Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Он заставил себя поднять руку. Посморел на экран. Все-таки путешествие не прошло для комма даром. Левый верхний угол был бензиново-радужным, но сообщения все-таки можно было читать. И, как ни странно, относительно неплохой прием, и деньги на счету водились. Амор не смог не усмехнуться: удивительно даже, что епископат подсоблял – он-то почти уверен был, что они списали его со счетов. Он и отправил сообщение брату Юстину: добрался до лагеря, пока в госпитале, скоро, скорее всего, мне в нем нечего будет делать, самочувствие не очень, но куда лучше, чем могло бы. Он отложил комм в сторону, посмотрел на военного, стоявшего в дверном проеме. Тот – представился: майор Ниссен, возглавляю отдел логистики. Амор снова сел, поприветствовал его. Рассеянно подумал, откуда служивый, предположил, что откуда-то с севера: Ниссен был высок, светловолос, светлокож; Амор подумал, что он может быть датчанином. Как только занесло в центр Африки, неужели тоже бежал от чего-то в Европе – или за чем-то здесь?

Майор Ниссен поинтересовался самочувствием Амора. И он задумался: говорить правду – или быть вежливым? По правде, ему было не то чтобы сносно, но и не плохо. Муторно, но терпимо. Поэтому Амор ограничился простым: спасибо, хорошо, – и уставился на него, мол, и чего ты хочешь? Ниссен хотел, чтобы Амор по возможности в ближайшем времени заглянул к нему в гости, ибо необходимо обсудить некоторые детали похода отца Дага, с целью корректировки безопасности лагеря. И прочее. Майор Ниссен говорил гладко, многословно, Амор периодически терялся в ткани его слов, совершенно не понимая, что именно сообщает ему майор Ниссен, и нужно ли вообще обращать на это внимание. Но послушно кивал головой, старался смотреть на него, заставлял себя возвращаться к разговору – точнее, монологу. Иногда очень уместно: майор Ниссен говорил, что исключительно сан отца Дага и определенная репутация, о которой он успел получить некоторые сведения, позволяют принимать не только самого отца Дага, но и людей, которых он привел с собой.

– Хочется верить, отец Даг, что вы не примете это на свой счет, но нам совершенно не нужны троянские кони. Лагерь этот – крупный, но существует в условиях постоянной нехватки чего-нибудь. Особенно, с учетом постоянно меняющейся ситуации в радиусе пятидесяти километров, нам не хватает персонала для защиты лагеря, в случае если в этом радиусе начнутся активные действия. А шанс для этого существует, и появление группы из двух дюжин человек вызывает закономерное подозрение.

Амор усмехнулся.

– Единственное действительно опасное в нашей группе – это яростное пренебрежение гигиеной, – беспечно отозвался он.

Майор Ниссен отказался реагировать на шутку.

– Я не говорю, что злые намерения обязательно должны присутствовать в головах ваших подчиненных. Но они могут. Я даже не сомневаюсь, что вы можете рассказать о каждом, кто и откуда он. Я рассчитываю и на это, чтобы получить более объективное представление о них и о том, что именно происходит за пределами нашего лагеря. И я особо рассчитываю на ваши соображения в отношении тех двух мальчиков. Я не хочу показаться черствым, но именно они вызывают мои наибольшие опасения. Помимо прочего, в силу возраста. К сожалению, мы все наслышаны о детях-солдатах. Отчего бы кому-нибудь из военных лордов не пойти дальше и не воспитать себе детей-диверсантов? История подтверждает, что это очень удачное решение.

– Несмотря на критическое состояние одного из них? – вяло поморщившись, полюбопытствовал Амор.

– Это мог быть форс-мажор. Дети, если позволите, склонны идеализировать ситуации, превращать все в черно-белое, служить, если взялись, до конца, несмотря на преграды. Если приплести к этому мистицизм, они окажутся тем более целеустремленными. – Майор Ниссен отвел глаза, похлопал рукой по бедру. – Я понимаю ваше нежелание принимать мои слова на веру, я сам не рад говорить их. К сожалению, я вынужден быть пессимистом, чтобы, если что, быть готовым к худшим вариантам развития событий. Этот лагерь уже оказывался объектом атак разных вооруженных образований. Если позволите быть искренним, отец Даг, я где-то рад, что эти вооруженные образования – из тех, которые возникают стихийно. Мародеры, если говорить прямо.

Амор кивал головой.

– Я очень ценю вашу откровенность, майор Ниссен, – тихо сказал он. – Я не могу ничего сказать ни в защиту, ни в обвинение мальчиков. Все, что они сообщили мне, я предпочел бы квалифицировать как исповедь. – Амор вздохнул и добавил: – Правда, в таком случае и мои заверения, что вы ошибаетесь насчет мальчиков, оказываются голословными.

– Я хотел бы допросить их, – спокойно произнес майор Ниссен. – И я хотел бы, чтобы вы присутствовали на допросе.

Амор обреченно опустил голову.

– Я бы не хотел, – уныло признался он.

– Они доверяют вам. И… – майор Ниссен внезапно запнулся. – Я хотел бы вашего присутствия. Чтобы не превращать это в допрос неприятеля, чтобы они не ощущали это так. В вашем присутствии они наверняка будут чувствовать себя более защищенными. Я хотел бы этого.

– Вы только что говорили, что они могут оказаться диверсантами, – удивленно напомнил ему Амор.

– Я вынужден так думать. Если позволите, такие случаи были. Я общался с коллегами, и в некоторых лагерях дальше на север случались инциденты. Понимаете, выступить против банды мародеров – одно. Выступить против банды, наполовину состоящей из двенадцатилетних пацанов – другое. Пусть они и набрали опыта, как и те взрослые. Для солдата, для настоящего солдата это испытание – воевать с детьми. Отличная тактика. К нашему глубочайшему прискорбию.

Амор повертел в руках комм.

– Я даже где-то рад, что очень далек от всей этой дряни, – удрученно произнес он.

– Были далеки, если позволите, – поправил его майор Ниссен. – Так я могу рассчитывать на ваше участие?

– Конечно, – прошептал Амор, борясь со слезами. Тяжело вздохнув, он все-таки сказал: – Они не диверсанты. Они отстали от своих. Верней, Эше был совершенно не нужен там больше, а Иге не смог его оставить.

Майор Ниссен сжал кулаки.

– Понятно, – сдавленно отозвался он.

К нему снова заглянула доктор Декрит. Немного рассказала о детях, спросила о его самочувствии. Представила женщину, которую привела с собой:

– Альба Франк, моя правая рука, занимается социальными проблемами. Мы хотели бы обсудить, что делать с несовершеннолетними, которых вы привели с собой.

Амор округлил глаза и шумно выдохнул.

– Доктор Декрит, я совершенно не представляю, что делать с несовершеннолетними. – Он готов был рвать волосы на голове. Честно признался: – Я не думал об этом, когда уходил из деревни. Понимаете, мы отправились, потому что становились обузой, потому что было опасно, потому что мне и им действительно угрожало нечто неприятное. Они все-таки чужие, и дойди дело до безвластия, они бы первыми оказались под ударом.

– И вы, – заметила Альба Франк. Амор поморщился. Она невозмутимо продолжила: – На самом деле, отец Даг, к сожалению, я знаю о нескольких жертвах – священниках и миссионерах. Они часто, иногда целенаправленно становятся объектом охоты.

– Конечно, – пробормотал Амор. – Я знаю. Но мне куда приятней думать, что меня это не коснулось бы.

– Едва ли, – тихо заметила доктор Декрит и резким движением, которое раздражило ее саму, поправила свой докторский китель.

Альба посмотрела на нее, ласково улыбнулась. Была бы возможность – дотянулась бы и успокаивающе похлопала по плечу. Но перед Амором, пусть и погруженным в свои невеселые мысли, не рискнула.

– А какие варианты есть для детей? – вернулся наконец к разговору Амор.

Альба пожала плечами, начала рассказывать. При лагере создана школа. Она не в полной мере соответствует учебным программам, европейским ли, африканским, но, по крайней мере, дает кое-какие знания. Тем более к ним попадают взрослые люди, тоже оказывавшиеся практически неграмотными. Есть несколько курсов, дающих кое-какие профессиональные знания; в качестве исключения Лига предоставила им особый статус, и выпускники курсов могли без дополнительных испытаний продолжить обучение в более официальных учреждениях. При лагере функционируют своеобразные интернатские группы, в которые размещаются несовершеннолетние, оказавшиеся в лагере без родителей и опекунов; агенты вне лагеря подыскивают им места в детских домах, приютах, школах-интернатах.