, приходивших со мной скандалить.

Терренс закатил глаза. Рендалл несколько секунд старался сдержаться, потом всё-таки решил пойти на поводу у эмоций и засмеялся.

Что-то такое он припоминал, но не был уверен, что одно с другим сопоставляет верно.

– Моя мать, – решил уточнить. – Верно? Она тебя прогнала. Я не ошибаюсь?

– Не ошибаешься. Кроме того назвала жалким оборванцем, заявила, что таких, как я, нужно держать в изоляции от цивилизованного общества и посоветовала тебе близко ко мне не подходить. «Неизвестно, какой дряни можно нахвататься от этого бродяжки», – произнёс Терренс, стараясь сымитировать голос Сиенны. – Но, к слову сказать, я тогда действительно был не в лучшем наряде. В пыли, в грязи и, кажется, даже в крови. Да, точно, была кровь – колени разбил. А ещё я принёс в парк своих ручных крыс, и твоя мать от ужаса едва в обморок не упала, когда их увидела.

– Извини, хотя, за давностью лет уже, наверное, не актуально, – улыбнулся Рендалл. – Мама иногда бывает немного высокомерной.

Он знал, что не иногда и не немного, а очень и очень сильно, однако выставлять родителей в неприглядном виде было как-то не с руки.

Что тогда, что теперь.

Тогда, пожалуй, даже сильнее.

Они ещё не ставили ему условий и не требовали переступить через собственные желания ради их благополучия.

– Да ничего. Просто это было, по-своему, забавно. Люди правы, утверждая, что внешность обманчива.

– Не сомневаюсь.