Смейся, паяц!

– Спасибо. Первый вопрос к вам, Леонид: вы много лет играли прославленного инспектора уголовного розыска – посоветуйте, с чего начать это интервью?

– С перекрестного допроса.

– Так и сделаем. Саша, что такое, по-вашему, юмор?

– Раньше я бы ответил, что юмор – это сатира, пропущенная через мясорубку цензуры. Теперь я отвечу, что юмор – это черта характера.

– Юмор – это талант?

– Скорее, болезнь. А ещё точнее, это – образ жизни, особое видение даже самых трагических моментов. У истинных юмористов мозги всегда немного набекрень.

– У моего старшего брата, – вмешался Леонид, – чувство юмора прорезалось вместе с молочными зубами. Ещё в школе он устраивал такие розыгрыши, что нашу маму каждую неделю вызывал директор.

– Леня, но ваши роли и в театре и в кино доказывают, что и вас чувство юмора не обошло стороной.

– С кем поведёшься!.. Есть в России такой афоризм: «Сатира помогает нам жить, а юмор – выжить». Чтобы выжить, имея такого старшего братца, мне необходимо было спасительное чувство юмора – ведь он меня бил.

– Не бил, а учил, человека из тебя делал. Правда, до конца не удалось: в восьмом классе он начал заниматься борьбой и штангой, бить его стало небезопасно, вот я и не доглядел – он пошёл в артисты.

– Это особенно огорчило папу – он был крупным специалистом по технологии переработки фруктов и овощей… Мечтал, что кто-то из нас пойдёт по его стопам. На Сашу он давно махнул рукой – тот уже с шести лет кропал стихи. А я был толстым мальчиком, любил покушать и папа часто брал меня с собой на фабрики, в совхозы… Я там с удовольствием ел, пил, пробовал, опять ел… Так продолжалось до седьмого класса.

– А что было в седьмом классе?

– Я поступил в драмкружок при клубе МВД.

– Ага! Значит, именно тогда милиция вошла в вашу жизнь?

– И театр… Я стал бегать на репетиции, в доме появился Станиславский и папа понял, что последователей у него не будет.

– Но покушать он по-прежнему любит, – ехидно уточнил Александр.

– А ты – нет?

– И я, – честно признался старший брат, – слава Богу, отсутствием аппетита мы оба не страдаем.

– Наличие такого аппетита не могло не сказаться на моей фигуре, – продолжил Леонид, – я был хорошо упитанным ребёнком – это меня очень огорчало, ведь я мечтал о кинокарьере.

– Но я же тебя успокоил.

– Да. Старший брат утешил: «Не волнуйся: уже есть широкоэкранные фильмы – поместишься». Но я решил на это не надеяться, перестал объедаться, отказывался от пирогов, тортов, пирожных… Стал усиленно заниматься спортом и занимаюсь до сих пор.

– Это видно – вы в прекрасной спортивной форме. А вы, Саша, как явствует из анкеты, окончили автодорожный институт?

– Так точно.

– Он даже построил один мост, – похвастался старшим братом Леонид.

– Где именно?

– Не скажу, я хорошо отношусь к вашей редакции. Адрес моего моста я даю только врагам.

– Спасибо за заботу. А теперь вернёмся к вам, Леонид. Вы окончили Щукинское училище и потом служили в разных Московских театрах?

– Всего в двух: сперва в Ленкоме, а затем – в Театре на Малой Бронной. Мне, вообще, присуще постоянство.

– Вы работали с Анатолием Эфросом?

– Да. Он – мой учитель, гениальный режиссёр, счастье, что я попал в компанию его артистов.

– Он вас любил – ваше фото на обложке его книги «Репетиция-любовь моя»

– Я там в роли Трубача из спектакля «Снимается кино», небольшой эпизод.

– Но он очень нравился, о вас много писали. Вы, вообще, мастер эпизодов. Вспомнить вашего гангстера из «Бриллиантовой руки» – этот фильм принёс вам широкую популярность.

– Да, ещё до «Знатоков» меня стали узнавать на улицах. Женщины интересовались, не накладные ли волосы у меня на груди, мужчины спрашивали, на каком языке я там ругаюсь.

– А, действительно, на каком?

– Это абракадабра, я её сам придумал. Собрал имена и фамилии своих друзей, знакомых, добавил разные заграничные ругательства… Гайдай смеялся, ему понравилось.

– Я знаю, что впервые вы снимались в фильме вашего брата. А потом ваши творческие пути пересекались?

– Ещё, учась в Щукинском, он вымогал у меня монологи.

– Зато теперь, в концертах, читаю только Сашины рассказы.

– Лёня, а в спектаклях вашего брата вам приходилось когда-нибудь играть?

– Чтобы не упрекали в семейственности, я никогда не предлагал свои пьесы театрам, в которых он служил, – ответил Александр.

– А театр «Гротеск», – напомнил Леонид, – я же был там и членом худсовета и участвовал в твоих шоу-программах.

– А что это за театр? – поинтересовались мы.

– Как только замаячила перестройка, мой братец-авантюрист решил создать свой театр. Пригласил в художественный совет меня, Эдуарда Успенского, Григория Гладкова, Павла Дементьева и Леонида Якубовича. Я его, как мог, отговаривал, но он уже завёлся – пошёл к Лужкову (Тот был тогда заместителем мэра Москвы) и получил шикарное помещение на Таганке.

– И театр состоялся?

– Конечно.

– Саша, пожалуйста, чуть подробней.

– Мы открылись грандиозным представлением «Ночь Смеха», начиналось в восемь вечера, кончалось – в восемь утра. Действие происходило и на сцене и в фойе.

– А кто участвовал в этом шоу?

– Во-первых, все члены худсовета: братец Лёня, Григорий Гладков со своим ансамблем «Кукуруза», Эдуард Успенский, Павел Дементьев с рок-группой «Музыкальная хирургия» и я… Я обзвонил своих коллег, самых популярных, и сказал: ребята, денег нет, всё, что заработаем от сбора, разделим между вами – это будет, конечно, по чуть-чуть, но помогите создать театр… И вы знаете, все откликнулись, все пришли!.. И Сергей Юрский, и Аркадий Арканов, и Михаил Мишин, и Татьяна Догилева, и Семён Альтов, и Лёва Новожёнов, и весь «Крокодил», и вся «Литературка», клуб «Двенадцать стульев»… Вёл это представление тогда ещё неизвестный телезрителям Леонид Якубович, собственно, с этого вечера и началась его карьера шоумена. Кто не мог приехать, прислали свои книги и пластинки для аукциона: Жванецкий, Горин, Задорнов…

– Как приятно, что существовала солидарность клана.

– Да, тогда не всё измерялось деньгами, были другие приоритеты.

– Прошло успешно?

– Ещё как! Зрители до восьми утра не расходились. В тот же день появились три потрясающих статьи в трёх газетах, помню одно из названий: «Ах, зачем эта ночь так была коротка!»

– Саша, если конкретизировать, против чего вы больше всего выступали и выступаете?

– Против ханжей, жуликов, невежд, приспособленцев, бюрократов, дураков…

– И каков результат?

– Честно?

– Честно.

– Боевая ничья.

– А вам, Леонид, в вашем сериале про «Знатоков» удалось достичь более эффективных результатов?

– На экране – да, в жизни – не уверен. Но мы старались. Для нас было главным – правдиво передать человеческие взаимоотношения, понять психологию человека, совершившего преступление.

– Лёня, вы оба всегда были известны и богаты, у вас было много друзей, так?

– Так. Но не точно сформулировано. Во-первых, насчёт богатства – несколько преувеличено, а во-вторых, насчёт друзей: не было, а есть.

– И причём здесь богатство? Разве друзей можно купить? Их можно только продать.

– Тот редкий случай, когда я со своим старшим братом полностью согласен: мы умеем приобретать друзей и очень дорожим ими, часто встречаемся, обожаем дружеские застолья.