Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– Вот видишь? Он и, правда, не в себе, – неслось ему вослед.

Ответ Кэндиса Роуз уже не слышал, но сомневался, что тот выражает солидарность с Марвелом. Кэндис себе скорее бы руку откусил по локоть, чем добровольно принял сторону Гаррета.

Любовь к готике ушла, а слава странного парня, окружающего себя фарфоровыми куклами и серебряными украшениями, запомнившегося всем за счёт ношения чёрной мантии с капюшоном поверх школьной формы и пытавшегося убедить окружающих в наличии магических способностей, осталась, закрепившись за Розарио, наверное, до самого выпуска. Кто-то реально верил, и Роуз откровенно над ними ржал.

Впрочем, стоило только появиться запуганным индивидам, как он снова напускал таинственности, задумчиво поглядывал в их сторону и удалялся, напевая. Они, наверное, думали, что Роуз идёт совершать ритуал, замешанный на магии Вуду, а он всего-навсего развлекался, становясь за закрытыми дверями комнаты обычным человеком, ничем особо не примечательным. Эпатаж этот был в арсенале его персональных фишек чем-то наподобие костюма, припасённого для особых случаев.

Кэндис понял это сразу, а другие – нет.

– Как ты это делаешь? – отозвался Кэндис, благополучно проигнорировав заданный вопрос.

– Что именно?

– Подкрадываешься незаметно.

– Годы усердных тренировок не прошли даром, – произнёс Роуз, потерев запястье и запуская ладонь в волосы. – А вообще люблю людей, пребывающих в прострации. Вечно витают в облаках, потом удивляются чужому присутствию поблизости.

– Извини, – усмехнулся Кэндис. – Я просто задумался. Так что там с волками? Откуда вообще такие вопросы?

– Я видел, как ты летел к общежитию, вот и подумал, что в школе, как минимум, пожар. Или волки. Или внезапно – по твою душу объявился наёмный убийца.

– Последнее предположение ближе всего к истине.

– Неужели?

– Представь себе, да.

Кэндис отошёл от двери и направился к лестнице. Роуз последовал за ним. Судя по всему, другой компании на этот вечер у него не намечалось, вот он и решил дождаться появления Брайта. Их нельзя было назвать закадычными друзьями, но, пожалуй, перебрав в уме всех одноклассников, Кэндис только Розарио и мог выделить, назвав его более или менее близким человеком. У них даже проблема была общая. Незначительная такая, если подходить к вопросу в глобальных масштабах, но достающая и вызывающая приступы раздражения. Имена. Специфические, своеобразные. Конфетка и Розочка. Идеальная парочка несчастных придурков, над которыми поглумились находчивые родители. Хотя, в случае с Астерфильдом, вряд ли что-то подобное планировалось изначально. Полная форма его имени звучала достаточно броско и, в определённой мере, благородно. Перевод собственного имени Кэндису тоже нравился, но это не отменяло факта, гласившего, что девушке его паспортные данные подошли бы намного больше, чем их истинному обладателю.

– Кому ты уже успел перейти дорогу? – поинтересовался Роуз.

– Да мало ли таких? На самом деле…

– Что?

– Мне неприятно обсуждать этот вопрос, – честно признался Кэндис.

– Тем самым упрощаешь мне задачу. Кажется, я начинаю догадываться, кому именно ты помешал.

– Роуз, – прозвучало предостерегающе.

– Ничего такого. Я не осуждаю. Сам знаешь…

– Знаю.

– Иногда мне кажется, что мы с тобой безумно похожи во многом. А иногда, что мы отвратительно разные. И какого чёрта вообще общаемся?

Кэндис потянул молнию, размотал шейный платок и засунул его в школьную сумку. Попутно бросил взгляд на дисплей смартфона. До ужина оставалось ещё пятнадцать минут.

– Потому что нам есть о чём поговорить, вот и не тратим время впустую, а вроде как расходуем его с пользой. Хотя, по идее, тебе следовало бы меня ненавидеть.

– Не так радикально, но недолюбливать – точно. Постоянно сравнивать, резюмировать, что уступаю тебе внешне, и потому кое-какие мои мечты так и не получат шанса на реализацию.

– Джентльмены предпочитают блондинок, – заметил Кэндис. – Потому я не в цене. И внешность тут большой роли не играет.

Усмехнулся невесело.

Роуз потянул одну из своих прядей, посмотрел на неё без особого энтузиазма.

– Либо он не джентльмен, либо просто мне не повезло настолько, что даже цвет волос не спасает.

– Вряд ли в этой области от меня можно ждать реальной помощи. Так что, прости, дельного совета не будет. Да и не очень дельного тоже.

Кэндис притормозил, дожидаясь, пока Розарио его догонит. Иногда тот поражал завидной медлительностью, и сейчас был как раз один из таких случаев. Роуз шёл неспешно, неторопливо, первым словом-характеристикой так и напрашивалось определение «лениво». Кэндис стремительно летел вперёд, оттого расстояние между ними росло. Чтобы продолжать разговор, требовалось повышать голос. Этого Кэндису совсем не хотелось. Тема обсуждения не располагала к такому формату, как публичная дискуссия в присутствии большого количества свидетелей.

– Я вот думаю… – Розарио сделал выразительную паузу.

Кэндис, рывшийся до того в сумке в поисках ключей, вскинул голову, посмотрел на собеседника с недоумением. Он ждал продолжения фразы, не собираясь играть в детские игры по типу «попробуй в недосказанности увидеть истинный смысл». В этом заключалась отличительная особенность Кэндиса – максимальная сосредоточенность, минимум отвлечённости.

– О чём? – поторопил Кэндис, доставая ключи.

– Зачем нам вообще кто-то другой? – поинтересовался Роуз. – Будем вместе и счастливы, а они все пусть подавятся.

Он положил ладонь на шею Кэндису, погладил осторожно. Обнял, но приближаться не торопился, продолжая держаться на расстоянии, понимая: совершенно точно не способен предсказать возможную реакцию Кэндиса, что последует вслед за этим предложением.

Когда речь заходила об интимных отношениях, Кэндис поразительно менялся. Он не стеснялся, не краснел и не отводил глаз, лепеча что-то о ненормальности данных разговоров, но и не поддерживал активно, как тот же Гаррет, обычно и становившийся инициатором таких бесед. От хорошего настроения не оставалось ни следа. Кэндис становился отстранённым и даже, пожалуй, раздражённым. Розарио давно это заметил, потому всегда старался поскорее привести беседу к завершению, но Гаррета было не так просто сбить с толку.

Он желал Кэндиса отчаянно и безумно. Естественно Гаррету хотелось, чтобы Кэндис отвечал аналогичным отношением! Но ему такое счастье не светило.

Он говорил, что Кэндис жалок в своей любви, но сам выглядел не менее, а то и более жалким.

Кэндис не воспринимал его в любовном плане вообще никак.

Имелось немало активно используемых характеристик. Как пример: одноклассник.

Парень, с которым периодически можно поговорить на отвлечённые темы.

Вечный разжигатель скандалов.

Бывший друг, ныне получивший незавидное звание предателя.

Кто угодно, но только не любовь всей жизни.

На первый взгляд ситуация представлялась простой и незамысловатой. Можно было с лёгкостью подвести отношения данных людей под определение любовного треугольника, если бы не несколько моментов, служивших отягчающими обстоятельствами. Невеста мистера Уилзи и Розарио, выступающие в качестве дополнительных граней для создания фигуры. Никакой не треугольник, а бесконечная линия, к которой можно добавлять ещё неограниченное количество отрезков, если кто-то вдруг влюбится в Роуза. А в того или в ту, кому выпадет такая карта, влюбится ещё один человек – так до бесконечности.

Глядя на Кэндиса, Розарио понимал, что гораздо логичнее было влюбиться именно в него, а не в Гаррета.

Кто такой Кэндис Брайт? Мистер Идеал. Ум, красота, возможно, блестящее литературное будущее, если он действительно решит добиваться успеха в данном направлении. Красота. Да, ещё раз. Потому что она у Кэндиса действительно была, и это признавали все, даже те, кто его откровенно недолюбливал. Природа в плане раздачи козырных внешних данных невероятно расщедрилась, когда на свет появился старший сын Альфреда Брайта. Для Роуза этот пункт был особенно важен потому, что себя он красивым не считал, в принципе, зная об отвратительной мимике и о невыразительной бледности.