Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Может, он и блондин от природы, но явно не самый привлекательный.

В сравнении с ним и Гаррет порядочно выигрывал, хотя у того не обошлось без некоторых изъянов во внешности. Сильнее всего в глаза бросалась не самая красивая улыбка. Точнее, улыбка как раз красивая, если не открывать рта. Стоит только забыться, и взгляд сам собой зацепится за щербинку между зубами. Не уродливо, но до статуса эстетического совершенства не дотягивает всё-таки.

Роуз сам не знал, чем его так захватила личность Гаррета, но следовало признать: он влюблён. Безответно.

Как и Кэндис в своего «господина директора», считавшегося почти семейным человеком. До недавнего времени невеста Мартина Уилзи была частым гостем в академии. И эти визиты служили неплохим доказательством серьёзности намерений обеих сторон.

Стоя в коридоре у окна, Розарио и Кэндис нередко наблюдали, как девушка вышагивает по дорожкам, сжимая в одной руке сумку или клатч, набирая другой сообщения на экране смартфона.

– Знаешь её? – как-то спросил Кэндис.

Девушка подняла голову вверх, словно поняла, что за ней наблюдают, и теперь пыталась понять, откуда именно.

– Беатрис Кингстон, она же Беата. Она же, исключительно для близких и друзей, Трис, – произнёс Роуз, спустя определённый промежуток времени. – Джессика с ней поверхностно знакома, я – только со слов сестры.

– И что можешь сказать?

– Ей двадцать два, следовательно, она моложе директора на несколько лет, – Роуз выразительно посмотрел на Кэндиса, но, наткнувшись на хмурый взгляд, постарался вернуть серьёзное выражение лица. – Папенькина дочка, светская львица, благотворитель и начинающий, но уже довольно раскрученный дизайнер. Больше ничего о ней не знаю. В любом случае, брак будет весьма и весьма выгоден и приятен обеим сторонам. Уилзи – семья в аристократических кругах довольно известная, Кингстоны – тоже не последнее место в жизни занимают. Когда они объявят дату свадьбы и поженятся, их назовут парой года, если второй внук её Величества не решит жениться в этом же году. Издания вывалят кучу денег за возможность опубликовать фотографии свадебной церемонии, и твоя любовь будет смотреть на тебя из каждого газетного киоска. Пару месяцев, не больше. Потом о них забудут, а они либо продолжат жить вместе и наслаждаться семейной жизнью, либо разведутся. Каждый пойдёт своей дорогой.

– Роуз.

– А что? – хмыкнул тот. – Так всё и будет, если не расстанутся до того, как Мартин решит сделать предложение, от которого невозможно отказаться. Но, судя по частоте её появлений здесь, всё серьёзно. Раньше я её тут не наблюдал, теперь милая леди приезжает, как по расписанию. Их часто можно видеть вместе. Летом они появлялись вдвоём на разных мероприятиях, тех же благотворительных балах и прочее, прочее, прочее. Удивительно, что ты не знаешь об этом, учитывая некоторые обстоятельства – точнее повышенный интерес к судьбе половины этого дуэта.

– У меня было сложное лето, – признался Кэндис. – Безумное, гадкое, отвратительное лето.

Роуз не усомнился в правдивости этого заявления, всё ещё вспоминая перебинтованную ладонь, служившую в начале учебного года предметом интереса многих учеников. По лицу Кэндиса всё читалось, как по книге.

С картинками, чтобы наверняка.

Вот теперь, стоя напротив него, обнимая одной рукой за шею, Роуз ощущал, как в воздухе ощутимо повеяло холодом.

Кэндис вновь, как сказали бы психологи, закрывался от окружающих, почувствовав переход к той теме, что ему совсем не нравилась. Отталкивать чужую руку Кэндис не стал, но взгляд был настолько говорящим, что Роуз сам поспешил разорвать тактильный контакт, избавляясь от неловкости.

– Это была шутка, – заметил беззаботно.

– Я не сомневался, – произнёс Кэндис, открывая дверь, бросая сумку и куртку у стены.

Кая не было. Скорее всего, снова проводил время в своём цветнике. В женском общежитии, то есть.

– Если не с ним, то и вообще никогда? – осторожно спросил Роуз.

Кэндис пожал плечами:

– Наверное. Подумаешь, умру девственником.

– Сомневаюсь.

– Почему?

– Как ни крути, а жизнь поимеет нас всех.

Кэндис повесил пиджак на спинку стула, повернулся к Роузу, продолжавшему стоять в дверном проёме – всё равно они собирались вновь спускаться вниз – усмехнулся.

– Ну если только так.

Длинный шрам, оставшийся на ладони, снова напомнил о себе фантомной болью.

*

С началом рождественских каникул ученики академии получили возможность разъехаться по домам, чтобы провести праздничные дни в компании родственников. На две недели школа опустела, но события, развернувшиеся в её стенах незадолго до наступления периода заслуженного отдыха, до сих пор вызывали живой интерес.

Новость об отчислении Арлета Спаркса разлетелась по академии быстро и обросла многочисленными подробностями, большая часть которых не имела ничего общего с реальным положением вещей. Попытки воссоздать картину событий набирали обороты, а потому периодически Кэрмиту доводилось слышать совсем уж странные версии неприятного инцидента.

Сам Кэри хранил царственное молчание, ничего не поясняя и не откровенничая с первым встречным.

Алекс в этом вопросе оказался с ним солидарен. Он не почивал на лаврах и не упоминал при каждом удобном случае, что его авантюра с порезанной рукой сыграла не последнюю роль в принятии директором окончательного решения. Он воспринимал всё ровно, без сумасшедшего восторга собственной находчивостью. Напротив, старательно отрицал свои заслуги, говоря, что не придумал ничего такого, способного попасть под определение гениального стратегического плана. Просто решил добавить в ход событий немного импровизации, и она обернулась удачей, а не провалом. Могло быть иначе, тогда жертвы оказались бы напрасными.

За что, собственно, благодарить?

Куда более важным аргументом в противостоянии сторон послужило предложенное видео. Когда Кэрмит положил на стол директора флэшку с записью, Алекс приоткрыл рот от удивления, поскольку совсем недавно слышал заверения о необходимости сохранения истории с принуждением к сексу в тайне, а теперь наблюдал запредельную откровенность. Он не знал, что именно послужило причиной перемен в настроении Кэрмита, но чувствовал, что принятие этого решения далось не так просто.

Кэри пришлось переступить через себя и свои принципы, постараться не вспоминать о скандале с первым порнографическим роликом и о жгучем приливе стыда, вкупе с отвращением к себе, что так и рвались наружу. Ценой немалых усилий ему удалось сохранить лицо в ситуации, говоря откровенно, грязной и отвратительной. Скандальной. А потом удалиться с гордо поднятой головой, сделав вид, что всё нормально, обыденно и совсем не унизительно.

Ладонь прошлась по гладкой столешнице, забирая флэшку, сжалась в кулак, и Кэрмит тенью выскользнул в коридор.

В кабинете директора остались представители старшего поколения обеих семей, виновник случившегося, директор и Алекс.

Последний задерживаться в компании взрослых не стал, он последовал за Кэри. Видел, как тот сломал флэшку и выбросил, уничтожая вместе с информационным носителем и неприятные воспоминания уходящего дня.

Поняв, что одиночество его нарушено присутствием постороннего, Кэрмит обернулся. На лице промелькнули отблески тревоги, между бровями пролегла складочка. Когда он увидел, кто именно решил составить компанию в прогулке по академии, улыбнулся и произнёс:

– Спасибо.

Не в первый раз за этот вечер, но теперь по-особенному тепло.

В принципе, на улице им больше нечего было ловить. Они могли спокойно вернуться в общежитие и разойтись по своим комнатам, однако отправились в беседку, считавшуюся здесь одним из самых уединённых, но вместе с тем одним из самых популярных мест. Туда многие приходили, чтобы побыть наедине со своими мыслями.

Кэрмиту просто хотелось поговорить. Алекс не возражал. В противном случае, не стал бы принимать предложение, используя любую из стандартных отговорок. Сказать, что у него дела, быстро попрощаться и свалить во вполне известном направлении.