Смейся, паяц!

Однажды я сделал титаническое усилие, проснулся в шесть утра и вышел из дома: хотелось посмотреть на рыночную площадь, пока она безлюдна. Магазины ещё закрыты, плетёные стульчики в кафе дремали, склонив спинки на столики. Двое дворников поливали брусчатку мостовой мыльной пеной и тёрли её щётками. Площадь пересекала красивая молодая женщина в вечернем туалете. Она шла медленно, пошатываясь, в помятом платье, не причёсанная, не накрашенная… Вчерашняя женщина.

Друг Ежи Гофмана – Юрек Беккер, писатель и журналист, который в дальнейшем стал и моим другом, был в Варшаве очень известной личностью: красивый, элегантный, остроумный, владеющий несколькими языками, он пользовался огромным успехом у женщин, его называли «Первая сабля Варшавы», о его бесконечных романах рассказывали легенды. Одну из них я сейчас перескажу.

Одно время послом СССР в Польше был очень непопулярный дипломат, который, ощущая себя «большим белым братом», вёл себя грубо и бестактно, унижая человеческое и национальное достоинство поляков. Жалобы в Москву не помогали. Тогда от него решено было избавиться другим путём: к Юреку обратились с просьбой соблазнить жену посла и, тем самым, его скомпрометировать. Это была просьба всей интеллигенции, это было чуть ли не государственное задание, и Юрек согласился. Уже через месяц жена посла, как влюблённая кошка, преследовала его, где бы он не появлялся.

На каком-то приёме, выпив лишнее, она подсела к нему и, не обращая внимания на присутствующих, обняла и несколько раз поцеловала. Возмущённый посол, который это увидел, подскочил к столику, оттащил жену и что-то оскорбительное сказал Юреку, тот в ответ дал ему пощёчину, посол бросился на него, завязалась драка. Назавтра об этом написали все газеты, возник скандал и посла отозвали. Вся Варшава ликовала, а Юрек стал национальным героем: когда он входил в какое-нибудь общественное заведение, мужчины вставали и аплодировали ему.

Несколько лет он работал специальным корреспондентом Польского радио в Москве и рассказал мне одну забавную историю из той жизни. Однажды всех иностранных корреспондентов газет, радио и телевидения пригласили на открытие Братской ГЭС. Когда они собрались у выделенного им самолёта, Юрек случайно услышал разговор двух пилотов: они обсуждали какие-то подозрительные шумы в одном из двигателей. Второй пилот предложил задержать вылет и вызвать механиков для проверки. Но первый пилот отмахнулся:

– А! Ху с ним! Долетим! – и объявил посадку.

– Представляешь, моё состояние? – рассказывал Юрек. – Что делать? Поднять шум? Показать себя трусом и паникёром? А как докажешь – пилоты скажут, что мне это показалось!.. Короче, я сел вместе со всеми и весь полёт напряжённо вслушивался в работу двигателей, покрываясь холодным потом от каждого толчка…

– Но ведь долетели? – спросил я.

– Долетели.

– Вот видишь, какая мощь заключается в российском «ху с ним»? Возьми, к примеру, освоение космоса: «Давайте первыми запустим Спутник Земли. – Какой спутник? У нас жрать нечего, задница в заплатах! – А ху с ним, запустим!». И запустили. То-то! Вам, иностранцам, никогда не понять великую силу «ху с ним»!

И Юрек со мной согласился.

РУКОПОЖАТИЕ ГОР

Весь путь от Ужгорода до Братиславы – это испытание силы воли водителя, всё время хочется высунуться из окна и, бросив руль, всплескивать руками от восхищения: травяные зелёные бурки, наброшенные на плечи гор; легкомысленная голубизна неба, оттеняющая мудрую седину вершин; весёлые змейки-речушки, беззаботно резвящиеся под ногами у горных великанов; крутые, решительные ущелья и деревянные костёлы на склонах с поднятыми в небо крестами-предупреждениями: Внимание! Красота! Природа! История!.. Одно только озеро на Штребеском Плесо стоит того, чтобы из-за него преодолевать километры: сказочное и таинственное, с волшебными золотыми рыбками, а точнее, огромными рыбинами, которые, конечно, могут исполнить любое желание, но у них никто ничего не просит, потому что даже самые злые и жадные старухи, взглянув на эту красоту, немедленно добреют и забывают о своих притязаниях. А рыбы – совершенно ручные, точнее, ножные: когда вы подходите к воде, они подплывают к вашим ногам и открывают рты в ожидании угощения.

Много водопадов, шумных, дерзких, озорных. Сначала по-мальчишечьи резво прыгают со ступеньки на ступеньку, а потом, разогнавшись, пикируют с высоты, разбиваясь на миллионы хохочущих брызг.

«Что любовь к горам создала, то добрая воля пусть сохранит» – эту надпись прочёл я на придорожной беседке. И вспомнил Милана, который, рассказывая о природе Словакии, воздевал руки к небу и будто освещался изнутри.

– Ты подкуплен красотой Словакии, – заметил я.

Но он меня поправил:

– Я не куплен ею. Я ей продан.

МИЛАН СТАНО, ЗЛОКАЧЕСТВЕННЫЙ ОПТИМИСТ.

Много лет назад я приехал в Словакию, в город Кошице, где издавалась моя книжка «Чудаки». Директор издательства показал мне сигнальный экземпляр. Я листал и радостно улыбался: обложка яркая, праздничная, все рисунки очень забавны.

– Хороший художник! – вырвалось у меня.

– Ещё бы! Это же Милан Стано! – гордо сообщил директор.

Так я познакомился с ним заочно. На следующий день, приехав в Братиславу, позвонил ему из автомата. Через двадцать минут он примчался за нами, через тридцать минут мы перешли на «ты», через час он рисовал на меня дружеский шарж, через три дня мы уже расстались друзьями.

Он обаятельный, озорной, с природным чувством юмора, горячо любящий свой край, свой народ и его культуру. Если хотите узнать что-нибудь о любом городе, селе, горной вершине или долине Словакии, спросите у Милана: он расскажет с яркими подробностями и проиллюстрирует своими рисунками – ведь он объездил всю страну с мольбертом в руках. Ещё не побывав в Старом городе Братиславы, я познакомился с ним в мастерской у Милана, где отражены каждый дом, каждая церквушка, каждый памятник.

График по образованию, пишет и маслом, и акварелью. Увлекается карикатурой – страницы газет и журналов заполнены весёлыми рисунками Милана Стано. Юмор и озорство помогают ему и в жизни, и в творчестве. Выставки своих работ устраивал в… универмагах («А что? Ближе к жизни!»). Иллюстрируя мою книжку, изобразил шаржи на известных деятелей культуры Словакии: композиторов, поэтов, режиссёров («Они не обиделись? – «Наоборот! Были очень рады!»). И при этом смеётся, как ребёнок, громко и заразительно.

Удивительно общителен и контактен. Водил нас по городу и здоровался почти с каждым братиславцем: его знают все, от директоров издательств до шофёров такси. Полиция за нарушение правил дорожного движения требует штраф его гравюрами ( «Это пожилые. А молодые просят карикатуры» ). Такая популярность закономерна: утро в Братиславе начинается с карикатур Милана. В последний приезд мы с Майей прожили в его доме две недели – и не было дня, чтобы в какой-нибудь из газет не появлялась хоть одна карикатура Стано, а бывало, и по три, и по пять. И так много лет подряд.

Он неиссякаемо трудоспособен. Мы вставали в восемь утра – он уже сидел у себя в мастерской. Потом деловые встречи в редакциях, в издательствах, на Телевидении, и ещё надо развлекать нас, гостей. Ложились поздно, точнее, ложились мы, а он опять опускался в мастерскую: портреты, пейзажи, шаржи, иллюстрации, статьи для газет и журналов.

Дом строил своими руками, мастерскую благоустраивал сам. Буклеты к своим выставкам тоже делает сам, и программки, и пригласительные билеты…

Когда успевает – непонятно! Это притом, что два его лучших произведения, сын Марушек и дочь Мартинка, тоже требуют внимания. Не говоря уже о жене Марте, статной, эффектной, горделивой. Кажется немного холодной, пока не улыбнётся. Она – королева этого маленького замка: её любят, почитают и немного боятся. У королевы большой штат прислуги: кухарка, прачка, горничная – это она сама, по совместительству. Прибежав с работы, надевает фартук и становится к плите. Приготовив обед, берётся за щётку и пылесос. Потом возится со стиральной машиной, орудует утюгом… А к вечеру, когда собирается в театр или ждёт гостей – снова королева, красивая, нарядная, гордая.