Андрей Кончаловский. Никто не знает...
Андрей Кончаловский. Никто не знает... читать книгу онлайн
Имя А.С.Кончаловского известно и в России, и далеко за ее пределами. Но и сам он, и его деятельность не поддаются окончательным "приговорам" ни СМИ, ни широкой общественности. На поверхности остаются противоречивые, часто полярные, а иногда растерянные оценки. Как явление режиссер остается загадкой и для его почитателей, и для хулителей. Автор книги попытался загадку разгадать…
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
травму бейсбольным мячом и после этого нелепого случая оставшегося «вечным ребенком»,
которого бросили родители, люди весьма зажиточные. Он как раз и направляется к своему
больному отцу, с глубокой, почти неосознаваемой надеждой воссоединить семью. Утратив по
дороге жалкое имущество, он натыкается на Эдди, взбалмошную неуправляемую негритянку с
опухолью в мозгу, которая по дороге совершает несколько внезапных убийств. Два, по сути,
несчастных человека, два юродивых объединяются и уже вместе продолжают свой путь,
завершающийся гибелью Эдди…
Сюжет очень заинтересовал Кончаловского. Он видел в нем мотивы феллиниевской
«Дороги», «Очарованного странника» Н. Лескова, мотивы творчества Андрея Платонова, У.
Фолкнера, «даже беккетовское жестокое обаяние». Привлекала странность сценария, его вдруг
открывающаяся в финале мистика, связанная с появлением фигуры символического Христа,
изображаемого бродячим актером во время каких-то празднеств…
«Я не снимал таких картин — из современной жизни, где сюжет развивается в
путешествии. Мне захотелось показать американскую природу, жизнь провинции. Мы ездили
по стране, искали натуру. В каком-то городке снялись у фотографа-пушкаря, выставив головы в
прорези размалеванного холста — совсем как было в лучшие годы на наших базарах.
Постепенно нащупывался стиль будущей картины… Хотелось попробовать себя в жанре
«черной комедии».
Кончаловскому кажется, что на этой картине он сильно ошибся с исполнителями. Сначала
Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»
156
хотелось сделать дешевую, по американским стандартам, картину, с неизвестными актерами. Но
потом на сценарий клюнули звезды. У него была встреча с Робином Уильямсом, звездный взлет
которого тогда только начинался. Что-то режиссера не устроило в актере. И он решил взять
Джеймса Белуши и Вупи Голдберг.
Белуши сыграл совершенно противоположный его собственному темперамент. Гомер —
человек «асексуальный, абсолютный ребенок». «Для меня этот характер был очень важен, —
пояснял режиссер. — Ведь вся культура XX века строится, по сути, на возмездии, на том, что
добро должно покарать зло силой. А герой Белуши обладает той же способностью, что дети и
святые, — он прощает. А сила прощения, терпимость — это то, что нам, по-моему, необходимо,
ибо мы привыкли нынче защищать духовность дубиной. Как говорил Достоевский, легко
обвинить злоумышленника — трудно его понять».
Большая ошибка, считает режиссер, произошла как раз с приглашением Голдберг. Вначале
на этом месте планировался мужской персонаж. Но, в силу обстоятельств, пришлось резко
поменять ситуацию. С Вупи отношения у режиссера сразу не заладились. Ему понадобилось
прибегнуть к всевозможной дипломатии, «чтобы как-то утихомирить страсти». «Я никогда не
работал с теми, к кому испытывал неприязнь. Жизнь, в конце концов, одна — зачем семь-восемь
месяцев жить в обществе людей, которых не любишь». Вупи «из породы «самоиграющих»
актеров» и не любит, чтобы постановщик вмешивался в то, что она делает на съемочной
площадке. «Думаю, на съемку она шла с ощущением тяжелой повинности. Считала, что я
фашист, что нельзя так жестоко обращаться с актерами. После расслабленной американской
режиссуры подарком я, конечно, не был».
Из-за интерпретации, на которой настаивала звезда, уходившая из-под контроля
режиссера, картина складывалась иной, чем задумывалась. «Сценарий был о том, как эпилептик
с приступами неконтролируемой ярости верит в Бога, ищет пути к нему. Но начинается
приступ, и Бог забыт. Конечно, это должен был играть актер, от которого исходит опасность. А
от Вупи физическая опасность исходить не может. Она очаровательна, смешна, обаятельна. Она
талантливая актриса, большая звезда. Но не «Эдди».
Не был доволен режиссер и продюсером фильма, который зажал постановщика в бюджете.
Продюсеру не нравилось, что картина получается грустная, и пришлось переснимать финал.
«Нелегкое испытание — смиряться перед силой обстоятельств, выслушивать неумных,
вульгарных людей — с такими в Америке мне пришлось сталкиваться намного чаще, чем дома».
«Гомер и Эдди» получил «Золотую раковину» в Сан-Себастьяне, но от фильма остался
горький осадок. Лента, в сравнении с замыслом, оказалась, в представлении режиссера, на
несколько порядков ниже. Проката в Америке она не имел никакого. Как выразился режиссер,
картина год пролежала на американской «полке», так как считалась абсолютно некоммерческой.
Между тем Андрей Кончаловский уже до нее фактически подписал себе приговор: взялся
снимать блокбастер «Танго и Кэш».
…Читатель помнит, что, оказавшись в Штатах, Андрей три года мыкался в поисках
работы. А выполнять любую работу, на что и следует жестко ориентироваться прибывающим
сюда, он не мог, не был готов. Самое большее, что удалось сделать за это время, —
короткометражный фильм «Сломанное вишневое деревце» (1982) для образовательной
программы. Фильм, поставленный по рассказу Джесси Стюарт, был, кстати говоря,
номинирован на премию «Оскар» по разряду короткого метража. И это казалось даром свыше.
«Я был счастлив, что мне доверили камеру, что я опять режиссер, что могу показать всем это».
На ту пору у него уже развился комплекс бедного человека. Стали появляться мысли о
возвращении в Москву. Так что компания «Кэннон», пристроившаяся на обочине голливудских
магистралей, в этих условиях была божьей милостью. «Кэннон» был подарком еще и потому,
что именно здесь сохранялось авторское лицо режиссера.
Кончаловский следующим образом описывает опыт, вынесенный им из деятельности в
условиях американского кинопроизводства: «За годы поисков работы в Голливуде я понял одну
простую вещь: смотрят и знают кино совсем не те люди, которые дают деньги на него. Эти не
знают режиссеров, актеров. Единственный критерий для них касса. В американском кино горбят
спину не за совесть, а за страх. Нужно гнать и гнать, а если потребуется хоть день досъемки,
Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»
157
получить не надейтесь… Можно ли при этом сохранить свой авторский мир?.. На площадку
надо приходить, зная досконально от а до я, готовым пусть по минимуму, но все же сделать
задуманное в пределах отпущенных возможностей. И тогда со временем, может быть, удастся
завоевать право работать в условиях, позволяющих чувствовать себя художником. Я на себе
испытал, как голливудские условия, необходимость быть все время мобилизованным,
сказываются на самом языке фильма. Какой бы опытный, сверхпрофессиональный режиссер ни
делал картину, стилистика всецело утилитарна… Американский кинематограф, очень
эффективный с точки зрения производственной и коммерческой, расплачивается за это тем, что
лишь немногие его мастера сумели в какой-то степени сохранить свободу самовыражения. Я
понял, что нет иного выхода, как жертвовать своим авторским языком во имя содержания,
которое хочешь выразить. Чтобы хоть отчасти сохранить свою орфографию, свой синтаксис,
приходилось преодолевать огромное давление».
Философия, которую приходилось усваивать, была чрезвычайно проста: «Не в деньгах
счастье, а в том, что они есть». А зарабатывание денег — занятие не для слабаков.
«И если ты уже на этом ринге, если рвешь зубами чье-то мясо, продираясь к контракту,
считай себя счастливцем. Все другие стоят в бесконечной очереди, и им никто ничего не
предлагает. Ну, может быть, есть контракты поменьше, но суть, в общем и целом, такова.
Снаружи цивилизованный лоск, фраки и смокинги, внутри джунгли, где каждый каждого