Песнь о Гамаюне (СИ)

Чарльз тихо зашипел, стыдливо прикрываясь, и провел рукой по влажным волосам, чувствуя, что дрожал не то от слабости в теле, не то от волнения и возбуждения. И надеялся только, что, когда Эрик вернется, он уже сможет успокоиться.

Встать все еще было слишком трудно, казалось, он намертво прилип к полу, а тело не желало униматься. Во рту пересохло, давление в висках усиливалось, и время словно перестало существовать. Оно не то замерло на месте, растягиваясь в бесконечные минуты, не то неслось со стремительной скоростью, иначе Чарльз не мог понять, почему так быстро открылась входная дверь, и в спальню вернулся Эрик. Только теперь Чарльз заметил, что его благодетель готовился ко сну и даже успел почти раздеться, оставив лишь свободные штаны, и от этого юноша еще острее ощутил собственную наготу. Он опустил взгляд и уставился в пол, надеясь, что Эрик оставит его одного, но тот, напротив, подошел ближе, бесшумно ступая по ковру босыми ногами.

— Как ты себя чувствуешь? — серьезно спросил Эрик, и только потому, что не смотрел на него, Чарльз не заметил пугающую ухмылку на лице будущего короля.

— Я в порядке. Слаб, но скоро оправлюсь. Как… как все прошло? — чтобы как можно быстрее увести тему в сторону, спросил Чарльз и не поднял взгляда, даже когда Эрик сел на пол рядом.

— Лучше, чем я думал. Осталось только завтрашнее крещение. И ты мой, — от его голоса юноша вздрогнул. Такой тихий, уверенный и властный, будто он один мог держать крепче любых цепей. Чарльз сильнее скомкал одежду и поджал ноги, стараясь дышать тихо и спокойно, но тело все еще горело от смущения и пьянящего возбуждения. — Ты так сильно покраснел. Мне что, следовало дать вам больше времени наедине? — с тихим смешком спросил Эрик, и Чарльз не выдержал, обжег его возмущенным взглядом сияющих глаз, не понимая, что в этой ситуации было веселого.

— Она… Она… Эта девушка могла понять, кто я!

— Думаешь? Она не особо смотрела тебе в глаза, — теперь, казалось, Эрик намеренно над ним издевался, и от этого возбуждение начало растворяться в злости.

— Она бы поняла. И доложила бы в инквизицию!

— Не раньше, чем отсосала бы тебе, — Эрик равнодушно пожал плечами. — Кроме того, моего бы приказа она не ослушалась, и я бы смог заставить ее молчать.

— Ударом по голове? — язвительно фыркнул Чарльз.

— Я думал, она на тебя напала. Грохот и твои крики. Если бы я знал, что она просто работу свою делает, то разобрался бы с ней после, — его спокойствие казалось невозможно глупым, и Чарльз так и ждал, что Эрик сейчас рассмеется и скажет, что понимает, как все было серьезно и что их тайна была на волоске от раскрытия. Но нет. Все то же насмешливое спокойствие. — Да ладно тебе, — видимо, Эрик отчего-то расстроился и потрепал Чарльза по плечу. — Нервный, будто девственник, впервые увидевший голую бабу! — и вот теперь он рассмеялся, а Чарльз ощутил, как щеки вспыхнули от прилившей крови, и, чтобы хоть что-то сделать, попытался подняться и забраться в какой-нибудь темный угол этой огромной богатой спальни, подальше от проклятого Леншерра. Но тело все еще было слабым, и стоило ему подняться, как ноги подкосились, а Эрик оказался на удивление ловким, быстро поднялся на ноги и подхватил Чарльза под руку, помог ему усесться на софу, и та идиотская хищная, похожая на оскал, ухмылка наконец-то пропала с его лица.

— Что?! — Чарльз едва не рычал от злости и проклятого смущения, не отпускавшего его. — Я всю жизнь прожил под опекой тетушек, изображая слепого, и вел себя так, словно я всего лишь тень! Или считаешь, что я все свободное время по подворотням девушек покупал? Увидев меня, они бы или сдали меня страже, или попытались убить, или бежали в ужасе. И даже если бы что-то было, я никогда не остаюсь на месте, а родись ребенок таким же, его и мать сожгли бы ваши проклятые священники! Я не хочу никому причинять такой боли и страданий! — последняя фраза сорвалась на хрип, и Чарльз закашлялся, чувствуя, как заслезились глаза. А Эрик пораженно замер, глядя на юношу рядом. На то, как он пытался прикрыться одеждой, как его трясло… Сколько сдерживаемой боли было в его словах. Он слышал… понимал, что обо всем этом Чарльз думал и не раз, но прежде никогда не говорил, а теперь…

— Прости, — тихо и серьезно сказал Эрик, глядя на Чарльза как на куда более редкое чудо, чем просто на голубоглазого демона, но все же не удержался от вопроса. — Сколько тебе лет?

— Неважно.

— Ответь.

— Я… — Чарльз фыркнул и зажмурился, мечтая, чтобы это унижение поскорее закончилось. — Мне девятнадцать.

Эрик нахмурился и хотел было переспросить, но промолчал. Мужчина. Чарльз был ровесником, а то и старше доброй половины рядовых воинов, которые лет с двенадцати уже владели мечом и рвались в бой. Такой же, как воины в армии Шоу, которые давно уже познали и вкус крови, и страх смерти, и тепло женского тела. Но он совсем на них не походил, и, глядя на Чарльза, Эрик невольно не мог называть его иначе, как юношей. Таким молодым он казался. Слишком бледный и худой. Со слишком точеными чертами лица, не свойственными простым работникам, воинам и крестьянам. Благородство юности.

Невинности.

Чарльз поежился и крепче прижал к себе одежду, а затем едва ли не зарычал на Эрика, не хуже придворного волкодава.

— Хватит на меня так пялиться! — он попытался встать с софы и… Эрик не знал, что Чарльз собирался сделать, но сил у него на это явно не было, и стоило ему только ступить на пол, как ноги его подкосились, он бы снова рухнул, если бы Леншерр не потянул его обратно, а затем ловко не поднялся сам и не поднял Чарльза на руки.

— Пусти! — теперь к злости примешался страх, но сил все так же не прибавилось, и попытки Чарльза высвободиться остались бесполезными.

— Тихо. Тебе нужно отдохнуть, чтобы завтра смог на ногах стоять в церкви, — приказал Леншерр и понес Чарльза к своей огромной кровати, осторожно опустил его на смятые простыни.

— Что ты делаешь? — взволнованно спросил Чарльз, глядя, как Эрик проверяет дверь, словно не доверяя прочному замку и металлической задвижке.

— Просто проверяю дверь. Я договорился с Эммой, завтра будет все необходимое для твоего пойла. Ты должен выдержать еще раз.

— Я не буду спать здесь, — прохрипел юноша и начал отползать к краю кровати, но перед глазами тут же все закружилось, и он рухнул обратно.

Леншерр холодно пронаблюдал за его жалкими попытками и устало вздохнул. Голова гудела, и мышцы ныли от усталости, а спорить с полуобморочным гамаюном он не хотел. Все равно он никуда не денется.

— Что… зачем? — теперь уже в голосе было волнение и смущение, но Эрик не желал больше отвечать на глупые вопросы Чарльза, просто отбросил легкие штаны на пол, решив вовсе не переодеваться ко сну, и устроился на свободной половине кровати, благо места на ней было более чем достаточно, чтобы вместить еще человек шесть, небрежно накинул на себя одеяло. Вот только уснуть под пристальным и ощутимо напряженным взглядом Чарльза оказалось совсем не просто.

— Я не трону тебя, расслабься, — не открывая глаз, предупредил Леншерр.

— Не тронешь? — с нервным смешком повторил Ксавьер и постарался устроиться как можно дальше от Эрика.

— Ты нужен мне живым и здоровым. Я ведь говорил.

— Да. Что позаботишься обо мне. А не будешь подсылать девушек, зная, как это опасно. А если бы она…

— Ничего бы не произошло, даже если бы она поняла, кто ты. Я был рядом. И это была одна из бабочек Эммы. Она бы ее научила молчать. Или заставила забыть. Не думай, что я подпущу к тебе хоть кого-то опасного, — легко отмахнулся Леншерр от волнений Чарльза и почувствовал движение на кровати. Юноша робко устраивался, стянул плед, покрывающий одеяло, и укутался в нем, все время поглядывая на Эрика.

— Кто такая Эмма?

— Она помогает, — коротко ответил Эрик и посмотрел на Чарльза. Он был все такой же бледный и растерянный, а на щеках сохранились остатки красных пятен. В глаза смотреть боялся, но в мягком полумраке сияние его демонического взора казалось еще более завораживающим. — Ты не помнишь ее?