После Чернобыля. Том 1

    Судя по рассказам очевидцев, он был в Чернобыле настолько активен, что даже не узнав уровня радиации, вместе с бригадой бурильщиков работал у подножия реакторного отделения. И теперь нельзя выяснить, сколько времени он там пробыл. Для инженеров и бригадиров ограничения по времени не было, обычно они оставались со следующей сменой. Потом долгое время у него на ногах не проходили язвы — в мае 86-го там еще не знали, что, несмотря на жару, надо надевать зимнее нижнее белье.

    Надо ли удивляться, что лишь из работавших в Чернобыле 88 специалистов института “Гидроспецпроект” шести уже нет с нами, а восемь - инвалиды. В 1992 г. умер мастер Шаламов. В 1993 умерли заместитель начальника “Гидроспецстроя” И.П. Борщ, заместитель главного инженера В.Б. Хейфец, директор “Гидроспецпроекта” А.М. Мариничев. В 1994 г. умер начальник Гидроспецстроя” Н.В. Дмитриев... Все — далеко не старые люди. Они пользовались огромным авторитетом.

    “Думаю, и сейчас, если бы, не дай Бог, подобное случилось, патриотический подъем был бы не меньшим, даже, несмотря на то, что люди узнают о гибели некоторых ликвидаторов через годы”, — мнение М.Н. Розина. Если бы последствия аварии не были погашены тогда, в 86-м, они стали бы непредсказуемыми.

    Но тогда большинство отработали около двух месяцев и вернулись домой, как из обычной командировки. И только они сами запомнят эту командировку на всю жизнь. “Если бы мы работали в обычных условиях так, как в Чернобыле, то давно бы обогнали тех капиталистов” (Д.Н. Гура). “Мы и сами не верили, что сможем сегодня сделать 7 метров стены в грунте, а завтра — 15 или 12 метров. Но ведь выполняли!” (В.И. Лагодиенко).

    ...Дренажные системы, как известно, предназначены для осушения почв, понижения уровня грунтовых вод. В Чернобыле их создание сопровождалось очисткой грунтовых и поверхностных вод от радионуклидов. Опробовали разные способы очистки речной воды сорбентами-поглотителями. В процессе одного из таких экспериментов в р.Припять трое суток сбрасывали сорбент о четырех теплоходов-сухогрузов — всего около 7200 тонн. Ниже по течению измеряли концентрацию радиоактивности. Припять и без того была не очень загрязненной. Но сорбенты ее существенно очистили.

   Множество предложений о способах и подходах в борьбе с чернобыльской бедой, нередко талантливых, иногда взаимоисключающих, объясняется, прежде всего, неравнодушием наших людей. Конкретные предложения приходили в правительственную комиссию от частных лиц и академических институтов, от промышленных предприятий и колхозов. Они часто содержали описания технологий, чертежи, расчеты, предложения личного участия. В зоне я видела многие из этих писем. А в Новосибирском Академгородке мне рассказали любопытную историю о группе И.А. Белицкого.

   Узнав об аварии, работающие в институте имени академика Д.П. Виноградова послали телеграмму из Новосибирска в Правительственную комиссию в нарушение правил своей родной бюрократии — они забыли о порядке, по которому местным академическим институтам полагается всю почту отправлять только через Президиум Сибирского отделения АН СССР. Ответ пришел немедленно: “Приезжайте”. Но в институт он не попал, потому что академическое начальство о телеграмме в Чернобыль своих сотрудников ничего не знало, а, следовательно, и ответ тоже прошел мимо института, словом, потерялся. Впрочем, может быть, как здесь говорят, решили “чересчур активного” И.А. Белицкого “попридержать за штаны”, чтобы не высовывался”.

   Геохимики с нетерпением ждали ответа, но дождались грозного телеграфного вызова от Правительственной комиссии: “Почему задерживаетесь?”

   Через несколько дней в Новосибирском академгородке перед зданием Института геохимии собрались провожающие. Многие выглядывали из окон. Кажется, равнодушным не остался никто. Лица растроганы, разве что платочком не махали вслед автобусу... Шестеро уезжали в Чернобыль: заведующий лабораторией И.А. Белицкий, его “правая рука” В.Н. Николаев, инженер-химик А.В. Горбунов, ведущий инженер-электрик Е.И. Ханженков, рабочий высшей квалификации Ю.Я. Беляев и специалист из института неорганической химии Н.К. Мороз.

   Они предложили укладывать в основу плотин кремниевые вещества — цеолиты, кристаллическая решетка которых — тетраэдр — как бы “притягивает” к себе и закрепляет намертво радиоактивные вещества, особенно цезий. Такая решетка сродни иону цезия и способна заменить любой катион, но сам цезий заменить уж нельзя ничем, настолько прочно он включается. А это очень важно — исключить из пищевой цепи в природе наиболее распространенный опасный радиоактивный элемент. Из цеолитов в природе наиболее распространен клиноптилолит — главная составляющая часть относительно легкого пеплового туфа. Он бывает сероватым, зеленоватым, беловатым. Молекулы воды в цеолитах свободно гуляют, словно в трубе.

    Открытия в этом нет, во всем мире знают о таких замечательных свойствах цеолитов и применяют их в могильниках радиоактивных веществ. Неприятность в том, что сам “заполненный” цеолит приходится захоранивать. Однако дело свое он сделал, спрятал “грязь” в себя. Тут важно было вовремя про цеолиты вспомнить, разработать технологию быстрой укладки их в плотины и освоить эту технологию на практике в полевых условиях грязной зоны, в том числе и на пруде-охладителе.

    Теперь в Академгородке все с готовностью помогали геохимикам. И больше всех — из Президиума академии наук, из Института геологии, неорганической химии, с базы научно-технического снабжения. Понадобился, например, нержавеющий бак емкостью в две тонны — и его сварили через день. Темпы небывалые. Из окна лаборатории и сегодня можно увидеть полигон геохимиков — макеты будущих установок, на которых проверяли и отрабатывали рабочие циклы. Среди них — ярко-желтая установка с ионообменными колоннами трехметровой высоты. Она предназначалась дли испытаний, а потом для работы в Чернобыле. На ней надпись: “Радиоактивно. Институт геологии и геофизики СО АН СССР”. Через трубу диаметром в четверть метра с насыпанным внутрь цеолитом прокачивали воду и наблюдали, интенсивно ли идет процесс. Другая группа ученых (аналитики) круглосуточно прокачивала через свои трубки растворы солей и смотрела, извлекаются соли или нет. Если да — значит и большая труба будет работать.

    Основные разработки и практическую подготовку новосибирцы выполнили в институте. В Чернобыле оставалось быстро наладить свое хозяйство и передать его строителям. То были проекты плотин с крупными кусками цеолита на металлических сетках для удержания грязи из грунтовых вод на небольших ручьях. В Чернобыле четыре или пять конкурентных организаций предлагали вместо цеолита уголь, гипосульфит, песок, гравий... Однако новосибирцы победили.

   — Находиться в зоне и не работать было просто немыслимо. Я чуть с ума не сошел за те несколько дней ожидания, пока из нескольких вариантов дезактивации Правительственная комиссия выбирала оптимальный, — рассказывает инженер-химик А.В. Горбунов.

   Вначале их называли просто: “группа сибиряков”. Занимался ими в основном Е.П. Велихов. Но в июне геохимиков прикомандировали к одной из комплексных экспедиций.

   Вскоре из Новосибирска приехало пополнение. Эту группу, полностью женскую возглавляла В.А. Богданова, химик-аналитик мирового класса — уже не молоденькая, довольно плотненькая и женственная, но потрясающе работоспособная, спортивного склада. Дома ежедневно до самого льда купается она в Обском море.

   Всем хотелось выполнить свою часть работы наилучшим образом, и дело кипело круглые сутки.

   — Включились в дело сварщики, снабженцы, слесари, транспортники, крупнейшие ученые — невозможно вспомнить каждого, — рассказывает А.В. Горбунов. — Огромное количество людей стремилось внести свою лепту. А осенью в приказе по институту труд каждого отметили благодарностью и премией. Позже их труд был отмечен и Правительственными наградами, и грамотами.

   Дома коллеги спрашивали: “Не страшно?” — “Конечно, страшно. Но почему не я? И... чрезвычайно интересно!”