После Чернобыля. Том 1

   В первое время Госснаб СССР очень хорошо помогал. Заказали, например, новосибирские геохимики кабель — через два дня пришел ответ: “Получите!” Пришли, а кабеля-то и нет, кто-то оказался порасторопнее. “Ну, и мы тоже сперли у кого-то, раз такое дело”.

   Свою желтую установку в зоне они установили рядом с АЭС на пруде-охладителе около брошенной пожарной машины, чтобы выявить там спектр радиоактивных элементов. Она дико “светила”! С ее помощью узнали, где самая грязная вода.

   Заражение воды в пруде оказалось совсем не такими, как предполагали вначале. Это был не только раствор. В нем встречались и механические загрязнения мельчайшими крупицами типа остеклованных шариков размером от микронов до одного миллиметра. Растворы были радиоактивно довольно слабыми. Но они должны подпитываться радиацией этими шариками из грунтовых вод, со склонов оврагов, ручьев. Полученные сведения подсказали необходимость долгосрочного использования цеолитов. Их стали укладывать в дамбы, которые строили на реках и ручьях. Цеолит показал себя прекрасно, адсорбируя радионуклиды из воды. Отработавший материал в принципе можно заменять новой партией. Однако не разрушать же ради этого дамбы. Цеолиты уловили самую первую радиоактивную грязь. Спасибо и на этом.

    Итак, весь район АЭС опоясали дренажными системами, только силами Минэнерго построены емкости для стоков ливневой канализации на 100 тысяч кубометров воды.

    Дамбы — насыпные сооружения. Они призваны защищать низменности от речных разливов, а в данном случае — реки от поверхностных вод суши. Сооружали их с учетом рекомендации геологов Украины, хорошо знающих бассейн р.Припяти в районе Чернобыля.

    Дамбы насыпали, а сверху и с фронта движения воды покрывали специальной пленкой для предотвращения возможного размыва. Кроме того, перед каждой дамбой отрывали траншею для перехвата ожидаемого потока, чтобы ослабить водный напор. В траншею насыпали цеолит или торф, также обладающий способностью адсорбировать радионуклиды. Новосибирцы вскоре убедились, что строят дамбы правильно и уехали.

    Всего было построено более 130 защитных дамб, каналов и ловушек для донных отложений. Наносоулавливающие сооружения делали нескольких типов. Одно из них — так называемая Ивановская ловушка — это почти километровый карьер, проложенный по руслу реки. Его смысл в том, чтобы сбивать скорости воды. Ил сваливается в эту канаву и там остается, задерживая до 20% цезия-144 и до 13% остальных радионуклидов.

    В Киевском водохранилище и на реке Припяти в первый же год после аварии было построено и несколько подводных дамб — тоже наносоулавливающих устройств, причем в Киевском водохранилище их углубили метров на пятнадцать. Вытянувшись примерно на полкилометра каждая, они создали как бы волны на донной поверхности и неплохо собирали поступавшую с верховьев радиоактивность, защищая р.Днепр от наносов из Киевского водохранилища. Теперь эти накопления укрыты последующими наносами, которые служат как бы изоляцией и не дают им перемещаться

    С самого начала было сделано максимум возможного, с запасом. Потом задумались, а нужно ли столько инженерных сооружений эксплуатировать? Через некоторое время часть плотин забило илом, и вода пошла через верх. Дамбы сработали, как накопители воды. В их верхних бьефах образовались пойменные озера, на дне которых стали оседать тонкие взвеси. Некоторые дамбы пришлось даже разрушить: взвешенные частицы и органика затрамбовали поры на поверхности дамб. Но на первых порах они свое дело сделали.

   Украинский Минводхоз изучил этот эффект. Оказалось, что толщина ила перед плотиной на реке Илья оказалась в 15-16 раз больше, чем на окружающей территории дна, а концентрация радионуклидов в этом иле выше, чем на суше.

   — Речная вода не только в Днепре, но и в Припяти в действительности оказалась более чистой, чем все мы предполагали, и для ее спасения просто не требовалось такое “тяжелое вооружение”, — рассказал мне в апреле 1989 г. В.В. Матвеев в Минводхозе Украины, показывая их центральную радиологическую лабораторию Днепровского бассейнового водохозяйственного объединения. Вместе с отделением географии АН УССР, Украинским Институтом комплексного использования водных ресурсов Минводхоза СССР и Украинским Гидрометеорологическим институтом Гидрометцентра СССР они постоянно ведут свои исследования в бассейне р.Днепр.

   Водоохранные сооружения на малых реках контролирует Чернобыльское управление эксплуатации водоохранных сооружений. Первым начальником был Э.Л. Панасевич. С его помощью были выбраны три наиболее загрязненные речки: Брагинка, Сохан и Илья. На них и сконцентрировали усилия, реконструировали защитные дамбы, повысив их надежность.

   Сначала казалось, что в радиусе примерно пяти километров от АЭС эти дамбы потребуются в течение года, от силы трех лет. Позже стало ясно, что им предстоит служить десятилетия, значит они должны быть прочными при любых паводках.

   Не только в Днепре, но и в р.Припять уровень радиоактивности благодаря специально принятым мерам в 1986 г. был незначительным.

   Появилась возможность говорить о закономерностях. До июля 1986 года в водах рек Припять и Днепр, Киевском водохранилище, вообще в поверхностных водах суши обнаруживали в основном изотопы цезия и стронция. Изотопы рутения, церия и ниобия встречались лишь иногда, и то непостоянно. Они главным образом оказывались частью взвешенных частиц. За год, то есть к маю 1987 года — концентрация цезия в Припяти, Днепре и Киевском водохранилище снизилась более чем в 20 раз. Она уменьшалась быстро, особенно летом и осенью 1986 года. Это было хорошо заметно по состоянию Киевского водохранилища — здесь оседают взвешенные частицы, принесенные Припятью и Днепром. Они-то и несли радиоизотопы цезия.

   Осенью 1986-го волны ходили по Киевскому водохранилищу, будто по морю. Они выплескивались на берега и пляжи и слизывали с них пыль и грязь, что несколько увеличивало и радиоактивный фон самого моря. Ветры гоняли пенные барашки по его поверхности, шторма с глубины поднимали иловую муть. Непосвященному могло показаться, что теперь-то Киевское море превратится в сточный водоем. Однако расчеты не подтверждали таких пессимистических прогнозов даже при условии полного взбалтывания донного ила самыми сильными штормами. Действительно, дозовые нагрузки, которые определяются суммой всех радионуклидов, не загрязнили питьевую воду более чем на 5-10 процентов от принятых тогда в СССР норм. Эта вода быстро ушла в Черное море, где мгновенно разбавилась так, что радионуклиды стали просто неощутимы.

   — Стационарно раз в неделю, начиная с 1987 года, службы Минводхоза Украины берут пробы воды вокруг всех атомных станций Украины, и ни разу не было зафиксировано превышение норм радиоактивности. Например, вода в пруде-охладителе Запорожской АЭС по всем показателям даже чище, чем в Днепре, — рассказывал мне через 3 года после аварии ответственный работник Минводхоза Украины У.В. Белоткач. — После чернобыльской аварии мы летали на скоростном вертолете и брали по 20 проб воды в день. Эта катастрофа не привела к загрязнению водоемов стронцием и цезием выше пределов, допустимых для проживания в зоне влияния АЭС. Справочники с такими нормами известны специалистам.

   Но в самый “грязный” период, на заседании Правительственной комиссии 12 июня 1986 г. председательствующий задал вопрос представителю Минздрава СССР профессору Кощееву о качестве питьевой воды.

   — Вода, по нашим промерам, вполне отвечает гигиеническим требованиям, это заслуга Минэнерго, так как Минкоммунхоз Украины свою часть работ по биологической и биохимической очистке сточных вод не выполнил, — ответил Кощеев.

 У ПОДНОЖЬЯ ЧЕТВЕРТОГО БЛОКА

   “В случае с Чернобылем русские оказались в беспрецедентных условиях: никому до этого еще не приходилось работать на так тяжело поврежденном реакторе. Они вынуждены были разработать широкие программы, испытывая существенный стресс от того, что имели дело с ядерной аварией таких масштабов...”