В тот год ликорисы цвели пышнее (СИ)

Шимура стиснул зубы.

Да, он не любил старика Сарутоби еще с тех самых пор, как Хокаге выбрали не его, Данзо, а этого никчемного мягкотелого идиота, ищущего компромиссы на пустом месте.

Но сейчас ненависть к нему и обида прошлых молодых лет ударила в голову как кипяток, снова обнажая горечь и злость от давних трений.

Старейшины и Хокаге — вечные соперники. И будут ими до конца, пока один не сокрушит другого.

Сарутоби был уже слишком слаб для главы деревни и глуп со своими рассуждениями, а Данзо все еще чувствовал в своих руках силу, способную потеснить даже Третьего Хокаге.

— К чему же ты ведешь, Сарутоби? — с осторожностью в голосе спросил Шимура.

Хокаге сцепил пальцы в замок.

— Ты подвел меня и мое безграничное доверие к тебе, мой старый друг. Ты уничтожил нашу главную силу и нарушил согласие между мной и Учиха. Ты действовал самовольно, не имея на это права, поскольку Корень АНБУ и весь совет предназначен для того, чтобы решать все с Каге, а без моего согласия ничто не имеет право на существование. Корень также занимается не тем, чем нужно. В наказание, я думаю, что его стоит упразднить за ненадобностью, а тебя отгородить от власти. Довольно, Шимура.

Последние слова повисли в воздухе как остро отточенное лезвие меча. Сарутоби смотрел в окно, Данзо, трясущимися от ярости руками, сжимал и разжимал рукоятку своей трости, не веря своим ушам.

Он всегда, еще в те молодые времена, когда они с Сарутоби были горячими и безголовыми мальчишками, пытался быть первым и лучшим, всегда готов был сложить голову за свою деревню — и во времена Мировой войны, и в мирное время. Все, что он хотел в своей жизни, — это стоять во главе деревни и защищать ее до своей гибели, до последнего вздоха, пасть за Скрытый Лист — достойная для шиноби и Каге смерть. Когда его могли выбрать Хокаге за смелость и храбрость на войне, когда он мог бы официально защищать Коноху, выбрали именно Сарутоби, а не его, выбрали человека, избегающего конфликты, а не того, кто встречался с проблемами один на один и решал их так, что они никогда больше не возникали.

Шимура Данзо ненавидел Третьего Хокаге.

Единственная возможность хоть как-то соперничать с ним на равных, — это стать старейшиной и создать подвластный только себе Корень АНБУ, воплощение своей мечты. Корень оплетал каждый уголок Страны Огня, оплетал другие страны, а Шимура как паук, сидящий в паутине, чувствовал движение каждой нити и угрозу, идущую за этим.

И внезапно тот старый червь, уже переползший когда-то дорогу, смеет отбирать все, что было у Данзо, все, чем он мог помочь Конохе и с помощью чего мог потеснить так ненавистного ему проклятого Третьего Хокаге, дряблого и беспомощного, больного старика, от чьей прежней мощи не осталось ничего, кроме имени.

Никогда.

Никогда! Второго раза не будет.

Данзо вытащил из-под складок одежды нож, пряча его в своем рукаве.

Ничтожных и старых шиноби, мешающих решать проблемы, нужно уничтожать, тем более, если они уже не способны с честью защитить свою деревню. Они только занимают место тех самых, которые способы выстоять и принять все проблемы и удары.

Данзо начал осторожно, опираясь тростью, подбираться к Сарутоби, все так же сжимая в своих руках нож.

— Как думаешь, из-за кого все наши проблемы? Из-за тебя, Третий Хокаге. Из-за твоей нерешительности мы постоянно, год за годом, сначала с Мадарой и Изуной, потом с Итачи и его младшим братом, как его зовут, не помню, сталкивались с проблемами с Учиха, из-за твоей нерешительности мы могли бы погибнуть и лишиться голов, как и наш народ, дети, которые встанут на наше место. Подумай, чем бы это все закончилось, пойди ты навстречу? Рано или поздно Учиха бы захотели все большей власти, мы бы отступали и отступали, а я решил эту проблему одним движением руки. Ты слишком мягок для того, чтобы бы быть Хокаге, на эту должность выбрали не того, — Третий сухо дернул плечом, а Данзо продолжил говорить спокойным старческим тоном: — Мы все готовы отдать всё ради Скрытого Листа, но также мы должны смотреть в будущее, Хокаге должен это делать. Прости, Сарутоби, но ты не справился с этим долгом и разочаровал меня как своего вечного соперника, мой старый друг.

Трубка выпала из дрогнувших старческих рук, с громким стуком падая на каменный пол, Хокаге вздрогнул и замычал, когда его рот плотно и грубо зажали холодной рукой и прошептали на ухо:

— Жаль, что ты поймешь это только сейчас, но без жертв и крови нет ни власти, ни мира шиноби.

Не успело пройти и секунды после того, как слова Данзо повисли в воздухе, не успел ветер снова покачать мясистые листья кустов и деревьев, не успел Сарутоби вырваться или попытаться сделать хоть что-то, позвать на помощь или защититься, как острое лезвие куная, оказавшись под горлом, пробило снизу челюсть, разрубая основание языка и лишая способности кричать или говорить: изо рта вырывались лишь неопределенные хрипы и булькающие звуки, в широко раскрытых глазах метнулась боль; Шимура продолжал своей рукой сжимать влажный рот старика, чувствуя, как горячая слизь и кровь остается на его ладонях. Вынув из раны нож, Данзо размахнулся им и резко, безжалостно и грубо ударил кунаем в бьющийся висок старика, и еще раз, и еще, бил и бил, чувствуя горячие брызги крови на своем лице, прислушиваясь к хрусту дробящегося черепа, пока тело около него, вздрогнув, не обмякло, спускаясь на пол и глухо стукнувшись, когда его отпустили.

Белый плащ Хокаге пропитался темной вишневой кровью, лужей растекающейся из-под его пробитой головы и разорванного горла.

Данзо молча смотрел на Сарутоби, в чьих глазах застыла искра изумления.

***

Весть об убийстве Третьего Хокаге мгновенно, как ветер разлетелась по Скрытому Листу. Еще не успел холодный рассвет окрасить верхушки деревьев золотистыми бликами восходящего солнца, не успели похоронить покойного Хокаге, не успело его тело остыть, как совет феодала во главе со старейшинами кланов выбрал Четвертым Хокаге не кого иного, как Шимуру Данзо. Решение было принято практически единогласно.

Коноха несказанно волновалась, получив тревожное известие о смерти старика Сарутоби; люди начали наряжаться в похоронную одежду и толпиться у резиденции Каге и у ворот кладбища, куда до обеда в пышной процессии должны были отнести кремированные останки Третьего. С ним хотели проститься все — взрослые и дети, многие искренне плакали, другие скорбели молча, все любили старика Хокаге, и в этой суматохе черного для Скрытого Листа дня никто и не подумал о том, что теперь у них новый глава, старый приятель покойного Сарутоби Хирузена.

Было решено начать расследование убийства, но пока ни улик, ни свидетелей не было; патруль АНБУ, которой хотел напомнить Сарутоби о смене своего поста, нашел его ночью мертвого, никаких улик при этом найдено не было.

Сай и Какаши приняли это известие безрадостно. Мало того, что вчера Саске сказал, что это — оскорбление его клана и семьи принять такое жалкое и безвольное решение, вместо радикальных мер; он молчал насчет своей мести, стараясь не привлекать к себе лишний раз ненужное внимание.

Но скрыть настолько громкую и неожиданную смерть Хокаге и назначение нового было так же трудно, как переубедить Саске, то есть невозможно. Как только Тот узнал, кто теперь во главе Скрытого Листа, Сай больше не мог ручаться за то, что за этим последует.

Саске был в гневе, в бешенстве. В своем самом страшном сне он не мог представить, что когда-нибудь его деревней будет править его лютый враг, и теперь, когда он получил власть, когда он мог открыто насмехаться над могилами Учиха, топтать и без того растоптанную честь клана, когда все нити были в его руках — это было для Саске оскорблением во сто крат большим, чем нанесенное Итачи и всем Учиха. Посмотрев в лицо Какаши, он, задохнувшись от ярости, крикнул:

— Вашу деревню прокляла кровь моего клана!

Какаши меньше всего желал оставлять Саске наедине с Саем, но выбора у него не было: он обязан был явиться на похороны Третьего Хокаге как джоунин деревни и как один из его верных шиноби, как один из народа Скрытого Листа.