Песнь о Гамаюне (СИ)

— Хорошо, — Страйкер встал рядом с Шоу и кивнул, давая согласие. — Да будет увидено и услышано, принято и исполнено каждое слово твое, великий государь.

Шоу выжидающе посмотрел на своего названого сына, а сам Эрик мягко подвел к себе Чарльза, выглядевшего теперь пустым и потерянным, он озирался по сторонам, словно не знал, где оказался, и тихо, по-кошачьи зашипел, когда Эрик надавил на его плечи, пытаясь опустить его на колени.

— Непокорный звереныш, — рассмеялся Шоу.

— Чарльз, — едва слышно произнес Эрик, но смог заставить Ксавьера преклонить колени только после того, как с минуту пристально смотрел в его пустые глаза. Вот только вместо того, чтобы повернуться к королю, Чарльз устроился у самых ног Эрика, почти прижимаясь к нему всем своим гибким телом, и смотрел на него снизу-вверх, будто ожидая, что и Эрик сейчас опустится на пол к нему.

— Он точно понимает, что происходит? — с насмешкой спросил Шоу.

— Да. Он просто растерян, — легко пояснил Эрик и нагнулся, чтобы объяснить Чарльзу, что нужно было делать, но стоило ему оказаться достаточно близко, как юноша вновь потянул к нему руки, но на этот раз легко коснулся груди, медленно повел бледными пальцами по складкам темной одежды вниз. — Повернись, — шикнул Эрик, но все же ему пришлось помочь Чарльзу.

— Как правитель всех освобожденных народов, властитель всех вольных и праведных людей наших земель и хозяин их жизней, я передаю этого юношу под власть и добрую волю моего сына — Эрика. И будет его жизнь отныне и вовек в его власти, от первого вздоха и до конца его жизни.

— Я принимаю его жизнь, — коротко ответил Эрик и мельком посмотрел, как Чарльз поглаживал ковер.

— Услышано, — закончил официальную часть Страйкер, но Эрик не смог спокойно выдохнуть даже после этого.

***

— Кто он? — Эмма не унималась, а вино придавало ей настойчивости.

— Он тот, кто поможет мне и приведет к победе.

— Нет, хватит с меня этого. Ты присылаешь шифровки с гонцом, просишь все для какого-то варева, потом приводишь этого полоумного и ничего не объясняешь!

Снизу донесся приглушенный шум, говоривший о том, что пир шел своим чередом, раз даже уже прочные толстые стены не могли заглушить крики. Но Эрик с любимицей короля недолго были на громком торжестве, так же, как и не собирались расслабляться, наблюдая за турнирами и показными сражениями. Эрику всего этого хватило на войне, игрища его не забавляли, а Эмма так и вовсе не любила вид крови и размозженных голов в непосредственной близости от своих белых одежд, и составлять компанию благородным графам и рыцарям она сочла бы недостаточно важным, когда единственная ее забота — Шоу.

— Он важен.

— И знать, почему, мне, видимо, не положено? — Эмма едва ли не закипала от ярости и бросила взгляд на Чарльза, тихо спавшего на кровати Эрика. Стоило его только увести из библиотеки, как юноша начал слабеть, что-то неразборчиво бормотал и по-звериному фыркал, а придя в покои Эрика, сразу направился к кровати и по-хозяйски в ней устроился, скинув тяжелый плащ. — Зато, смотрю, ты ему приглянулся.

— Я жизнь ему спас, нет ничего удивительного в том, что он мне благодарен.

— Удивительно, что ты вообще это сделал. Ты совершенно не на это должен был тратить свое время.

— Ты прекрасно знаешь, что произошло, — прорычал Эрик, и Эмма тут же напряглась, а Чарльз нахмурился во сне. — Теперь придется ждать новой войны, чтобы выманить его из замка.

— Не думаю, что ждать придется долго, — Эмма задумчиво начала водить указательным пальцем по кромке своего бокала, и Эрик ей не ответил. Прекрасно понимал, что она была права, но, когда Шоу развяжет новую войну, уже будет слишком поздно, и идея устроить все в замке начинала обретать новый смысл. Он посмотрел на Чарльза и слегка нахмурился. Нужно, чтобы он скорее пришел в себя.

— Я сделаю все, что могу, — пусть в ее глазах все еще искрились злость и любопытство, Эмма смогла сдержать их и отложила расспросы о таинственном юноше, внезапно ставшим таким важным для стального Эрика, на потом. — Мне нужно появиться в главном зале. Увидимся завтра, — она допила вино, поставила бокал на столик и, тихо шурша своим белоснежным платьем, словно призрак, выскользнула из покоев Эрика, оставив названого наследника Стратклайда одного.

И он был благодарен ей за это. Потому что сам не знал, как объяснить ей всю его задумку. И пусть самого его также ждали на праздничном пиру, он меньше всего хотел бы сейчас оказаться в окружении толпы. И его все еще не покидало ощущение пустого взгляда серых глаз опоенного Чарльза. Было в нем что-то пугающее и потустороннее, и даже сейчас, когда юноша спал, Эрику казалось, что он за ним наблюдал. Леншерр поднялся с места и неспешно подошел к кровати, какое-то время просто смотрел на своего демона, не зная, что именно он хотел с ним сделать и зачем подошел, а затем осторожно присел рядом. Чарльз ежился, прижимал ноги к груди, сжимался в комок, словно огромный белый домашний кот, и Эрик с тихим вздохом укрыл его теплым пледом. Замер, глядя на дрожащие тени от пламени в камине, скользящие по бледному лицу Чарльза. По его грязной, но изящной шее и плечам… И только сейчас он заметил какой-то шнурок на шее юноши. Даже удивительно, как Эрик не разглядел его раньше, когда Чарльз переодевался. Леншерр осторожно потянул за него, вызволяя из-под мягкой ткани рубашки, и вытащил обычный медный кулон. Простой потертый круг, на котором был выбит гамаюн. Такой же, как на гербе и флагах Ирия в дни его могущества. Небольшая птица, сложившая крылья, смотрела с кулона своим тонким человеческим лицом, словно зная все ответы этого мира. И Эрик надеялся, что так оно и было. Он снял кулон с шеи Чарльза и, поддавшись какому-то странному чувству, бережно погладил осиротевшего юношу по мягким волосам.

Завтра ему снова придется пережить этот пьяный сон, стирающий цвет с его глаз. Нужно было договориться о крещении и все подготовить. Только бы в церкви Чарльз вел себя так же спокойно, как и сегодня на встрече с королем.

— Отдыхай, — будто Чарльз мог его слышать. Эрик похлопал его по плечу и поднялся с места. Нужно было все подготовить и расправиться с самой главной угрозой — Страйкером. Не хватало, чтобы этот фанатик прихоти ради забрал Чарльза «властью данной ему Богом». А уже приняв их веру и после распоряжения Шоу, Чарльз целиком и полностью будет под опекой и защитой Эрика.

***

Чарльзу снились странные сны. Их было так много, словно он нырнул в бурную реку из событий, протекающих сквозь него так быстро, что их невозможно было рассмотреть, но каждое из них оставляло после себя какое-то острое ощущение. Боль пронизывала все тело и тут же отступала приливной волной. Сменялась ласковыми прикосновениями теплых рук и жаром дыхания на шее. Холод сковывал мышцы, а легкие горели от нехватки воздуха. От страха все внутри съеживалось, а затем накатывало безмерное ощущение силы и свободы, словно за спиной выросли огромные сильные крылья, и все вокруг пропахло дымом, а в ушах стоял шорох дождя.

Чарльз ворочался во сне, чувствуя, как снова и снова через его разум проходил водоворот событий, и старался отстраниться. Пусть это были просто сны, которые его не касались. Главным было выпутаться из них и очнуться в реальном мире. Он знал, что он рядом. Слышны были тихие шаги и отдаленные голоса. Треск огня в камине. И ставший знакомым запах…

***

Подготовка заняла весь остаток дня. Главной проблемой было найти священника, которому можно было бы доверять, и, слава Богу, сам Страйкер не был заинтересован в том, чтобы проводить обряд с полоумным язычником. Среди всех оставшихся Эрик решил выбрать самого простого и неприметного и нашел его к ночи в церковной библиотеке. Еще совсем молодой юноша, немногим старше самого Чарльза, корпел над книгами в гордом одиночестве и очень перепугался, увидев Эрика, он так заикался от волнения, что это почти раздражало. Но он подходил идеально, да еще и казался слишком замкнутым и нелюдимым, чтобы оказаться одним из церковных шпионов, а у Эрика на них уже был нюх. Вряд ли кто-то хватится этого книжного червя, который большую часть жизни провел за книгами и молитвами, а он был и рад разнообразия ради провести крещение, а узнав, кого нужно будет причастить, так и вовсе пришел в странный восторг, но Эрику было не до рассуждений паренька о народе Ирия.