Заседание рейхстага обявляю открытым

другу:

«Клара, моя самая дорогая, сегодня впервые после Бреслау я сижу за своим письменным столом и хочу послать тебе рождественский привет. Насколько охотнее я поехала бы к тебе! Но об этом не может быть и речи, так как я прикована к редакции и ежедневно просиживаю до полуночи в типографии, чтобы прочесть верстку, кроме того, в эти бурные времена лишь к десяти и одиннадцати часам вечера поступают наиболее важные сообщения и указания, на которые необходимо немедленно реагировать. К тому же почти ежедневно с раннего утра конференции и беседы, в промежутках собрания, а для разнообразия каждые несколько дней срочные предупреждснпя от «официальных учреждений» о том, что Карла и меня подкарауливают убийцы, и потому нам не следует ночевать у себя дома, а каждую ночь искать пристанище где-либо в другом месте — пока мне это все не надоедает, и я просто иду к себе домой...

Здесь положение все больше обостряется, как во вне — по отношению к людям из окружения Эберта,— так и внутри — в Независимой социал-демократической партии. Ты ведь теперь регулярно получаешь «Роте фапе» и видишь, что мы не перестаем кричать о необходимости созыва партийного съезда. Вчера на это последовал формальный отказ... Штрёбель, Гаазе, Барт(!), «Фрай-хайт» открыто требуют «отделения от левых», то есть от нас...»

Но Клара не получала газеты «Роте фане», пе имела представления о всей сложившейся ситуации и была не в состоянии достаточно глубоко в ней ориентироваться. Едва успела Роза Люксембург отправить свое послание, как получила письмо, в котором Клара умоляла приехать к ней.

Поэтому 26 декабря вдогонку Роза посылает повое письмо:

«Моя самая дорогая, я только что получила твои строки от 23-го числа. Мне приехать к вам немыслимо, газету я не могу оставить даже па один день. Буду бесконечно рада, если ты вырвешься к нам. Здесь тебя ждут со страстным нетерпением друзья, огромное поле деятельности и мои распростертые объятия. Мой домик, конечно, к твоим услугам и ждет тебя. Отныне я сама буду ежедневно посылать тебе свежие номера «Роте фане».

Пиши как можно скорее, приедешь ли ты и когда. Я счастлива при мысли об этом...»

Но предпринять поездку в Берлин Кларе оказалось не под силу. Она не смогла присутствовать на самом значительном, историческом событии Ноябрьской революции. Только из полученной ею приветственной телеграммы созванного «Союзом Спартака» учредительного съезда Коммунистической партии Германии узнала Клара Цеткин об основании КГ1Г, ее партии. Об учредительном съезде КПГ ей подробно рассказали штутгартские товарищи, посетившие ее немедленно по возвращении домой. В сильном волнении слушала она своих друзей, засыпала их вопросами, желая знать все подробности. Какого придерживаются мнения о происходящих событиях ее ближайптае друзья, что думают по этому поводу представители крупных рабочих центров — Берлина, Саксонии, Рейнско-Рурской области, Сродней Германии? Какие доклады были прочитаны на съезде, кто выступал в прениях? Какие всплыли проблемы, обнаружились разногласия? Какие приняты решения?

Клара попросила у товарищей посмотреть их записи па съезде и внимательно их изучила, так же как и программу молодой партии, экземпляр которой товарищи привезли с собой. В программе содержались требования: разоружение контрреволюции и вооружение рабочих, создание социалистической республики, экспроприация юнкеров и монополистов, радикальные социальные мероприятия.

Это была подлинно революционная программа. Она свидетельствовала о том, что из немецкой истории и мировой войны извлечены необходимые уроки. Программа призывала к ниспровержению германского империализма и милитаризма. Распространяемым правыми лидерами Социал-демократической и Независимой социал-демократической партий реформистским представлениям о «демократическом социализме» программа противопоставила марксистскую теорию научного социализма, военной политике правящих классов Германии, ведущей страну к катастрофе,— политику борьбы за мир, демократию и дружбу между народами. Программа требовала построения совершенно нового государства, полного преобразования экономической и социальной основы общества.

«Итак, товарищи, члены партии,— заявила Роза Люксембург,— сегодня мы переживаем такую минуту, когда можно сказать: мы снова с Марксом, под его знаменем. Если мы сегодня в нашей программе говорим: непосредственной задачей пролетариата является не что иное, как — формулируя кратко — построение социализма и радикальное уничтожение капиталистического общества, то мы тем самым оказываемся на позиции, которую занимали Маркс и Энгельс в 1848 году и от принципов которой они никогда не отклонялись».

Клара Цеткин полностью разделяла принятую съездом программу. Однако она не была согласна с теми из выступавших, кто, не имея достаточного политического опыта и глубоко возмущаясь предательством профсоюзных лидеров и правого руководства социал-демократии, отказывался продолжать политическую работу в реформистских профсоюзах. Не согласна была Клара и с теми из делегатов, кто возражал против участия в предстоящих выборах в Национальное собрание. То, что такое решение, вопреки позиции руководства, было принято, ее глубоко взволновало. Тем не менее созданная Коммунистическая партия Германии была партией, которой отныне принадлежала ее жизнь.

Но один вопрос еще оставался неясным, и он был решен вместе с берлинскими друзьями. Речь шла о том, каким образом Клара Цеткин — еще редактор приложения для женщин к «Лейпцигер фольксцайтунг» и член расширенного правления Независимой социал-демократической партии Германии — объяснит свой выход из партии, в составе которой находилось большое число честных революционеров? Как сделать это с максимальной пользой для революционного движения, как добиться того, чтобы вместе с ней вышло из Независимой социал-демократической партии как можно большее количество рабочих?

Они пришли к выводу, что об официальном выходе Клары Цеткин из Независимой социал-демократической партии должно быть объявлено на ее съезде после того, кате она разоблачит перед делегатами предательскую политику правого руководства. Этот съезд должен был состояться в марте 1919 года, вскоре после учредительного съезда Коммунистической партии Германии.

21 Луиза Дорнеманн

«Хочу бороться там, где жизнь!»

Сразу же после учредительного съезда КПГ Клара Цеткип начала готовиться к поездке в Берлин, не обращая больше внимания на предостережения врачей и близких. Она уведомила Розу Люксембург о своем предстоящем приезде, одновременно высказав глубокую озабоченность решением съезда не принимать участия в выборах в Национальное собрание.

В начале января 1919 года контрреволюция нанесла удар. 4 января был смещен с поста начальника полиции полицей-президент Берлина Эмиль Эйхгорн, принадлежавший к левому крылу Независимой социал-демократической партии и верный делу рабочего класса. Рабочие Берлина ответили мощными демонстрациями и взялись за оружие. Они захватили здания ряда газет, в том числе «Форвертс», имперскую типографию, управление продовольственного снабжения, дирекцию железных дорог и многие вокзалы. В Брауншвейге, Дортмунде, Эрфурте, Галле, Хамборне, Гамбурге, Мюльгейме, Вольфенбюттеле, Цвиккау были объявлены забастовки солидарности с пролетариатом Берлина. В Дрездене, Хагене (Вестфалия), Лейпциге, Мюнхене, Нюрнберге и Штутгарте произошли вооруженные столкновения рабочих с реакционными силами. В Бремене была провозглашена Советская республика.

8 января контрреволюционные войска Носке начали наступление на Берлин. Революционные силы, поддержанные Коммунистической партией, героически защищались, но были подавлены. 14 января войска Носке полностью овладели Берлином, в пролетарских кварталах города свирепствовал белый террор, многие рабочие подверглись пыткам, многие были убиты. Началась охота за коммунистами и их руководителями.